Наталья Будянская - Мой нелучший друг

Все комплексы закладываются в те золотые годы, когда тебе еще «…дцать». Кто бы мог подумать, что мой насмешливый отказ от свидания мог так глубоко ранить парня! Рубец, длиною в две трети жизни, кровоточил сильнее с каждым новым годом. Медицина была бессильна. Никто еще не придумал лекарств от ревности.

Собираясь с духом пригласить девочку, которую он так любил всем своим юношеским сердцем, Женька впервые забыл об учебе. Каждый день в течение недели он продумывал все возможные варианты ее ответа, как в пятнашках переставляя их местами. Напускал на себя мужественный вид, тренировался перед зеркалом не выражать лицом эмоций. Безразличие и холодный вид у него долго не получались. И лишь когда, по его собственным меркам, он достиг безупречности, решился подойти. В будущем этот неудачный опыт научил его еще больше контролировать эмоции. Когда мальчишка вышколил себя до совершенства, появился на моем горизонте вновь.

Это была ревность.

Настоящее, самое страшное человеческое чувство.

Ревность способна подогреть любовь в малых дозах.

Ревность способна уничтожить любовь.

И убить все живое, если ее слишком много.

Как у Женьки.

Мы говорили только обо мне. Всегда только обо мне. Женя тайно строил планы совместного будущего, защищал от посягательств на дражайшее девичье тело, мечтал и посвящал жизнь любимому человеку. Он жутко ревновал меня ко всему живому. Но ему хватало самообладания справиться со своими чувствами. Я никогда, никогда не могла даже представить, какие страсти кипят в его душе, владеют его умом и сердцем. Всю свою жизнь этот мальчик посвятил мне, а когда понял, что его большая мечта никогда не сбудется, чуть не сошел с ума. Вскоре в его душе вспыхнул новый костер. Сладкое слово «месть» прилипло к губам, опалило душу и согревало сердце. Он не смог простить девушку, не смог больше таить любовь, смешанную с ненавистью, душить чувства. «Я не влюбляюсь», – когда-то твердил он мне…

Вранье…

Сашка регулярно получал конверты с моими фотографиями. Анонимно. Они приходили общей почтой в офис. На третьей неделе Саша стал их вычислять из общей кучи корреспонденции на столе секретарши, брал без разрешения, вскрывал и тут же уничтожал. Рвал, комкал, мял, пропускал через бумагорезку. Ему было противно смотреть на девушку, изображенную на фотках. Самую любимую девушку на Земле…

Полуголая в раздевалке, на сцене получает цветы, на съемках клипа. Кадры были разнообразные, но неизменным оставалось одно – мужчины. Дарит цветы, держит за руку, поправляет волосы, смеются вместе, целует ручку, смотрит раздевающим взглядом.

На каждой новой карточке был новый мужчина.

Последний конверт он получил в тот вечер, когда состоялась ссора. Фотография рвала сердце. Его девушка сидела на коленях мужчины. Излучала радость. Саше стало плохо. Не сразу он заметил на конверте приписку: «Жду в клубе “Жеральдин”». Порванное фото запихнул в карман пиджака, до конца рабочего дня раздумывал – идти или нет?

Почему он ничего не сказал мне? Что фотки получал?

Я ревела, как раненая волчица. Царапала стекло, размазывала слезы по лицу.

– Ты помнишь свое поведение в этот период? Концерты, корпоративы. Ты как взбесилась! Работала за троих и бухала тоже за всю команду. С ним поди и не общалась.

Мой старший товарищ был абсолютно прав! О, господи! Что же я натворила!

Леониду даже не надо было продолжать свой рассказ. Представить, что случилось в ресторане, я могла сама.

– Александр пришел, как бы случайно там отдыхал и Женька. Он рассказал, что вы любовники. С того самого момента, когда ты уехала в Америку. Женька жаловался, что ты не в себе, не можешь решиться на уход, у вас любовь, безумный секс, показывал фотки.

– Откуда у него фотки?

– Тебе знать. Вы с ним как-никак полжизни вместе, что-то да накопилось: вечеринки, тусовки, да откуда я знаю.

Леонид Васильевич тяжело вздохнул. Этот разговор давался ему нелегко.

– Добил он Сашу рассказами о твоих пристрастиях, о мечтах и мыслях, которыми ты с ним делилась. Неважно, что они Петрешенко не касались. Главное, мужчина понял, что соперник – не дурак. И говорит правду.

– После того, как я уехала в Эмираты, что произошло?

Тихие рыдания еще отдавались конвульсиями по телу, я почти ничего не соображала.

– Саша получил на корпоративную почту видео. Где ты и Женя. В постели.

– Я не спала с ним. Мы только поцеловались.

– Ну, с пьяной женщиной он сделал хорошее видео.

– Господи! Какой кошмар!

– Парень после разрыва страдал. Места себе не находил. Чтобы не получать от тебя сообщений с убийственным текстом, сменил номер.

– Каких сообщений? Я не посылала.

– Значит, с твоего телефона отправлял Женя.

– О Боже!

Я вспомнила, что первое время много торчала у Женьки, а он у меня. А Сашке решила позвонить спустя неделю. Абонент был уже недоступен.

Я была в шоке. И заревела с новой силой.

– Как он мог обо мне такое подумать? Это же монтаж!

Леонид Васильевич спокойно пояснил:

– Влюбленному разъяренному мужчине измена, о которой ему так усердно ежедневно капают и твердят, мерещится в каждом мгновении. А тут такие факты.

Я вспомнила свое смутное состояние, когда обшаривала карманы любимого мужчины.

– Господи! Саша, прости меня! Я люблю тебя!

Я завыла с новой силой.

– Вика, мы договаривались, что ты успокоишься, – устало заметил Васильевич.

– Я люблю его больше жизни, понимаешь? Больше жизни! А он в тюрьме. Он из-за меня сошел с ума. Он меня хотел убить!

– Да, это похоже на традиционное: «если не мне, так не доставайся же ты никому»! Но Евгений в сердце Александра оставил тяжелый след. Как думаешь, возможно вывести из себя мужчину настолько, что он в трезвом уме решается на подобные чудовищные поступки?

– Не знаю. Сашка был достаточно разумный мужчина, – я запнулась на слове «был».

– Саша, как и большинство людей, выбравшихся из самых нижних социальных слоев, очень дорожил своим нынешним положением. Он сделал себя сам. И только ему одному известно, ценой каких невероятных усилий он смог пересилить себя и изменить мечте. Ради общего семейного счастья с тобой навсегда похоронить спортивную карьеру и работать на сидячей работе в банке, как того хотела ты.

Евгений Мальцев, твой друг Женя, об этом прекрасно знал. И стал бить в самое слабое место. В «Ахиллесову пяту» мужчины. Когда ты уехала, он встретился с Сашей и рассказал ему, как ты умоляла найти для Петрешенко работу. Как просила, обещала тут же в кабинете Мальцева расплатиться за услугу. И свое обещание сдержала. Показывал документы по трудоустройству, свои подписи, придуманное тобой резюме.

Ты настолько стала отвратительна Петрешенко этим поступком, до глубинных струн души дотянулась, намотала на кулак и рванула. С мясом. Он сорвался. Решил избавить себя, а заодно и весь мир от такой лицемерки, как ты.

Меня стошнило, неудержимо рвало. Леонид протягивал салфетки, совал нашатырь, купил минеральной воды. Отдышавшись, я задала лишь один вопрос:

– Где Женя?

– Никто не знает.

Пустые глаза смотрели в никуда. Сил плакать больше не было. И вот только сейчас, в опустевшем от эмоций сердце, в очищенном от раздумий мозге, родилась истина. Миша, Сашка, Лешка – все мои мужчины были нормальными, полноценными и достойными! И если бы не Женькины суждения, по каплям собранные доводы, точившие, как червь, мое самолюбие, я давным-давно могла стать замужней дамой. Счастливой женой и мамой. Если бы я не так слепо ему доверяла, если бы слушала свое сердце. На самом деле своё.

И вся моя прекрасная и красивая жизнь – это Женькиных рук дело. Если бы не он, его продюсер, моя жизнь могла сложиться по-другому. И карьера тоже.

Меня затрясло от плохого предчувствия. Огромная каменная плита давила на грудь. Такое ощущение не покидало тело в течение всего нашего пути. Я приняла решение. Окончательное.

– Васильевич, прости меня, ты много сил положил, но… Я не буду больше петь. Я не могу. Моя душа растоптана, сердце разбито… Мне не о чем писать, нечего нести людям. Я труп в живом теле. Зря ты приехал за мной…

Демонстрируя, что диалог окончен, и возражения не принимаются, я включила магнитофон на полную мощь. Диск послушно отозвался, и из динамиков полилась музыка, последний, мной исполненный хит: