– Все готово? Эдвард? – спросила королева. – Вы сами должны понимать всю серьезность моих поручений. Один лишний шаг не в ту сторону и все пойдет не так, как мы задумали.

– У меня все под контролем, не беспокойтесь. В понедельник жители Страны Королевы вновь узнают о существовании Элизабетты. Обещаю, мы останемся в стороне, как и запланировали. Журналисты ведущих изданий получили приглашения на мероприятие. Их интерес, конечно, в первую очередь связан повышенным вниманием исключительно к вашей персоне и только самый внимательный, а они будут, уверяю вас, заметит Элизабетту, держащую вас под руку… И начнется… Ее лицо напомнит им кого-то. Затем они соединят в одно забытый скандал и роман в картинках, нынче популярный в желтой прессе. Имя вашей внучки свяжут с Золотым Дворцом и с музыкантом… Любопытные репортеры, жаждущие острого материала, сами сделают Элизабетту героиней первых полос…

– Вы умны и проницательны, Эдвард, – сказала королева и жестом поманила Розу. Роза оставила тарелки и кастрюли на тележке и за три секунды оказалась рядом. Королева вышла из беседки и продолжила говорить:

– Я думаю, Эдвард, что ваш сын и его жена достойны стать хозяевами особняка в Ирвине, просите секретаря подготовить все бумаги, я сегодня же их подпишу. Скажите, они внимательно следят за моей внучкой и музыкантом, как я просила? Всегда знают, где они проводят время и с кем? Жизнь такова, дорогой Эдвард, что мы не можем знать, где Элизабетта встретит опасность. Неприятности случаются не только с внучками королевы, но и с девушками популярных музыкантов, и с молодыми журналистами.

У Эдварда похолодело в груди, Клаус рассказал утром, что Элизабетта отдала им с Энни ключи от квартиры, а сама уехала в неизвестном направлении с музыкантом и пока не звонила.

– Все под моим личным контролем, – тихо сказал он, разыскивая в кармане брюк записную книжку с номерами телефонов. Он собирался позвонить сыну и предупредить его, как только он получит пять минут свободы.

– Надеюсь на это. Вы знаете, что мое доверие к вам безгранично, как и то, что я не выношу предательства и обмана.

– Я вас понял, – сказал Эдвард и посторонился, чтобы она не заметила, как он покраснел от стыда. Особняком в Ирвине Клаус существенно улучшит материальное положение…

– Вот и отлично, – сказала королева и вышла из тени.

Солнечные лучи коснулись ладоней и согрели. Она жалела, что не может позволить себе надеть что-нибудь более открытое, чтобы стареющее тело прочувствовало теплоту лучей. По утвержденному регламенту личная портниха следила за гардеробом королевы, и она не имела права отступать от ее рекомендаций на сезон.

Роза пару раз переглянулась с мужем. Она была чувствительной женщиной и догадывалась, врет Эдвард или говорит правду. Также она стыдилась необычного статуса «служанка» и не желала, чтобы единственный сын повторил судьбу отца. По ее мнению, Клаус должен был вырасти более разборчивым по отношению к реальности и к выбору спутницы по жизни. Иногда Роза мечтала, чтобы сын обратил внимание на Элизабетту, и она бы стерпела его любовь к королевской внучке, но не к старающейся угодить всем Энни. Саму королеву она люто ненавидела. Эдвард испытывал к ней более нежные чувства, чем верность и преданность. Он мог искусно ввести в заблуждение насчет отношений с королевой друзей, сына, но Розу – никогда. В каждом жесте и слове она чувствовала равнодушие Эдварда по отношению к себе, его законной жене, и совершенно другим, более мягким и преданным тоном, муж говорил с соперницей их супружеской жизни.

– Комнату Маргариты подготовьте к утру, – приказ королевы оглушил Розу, и она очнулась от дум. – Утром Элизабетта прибудет в Золотой дворец и проведет с нами несколько дней. На пятницу я назначила официальный прием и заседание Большого Совета, моя внучка станет главной героиней. Вы отправили письмо в Страну Короля секретной почтой? Я просила вас об этом вчера?

Роза утвердительно кивнула. Ей очень многого не объясняли, как, например, Эдварду, но иногда доверяли секретные поручения. И если королева решилась написать заклятому врагу семьи, то это не было совпадением, или актом примирения, она что-то задумала, Эдвард знал обо всем, теперь это хотела знать и Роза.


Он забыл прикрыть окно шторой и яркое солнце ослепив, разбудило его. Настало очередное утро, как и предсказала Элизабетта. Анри пытался восстановить в памяти дела, которые запланировал на сегодня. Не получалось. Мозг слишком расслабился от внезапно нагрянувшей любви, и он чувствовал, что не сможет какое-то время думать ни о чем, кроме Элизабетты. Он оглянулся и стал наблюдать за ней, она как крепко и сладко спала, подложив правую руку на подушку, а вторую на его грудь. Длинные волосы закрывали лицо. Анри отвел рукой спутавшиеся пряди и всмотрелся в ее лицо. Впервые он заметил, насколько она юна, благородна, одинока, красива и с характером. Он ближе придвинулся к ней, крепче обнял и решил написать музыку, специально для нее. Его долг помочь разобраться в чувствах и сделать правильный выбор.

Он не сомневался, что Элизабетта примет предложение бабушки со временем, когда поймет, что от нее почти ничего не зависит. Он знал, что не сможет давить на нее и не станет уговаривать остаться с ним. Она никогда не узнает, как он будет бороться со своим внутренним я, чтобы забыть то, что их связывает. Музыка станет спасительным мостиком. И пока в голове рождаются новые мелодии, он будет счастлив.

Элизабетта зашевелилась, перевернулась на другой бок и тихо засопела. Легкая простыня открыла белоснежную кожу спины. В книгах пишут, будто бы у королей все другое – и тело, и кровь, и руки, он начал верить авторам, особенно, когда касался рук Элизабетты, нежных и заботливых.

У нее было красивое тело и соответствующий положению темперамент. Она была немного сложна для понимания и тщательно, на протяжении трех лет знакомства скрывала себя настоящую, мастерски изображая девушку с характером.

С одной стороны, «внутреннее я» Элизабетты выдавало бесконечное – хочу, а с другой – она мирилась с любым мнением, стоило только направить в нужную сторону.

Анри ни минуты не сомневался в том, что побег из Золотого Дворца был не просто капризом, она задыхалась, находясь с детства в золотой клетке. Творческий потенциал вырывался наружу, а она сдерживалась, как того требовали приличия и Протокол. И только жизнь вне Золотого Дворца помогла реализовать талант по-настоящему. Элизабетта стала модным и узнаваемым обозревателем, привыкла работать в офисе по установленному графику. Все исполнители, создающие популярную музыку, мечтали о том, чтобы она черкнула о них пару строк в постоянной колонке, которую вела. Элизабетта чувствовала мелодию, эмоции, гармонию и умела находить совершенство даже в самом безнадежном материале. Она заставила миллионы меломанов прислушиваться к своему мнению и спорить с ней, заведя специальный почтовый адрес, на который читатели присылали письма с выводами и комментариями.

Раз в неделю, по субботам, Элизабетта вела двухчасовую передачу на популярной радиостанции, давая шанс молодым и перспективным музыкантам быть услышанными у массовой аудитории. Она лично отбирала композиции для эфира, не считаясь с мнением программного директора. Владелец радиостанции запретил мистеру Дику оказывать влияние на плей-лист в течение двух часов, так как программа Элизабетты имела высокий рейтинг и приносила дополнительный доход.

Анри и представить не мог, что его девушке придется уйти из журнала, закрыть радиопередачу и научиться играть в большую политику, позволяя лицемерному и тщеславному окружению удовлетворять личные амбиции, лишь бы им позволяли находиться в Золотом Дворце. Он осторожно выбрался из объятий Элизабетты, потянулся, затем склонился над ней и прикрыл одеялом до самой головы, решив, что выйдет на минутку, а затем разбудит. Он захотел удивить ее и сделать сюрприз.

Его сосед, потомственный пекарь, держал кофейню на другой стороне улицы. Когда Анри бывал в Городе и заходил к нему, мистер Орли угощал его булочками и свежим хлебом, а приветливая жена пекаря, миссис Летиция, подавала вкусный кофе, сваренный по старинному семейному рецепту. Анри бывал в разных странах на гастролях и ни в одной из них не смог найти такого вкусного и бодрящего напитка и таких нежных булочек.

Он обернулся, снова посмотрел на Элизабетту, не веря, что она здесь, с ним, наяву. Затем тихо, на кончиках пальцев, перебежал из спальни в гостиную через узкий коридор, обругав себя за безалаберность, потому что не смазал петли в прошлый раз. Дверь заскрипела мерзким противным звуком, но Элизабетта даже не шелохнулась, так крепко она спала.

На спинке кресла, у окна, висели джинсы. Анри взял их и потряс воздухе, чтобы разгладились, затем надел их. Из шкафа достал чистую футболку и толстовку с капюшоном.

На кухне он помыл грязные бокалы, выбросил ресторанные тарелки в мусорный пакет и протер стол чистым полотенцем, снятым с ручки кухонной плиты. Пакет с мусором взял с собой и выбросил в ближайший контейнер.

День обещал быть солнечным и теплым. Немного пекло в спину, но толстовку Анри снимать не решился, не любил, когда посторонние начинали подходить, задавать вопросы и хвалить музыку Группы, потому что случайно встретили их лидера, на ходу вспомнив: «я – слышал его песню в еженедельном хит-параде!» Он натянул капюшон толстовки на лоб, чтобы скрыть лицо и, оглядываясь по сторонам, перебежал дорогу. Машин почти не было, у большего числа горожан сегодня выходной и проснутся они часа через два, а на улицах появятся не раньше полудня.

Он толкнул стеклянную дверь пекарни мистера Орли, услышав знакомую трель колокольчика над входом, снял капюшон и подошел к барной стойке. Сосед вытирал бокалы полотенцем, прятал их в стойку и поглядывал на экран телевизора. Показывали утренние новости. В кадре мелькало изображение королевы, которая обещала посетить недавно открывшийся приют для одарённых детей, а в понедельник – Городской медицинский центр с новейшим оборудованием.