Наталья Будянская - Мой нелучший друг

Первое, что я сделала – позвонила Маринке и попросила телефон гадалки, к которой она ходила с целью узнать свою будущую судьбу. Как уверяла Маринка, тетка была проверенной, испытанной на шоу экстрасенсов. Сейчас я верила ей больше, чем себе, поэтому смело позвонила. Если честно, готова была поверить черту лысому, лишь бы кто-то опроверг подозрения, которые высыпал на голову мой лучший друг.

Комната напоминала средневековый будуар с запыленными тяжелыми шторами, в центре стоял стол, покрытый бархатной скатертью, а за столом сидела худая морщинистая женщина, одетая в черный шифон.

– Присаживайся, милочка, – неожиданно грубым голосом произнесла старушка.

Я покорно опустилась на табуретку.

– Вижу, твое сердце разбито, – она драматически закатила глаза.

Я сидела чуть дыша, кутаясь в палантин, чтоб не пропитаться благовониями. Квартира напоминала сцену из мультика «Ну, погоди», где заяц пел пугачевский «Айсберг»: клубился белым густой дым, стелился по полу и ускользал в щель под дверью. Я подумала, что хочу также ускользнуть. И как Маринка выдержала весь сеанс и не сбежала? Ладно, потерплю. Я заерзала на стуле в ожидании продолжения.

– Он тебя не любит, – заговорщицким тоном произнесла ведунья в седьмом поколении.

– Совсем? – Мой голос выдавал вселенскую печаль.

«Как же так? – думала я, – ведь я читала его дневник. Я чувствовала, я верила, а он…»

– Может, это ошибка?

Я надеялась на более позитивную развязку. Женщина закатила глаза, беззвучно что-то прошептала, потом издала гортанный обрывочный вой и резко тряхнула головой.

– Нет, милочка.

Я сидела чуть живая. Все эти магические премудрости в виде таинственного полумрака, разнообразных зеркал и стеклянных шаров действовали на меня угрожающе. Вжавшись в табурет, молчаливо ждала продолжения. Но женщина решила, наверное, испробовать на моей персоне весь арсенал своих гадательных штучек. И тем самым, проверить на прочность терпение клиентки. Как в замедленной съемке она выудила из-под стола тонкие свечи, чиркнула спичкой, и воздух наполнился терпким ароматом сандала.

– Мои предки хотят выйти со мной на связь и передать важную информацию.

С этими словами она начала что-то бессвязно бормотать и выводить руками круги. Честно, хотелось бежать. Вскочить с кресла и броситься к двери. Я боялась привидений и всякой загробной братии. Совершенно не хотелось, чтоб вместе с ароматами по комнате летели черными размытыми кругами души ее предков. Но любопытство победило. Я втянула голову в плечи и затаила дыхание. Женщина закрыла глаза и опустила голову. Если бы не тихое бормотание, я бы приняла ее за «внезапно усопшую». Так продолжалось минут десять, показавшихся вечностью. Я нетерпеливо ерзала на стуле и ждала, когда мадам очнется.

– Любовницы у него нет, – открыв глаза, первым делом сообщила она.

– Слава богу, – вырвалось у меня.

Я засобиралась на выход.

– Сеанс не окончен, – приказным тоном она вернула меня на место.

– С меня достаточно.

«Прости, бабуля, но шоу-бизнес меня тоже чему-то научил!»

Я бросила на стол оговоренную купюру и выскочила за дверь.

Мысли скакали табуном, обгоняя друг друга. То, что нет у Сашки никого, кроме меня, я и так знала. Вернее, я была уверена на двести процентов и готова была клясться самым святым, пока мой лучший друг эту уверенность не пошатнул.

Всего лишь одним звонком.

Экстрасенс подтвердила – это хорошо, – уговаривала саму себя. А что там она еще сказала? Что он меня не любит? Бред. Я знаю, что любит, чувствую. Человек не может так долго притворяться. Да и зачем?

И пока я вела беседы сама с собой, склоняясь то в сторону правды, то обрастая сомнениями, на мобильный дважды позвонил Сашка.

– Да, ты звонил?

Я решила набрать его, пока он не заподозрил неладное.

– Викусь, ты где?

Он явно был взволнован.

– Скоро буду.

– Мне тут позвонили, надо отойти. Хотел предупредить и все рассказать, но тебя нет и нет дома.

– Сегодня какой день недели? Я забыла.

– Воскресенье, – удивленно произнес он.

– Ах, да. Так куда ты идешь?

– По работе.

– Так сегодня воскресенье, – напомнила я.

– Понимаешь, у нашего босса завтра день рождения, мы с коллективом сюрприз готовим, надо обсудить детали.

– Ну иди, иди.

В любой другой день, при других обстоятельствах я бы его без звука отпустила. И ничего не заподозрила. И даже в голове бы не отложила это объяснение про сюрприз для босса. Но расшатанное женское воображение – злая вещь.

Я тут же позвонила Женьке и спросила, кто начальник у Сашки? Оказалось, молодая незамужняя женщина тридцати трех лет.

Всё, этого мне было достаточно.

Когда я пришла домой, я впервые в жизни залезла к нему в ноутбук.

С тех пор наша жизнь изменилась.

«Доверяй, но проверяй» стало моим девизом.

Телефонный справочник, папки входящих и отправленных смс – все было чисто. Тогда я стала проверять карманы одежды. И отсутствие улик лишь подзадоривало мои опасения. Я позвонила Женьке:

– С чего ты взял, что у Сашки кто-то есть?

– У меня есть доказательства, – абсолютно спокойно ответил Женька.

Голос охрип в тот же миг.

– Покажи, – прошептала я одними губами.

– Приезжай.

Фотографии были плохого качества, но опознать фигуру Сашки мне не составило труда. Она была блондинкой. Вот они у машины, вот он открывает ей переднюю дверь. На этой обнимает и целует в щеку.

– Мне жарко, – я не могла больше смотреть на улыбающиеся лица. Щеки пылали огнем.

– Ей лет восемнадцать, – предположил он.

– Дай воды.

Женька секунду пристально на меня смотрел, потом выполнил просьбу.

Я расплакалась. Меня понесло.

Признания сыпались как из малахитовой шкатулки: я люблю его, мне с ним хорошо, великолепно, непередаваемо чудесно. Мы понимаем друг друга без слов, дышим в унисон. И как он мог? Мы обсуждаем книги, фильмы, делимся впечатлениями прожитого дня. Я познакомила его с родителями! Я доверяла ему! И как он мог? Мы пережили вместе разные этапы, мы планировали будущее, мы создали семью! Мы ездили отдыхать вместе, никогда не расставались и старались каждую свободную минутку подарить друг другу. И когда он успевал? Я гладила его рубашки и готовила завтраки. Он восхищался моим творчеством, вдохновлялся успехами и бесконечно был счастлив. Это он придумал такое определение своего ощущения: бесконечно счастлив…

И кто он после этого?

Женька, как и полагается другу, терпеливо выслушал, дал мне остыть. А потом, когда мой внутренний шарик сдулся, возмущения и эмоции выплеснулись, он попытался что-то сказать. Слова действовали как бальзам на израненную душу. Я слушала и наполнялась верой вновь.

– Это могла быть знакомая, – осторожно предположил он.

Я молчала.

– Или приятельница, или девушка друга, или сотрудница, секретарша? Да мало ли кто?

Я молчала.

– Ведь поцелуй в щечку изменой не считается, – лечил он меня успокоительными пилюлями.

– Саша мне ничего не говорил про блондинку-секретаршу, – прохрипела я в ответ.

– Не считал важным. Ты сама обо всех поклонниках, кастинг-менеджерах, администраторах, директорах, продюсерах ему рассказываешь, которые тебе встречаются в течение дня?

Я молчала.

– Как ты узнал?

Внезапно пришедшая мысль взорвала мозг.

– Я знаю о тебе все.

– Как ты узнал?

– Повторяю, малыш, я знаю о тебе всё.

Женька ласково потрепал меня за ухо, взъерошил волосы и прижал к груди.

– Эх ты, малыш, малыш…

Мне стало так спокойно и уютно у него на груди! Никогда я не чувствовала себя такой защищенной. Ни с одним мужчиной так, как рядом с другом. Ни один мужчина не мог мне подарить такое блаженное состояние покоя и уверенности в том, что все будет хорошо. А если что-то пойдет не так, то этот мужчина меня обязательно защитит. Я вдыхала Женькин запах, запах дорогого одеколона, зажмуривала глаза от удовольствия, и для полной идиллии не хватало только добавить: «мур-мур».

Я достигла такого масштаба популярности, о котором мечтала с детства. Куда пошла, с кем пришла, что купила, во что оделась – вся моя жизнь сейчас была под прицелом. Позволить себе появиться перед вездесущими репортерами не в духе, или того хуже – с заплаканными глазами – я не могла. Слишком много сил и времени положено на становление меня сегодняшней. В то время, когда Саша меня расстраивал, Женька помогал настроиться на мажорный лад. Чувство благодарности лечило израненное сердце и заставляло жить дальше.

Каждый вечер, возвращаясь с работы, Сашка подвергался тщательному подпольному осмотру. Мобильный и карманы я просматривала, когда он был в ванной, прислушивалась теперь ко всем телефонным переговорам, принюхивалась к одежде. Но ничего не находила.

«Значит, ценит мои чувства», – сделала вывод, исходя из дебатов какого-то ток-шоу. Свои чувства я перестала демонстрировать, зажималась при слове «люблю», принимала все приглашения выступить на корпоративах, хотя ранее игнорировала напрочь. Я надевала провокационные наряды, смело оголяясь. В приступах мести нарушила главное правило модниц: оголяй что-то одно – либо грудь, либо ноги. Мои наряды состояли из сплошных декольте, разрезов и коротких юбок. Я вела себя развязно, как Бритни Спирс на концертах. И даже позволяла себе принять горячительного «для голосовых связок» перед концертом. Это была чужая я, непривычная линия поведения, вульгарные ответы журналистам, заигрывания с поклонниками. Но я ступила на эту скользкую дорожку сама и твердо верила, что сейчас это нужная мне колея.

Сашка пытался поговорить, волновался, заезжал за мной в те клубы, где я выступала. Но я нарочно вела себя дерзко, позволяя поклонникам дотрагиваться до звездного тела, хотя подобных вольностей раньше терпеть не могла. Саша нервничал, изводил расспросами, демонстративно молчал, в общем, перепробовал все тактики налаживания прежних отношений. Ничего не помогало. В меня как бес вселился! Я вела себя просто отвратительно. Дразнила, но ничего не говорила. Однажды разыграла целый спектакль. Правду говорят, когда женщине плюют в душу, она метит в самое сердце. Мстит, не разбирая методов и не задумываясь о последствиях.