Мои переживания как рукой сняло. Стала, будто вкопанная, и про себя шепчу: «Посмотри! Посмотри на меня!» Меня посетило видение.


Дорого и со вкусом одетый мужчина устало выслушивает последние рапорты подчиненных. Суровые охранники топчутся чуть поодаль в ожидании. Только воспитанные годами вежливость и учтивость мешают мужчине послать этих надоедливых подлиз к черту и укатить в загородную резиденцию компании, где его ждут важные документы и имеется возможность спокойно поработать. Он рассеянно смотрит поверх очередного провожатого, рассыпающегося в любезностях, и тут замечает прелестную незнакомку. Она в нерешительности остановилась на перекрестке. Рядом с ней притормаживают автомобили, образуется небольшая пробка. Девушка грациозно отступает назад и поправляет упавшую прядь, выбившуюся из копны роскошных волос цвета чайной розы.

— Минуточку, — мужчина изящным взмахом руки прерывает собеседника и направляется к девушке энергичной походкой.

Охрана не успевает за ним и озадаченно топчется неподалеку.

— Извините, совсем забыл узнать ваше имя, прекрасная юная леди!

— Ах, это вы… — небрежно бросает девушка. — Меня зовут Мэри…

— Мэри?!

— Вас это удивляет?

— Ничуть. Может быть, вас подвезти? — галантно предлагает мужчина. — Я — Степан Борисович Полозов.

Девушка мило и застенчиво улыбается.

— Я еще не решила, куда мне хотелось бы поехать…

— Ну, на Канарские острова я вас сейчас подбросить не смогу, хотя и очень желал бы исполнить такую просьбу! — голос с хрипотцой приобретает доверительные нотки. — Сами видите — работа, люди, а вот поближе — пожалуйста! — мужчина галантно предлагает девушке руку, и они направляются к лимузину…


В какой-то момент мне и правда показалось, что Степан смотрит в мою сторону. Но чуда не произошло. Большая черная машина отъехала от холдинга «Айс-Парадайс» без меня.

ВЕСНОЙ РОДИЛАСЬ ТЕЛОЧКА

…С самого раннего детства я всегда получала все, что хотела, — ну или почти все. Родители всегда жили душа в душу, но детей долго не было. А хотелось! Наконец мамуля забеременела. Она заранее знала, что родится девочка. Добросердечная медсестра в консультации, которую исправно посещала мама, сказала ей как-то: «Хочешь, чтоб красотуля здоровенькая получилась — ходи и смотри на все красивое. На цветочки, картинки всякие, музычку душевную слушай — и внутрь себя складывай». Мама прониклась этой идеей и всю беременность действительно выгуливала себя в парке в любую погоду, выучила все пейзажи и натюрморты в Эрмитаже и Русском музее, а дома постоянно звучала классическая музыка. И вот в результате этих ухищрений в петербургском роддоме № 19, под знаком Тельца на свет появилась я! Радости всей семьи не было предела. Детство мое проходило счастливо и беззаботно — жила как у Христа за пазухой. Меня, конечно, и баловали больше, чем других детей. Только я, в колясочке лежа, приготавливаюсь зареветь — мне новую погремушечку: «Не плачь, Машенька, радость наша!» Потом пошли зайчики шоколадные, и леденцы на палочке, и пирожные да тортики. Росла я эдаким пончиком, вполне оправдывая свою фамилию — Блинчикова…

Сколько себя помню, я читала. Начала с пяти лет и уже не могла остановиться. Сначала сказки, потом приключения, потом фантастику, детективы… Я проглатывала одну книжку и бралась за другую. У бабули в деревне, правда, читать было нечего, да и некогда. Но в городе я читала запоем. Родители почти всегда пропадали на работе, и моим любимым занятием было остаться дома одной, сделать уроки и, обмотавшись клетчатым стареньким пледом, залечь с интересной книжкой. Иногда я совершала набег на холодильник и затем вновь возвращалась к дивану.

Лет эдак в шестнадцать я стала задумываться о некоторых других сторонах жизни и поняла: пора заняться собой. Лениться дома с книжкой, конечно, милое и самое достойное дело, но так и проходишь всю жизнь кулебякой, на которую ни один парень не позарится. Вот если бы я жила где-нибудь в Африке, то дело другое. Там чем женщина толще, тем считается красивее. И жен африканские женихи выбирают себе по весу. Полагаю, что засылают сватов с весами и наказом: «Меньше двух центнеров не сговаривать!»

За шоколадненького я замуж не собиралась, поэтому решила худеть. Записалась в секцию аэробики и стала исправно посещать занятия. Фитнес в то время у нас только нарождался. В стареньком спортзале мы старательно выполняли махи, наклоны, приседания и тому подобное.

— Но главное — строгая диета, ты должна ее блюсти, как десять библейских заповедей. Про жирное и сладкое забудь, после шести часов вечера во рту не должно быть ни крошки. И запомни: пирожные — это яд, — вразумляла меня тренерша, верная последовательница Джейн Фонды из далекой Америки.

Была она тощая — как скелет. Особо мне не верилось, что по силам девичьим выдерживать такие строгости, и я скромно отвечала:

— Я постараюсь.

— Никаких «постараюсь». Или так, или никак. И скоро будешь стройной, как кипарис.

Какое-то время я, полная энтузиазма, пыталась соблюдать все рекомендации. Но как тут устоишь, если в холодильнике столько соблазнов? Тут тебе и вареньице абрикосовое, рядышком, на блюдечке, булочка со взбитыми сливками. Чуть левее — из духовки пахнет маминым пирогом. Хоть на кухню не заходи! Через пару недель я сорвалась, снова стала трескать то самое сладкое да жирное, которым стращала меня моя строгая наставница. Но на занятия ходила регулярно: ногами-руками махала, не жалея сил. Поначалу было трудно — по семь потов сходило. Такой худой, конечно, как моя инструкторша, я не стала — комплекция не та. Но мало-помалу нашла свою золотую серединку — и вкусненьким иногда баловалась, и заниматься продолжала.

Даже поклонники у меня появились. Мальчишки спорили, кому Блинчикову до дома провожать. А девицы, что по вечерам во дворе на детской площадке тусовались, местные королевы бензоколонки, волком смотрели и даже что-то обидное мне вслед несколько раз кричали, «жиртрест» или что-то в этом духе. Но я-то знала, что это они от зависти, и потому не реагировала.

В общем, грудь у меня осталась пышной, да и бедра тоже, хотя стали они при этом более упругими. А вот обхват поясницы заметно уменьшился. Так что песенка, которой меня в былые времена дразнили: «У бегемота нету талии», теперь утратила свою актуальность.

И еще стали мне говорить, что я похожа на Мэрилин Монро. Блондинка с большими глазами, пухлыми губками и аккуратненьким носиком. Тогда же и получила я свое прозвище — Мэрилин, но проговаривать его слишком долго, так что вскорости осталось просто — Мэри. Я не возражала. Откровенно говоря, мне это и нравилось, и льстило.

По окончании школы встал традиционный вопрос: «Куда пойти, куда податься?» Я было думала направить свои стопы на филфак или журналистику, но особой уверенности в своих силах у меня не было. Я, конечно, побывала на обоих факультетах. На филологическом я с удивлением узнала, что преобладающий контингент здесь — девушки и за это факультет получил красивое название «факультет невест». Я, конечно, любила читать, но не до такой же степени.

Журналисты, в свою очередь, сообщили, что после окончания учебы распределить молодого специалиста могут куда угодно. Зашлют тебя в какую-нибудь тьмутаракань, и — пишите письма! Тетка в тяжелой черепашьей оправе с упертым пристрастием, как на допросе, дознавалась, пробивной у меня характер или не пробивной. Она долго распространялась насчет того, что в журналисты идут настырные, упертые и жутко целеустремленные люди, понимающие, чего хотят получить от жизни. По теткиному тону, возмущенно подскакивающим очкам и красноречивым взглядам из-под них я догадалась, что конкретно у меня слегка недостает упомянутых качеств и я могу идти восвояси, что я и сделала с большим удовольствием.

Наступало время, когда экономическое образование могло стать большим козырем в устройстве дальнейшей жизни. И я без особой оригинальности решила, что буду поступать в Университет экономики и финансов, в народе именуемый Финэком. Математики, я надеялась, будет не очень много, да и папа предполагал в будущем передать мне свое дело. Но, как это частенько случается: «Мы предполагаем, а Бог располагает…» Впрочем, не буду забегать вперед.

Отец мой, Блинчиков Николай Аркадьевич, при советской власти был деятельным партийцем. Занимал пост главы райисполкома. Бизнесом мой отец занялся с самого начала перестройки. Тогда многие партийцы переквалифицировались в предприниматели, с одной кормушки перелетая на другую. Папа не стал крутым новым русским.

«Мое дело небольшое, но людям нужное» — так он всегда говорил. Снял в долгосрочную аренду помещение бывшего кафе-мороженицы, поставил там импортную хлебопекарню и кондитерский участок при ней организовал. Тут же разместился торговый зал. Называлось все это маленькое лакомое царство «Блинчиков и К°». Пекарня-булочная «Блинчиков»! С чувством юмора у папани все в порядке. Под «К°» отец, естественно, подразумевал меня и маму — иных совладельцев у предприятия не было. Настоящее фамильное дело! На продуктах не экономил: муку покупал высшего качества. Пекарей нанял опытных, переманил с завода, что называется, длинным рублем. К тому же — бесплатные вкуснейшие обеды. Работники были довольны, покупатели тоже. Хлеб, что продавали в соседнем зале, всегда был горячий, ароматный, только что из печки. За таким и в очереди постоять не жалко. Кондитерская часть — тоже на высоте: никаких там тебе белковых жвачек, все на натуральных деревенских яйцах да добротном фермерском масле. С других районов народ приезжал торты-пирожные заказывать!

Когда дела совсем наладились, папа по соседству открыл кафе «У Блинчикова». В скором времени пришлось ассортимент увеличивать, до настоящих семейных обедов включительно — клиент шел, как рыба на нерест! Я частенько там обедала, вкусно, не то что в столовке школьной. А в последних классах школы уже вовсю стояла и за стойкой, и на кассе — помогала, в общем. Однако расширяться дальше отцу не хотелось.