Дензил вынул из бумажника двадцатифунтовую купюру.

— Будь ангелом и закажи на всех. — На его лице медленно появлялась хитрая усмешка. — А знаешь, что ты красивая?

— Да.

— Тогда почему ты пашешь на своего брата, ведь ты могла бы работать на нас?

— Дензил, мне нравится там работать.

— Хочешь, чтобы тебя переманили?

— Нет, — терпеливо отвечала Сюзи.

— Брось, признайся, что без ума от меня. Мы бы фантастически сработались.

— Спасибо, но у меня и так фантастическая работа.

Теперь его природные потребности уже стучались во все окна и двери и кричали в мегафон, требуя, чтобы на них обратили внимание.

— Я слишком рискую, — сообщил ей Дензил — разве не романтично? — Будь хорошей девочкой, иди и закажи нам выпивку, я вернусь очень быстро.

Хорошо, что он агент по недвижимости, а не тюремный надзиратель, подумала Сюзи, выскальзывая из винного бара и спеша по улице Принцессы Виктории — ее высокие каблуки стучали по булыжникам, как кастаньеты.

Пожалуйста, будь там, очень прошу, дождись меня…

Но, конечно, когда она добралась до бара в гостинице «Эйвонское ущелье», его там уже не было.

ГЛАВА 2

Похороны Бланш Кертис, матери Рори, Джулии и Сюзи, должны были состояться в полдень последнего вторника августа в Кенфордском крематории в Уэстбарион-Тайм.

За два дня до похорон Джез Дрейфусс, бывший муж Сюзи, спросил ее:

— Мне надо присутствовать?

— Приходи, если хочешь, — пожала плечами Сюзи. — Но она тебя не любила.

— Конечно, она меня не любила. Ты бы никогда не вышла за меня замуж, если бы это было не так, — усмехнулся Джез. — Ты всегда мне говорила, что твоей главной задачей в жизни было сбежать с мужчиной, которого твоя мать действительно ненавидит.

Сюзи стояла на стуле посреди гостиной, рассматривая свое отражение в зеркале над камином, и ждала, когда Фи закончит подкалывать булавками подол ее платья.

— Бедная Бланш, такой конец, — сказал Джез. — Где бы она сейчас ни была, могу поспорить, что она в ярости.

Это было правдой. Такая мысль уже приходила в голову Сюзи. Мать всю жизнь обожала приключения и, конечно, предпочла бы умереть более экстравагантным способом. С большим шумом. Возможно, спускаясь на водных лыжах по Амазонке или попав в пасть, а затем и в желудок к крокодилу.

Или рухнув с небес после неудачного полета на воздушном шаре и попав в альпийскую расщелину.

Такая смерть соответствовала бы стилю Бланш.

Вообще-то, что угодно подошло бы, лишь бы все было ярко и драматично, а главное — незаурядно.

Но в жизни все произошло совсем по-другому. Вместо всего вышеперечисленного Бланш Кертис мирно умерла в своем доме, во сне, от обширного коронарного тромбоза. Никаких крокодилов и ледяных бездн.

— Вот, все готово. — Фи говорила, держа во рту пригоршню булавок. — Снимай осторожно, я его подошью.

— Ты ангел.

Сюзи испытывала глубокую благодарность. Покажите ей любой дом, и она сможет его продать, но шитье оставалось для нее одной из великих тайн жизни. И хотя Бланш наверняка одобрила бы красное бархатное платье, купленное Сюзи специально для похорон, она могла бы в возмущении постучать в крышку гроба, если бы Сюзи появилась на кладбище в юбке неподходящей длины.

Когда Сюзи стянула с себя платье и передала его Фи, хлопнула входная дверь.

Соскочив со стула, Сюзи весело взглянула на Джеза и вскрикнула:

— Мейв вернулась!

Через секунду дверь в гостиную распахнулась и появилась Мейв Мак-Корт в мокром, блестящем от дождя фиолетовом плаще. Она простерла руки и проговорила:

— Моя бедная детка, иди сюда!

В одно мгновение Сюзи оказалась на другом конце комнаты и обняла домоправительницу Джеза, и та прижала ее к груди, так что обе они чуть не задохнулись.

— Смотри, ты совсем голая, в одном лифчике и трусах, — заметила Мейв. Она порылась в большой фиолетовой сумке и выудила коробку «Клинекса» семейного размера. — Ты уже выплакала все глаза, а теперь еще промокла из-за моего плаща — это прямой путь к воспалению легких. Вот, вот, дорогая, плачь, сколько твоей душе угодно. Но сначала обязательно надень что-нибудь потеплее.

— Это не лифчик и трусы, — сообщила Сюзи, вытирая глаза и громко сморкаясь. Вообще-то это были белая спортивная майка и подходящие по цвету миниатюрные шорты от Донны Каран. — И я плачу, потому что рада тебя видеть.

Это было правдой. Это были первые слезы, которые она пролила с тех пор, как узнала о смерти Бланш. Чувствуя себя немного виноватой. Сюзи поняла, что Мейв была ей гораздо ближе, чем собственная мать. Если бы что-то случилось с Мейв, она была бы безутешна.

— Давай-ка скинем это. — С громким шуршанием Джез снял полиэтиленовый плащ. — Почему бы вам двоим не усесться поудобнее и не поболтать? Хорошо провела отпуск, Мейв?

Мейв навещала свою огромную, разросшуюся семью в Дублине. Она любовно посмотрела на Джеза и сказала:

— Отлично, милый. Просто замечательно. Потом я все тебе расскажу. Вы-то чем заняты?

Фи и Джез тактично направились к двери. Фи держала в руках красное бархатное платье.

— Мне нужно закончить подшивание.

— А у меня встреча, — сообщил Джез. — Вернусь к восьми вечера.

Не было необходимости объяснять: все знали, какую встречу имел в виду Джез.

— Славный мальчик, — одобрительно кивнула Мейв, прекрасно зная, что это выводит его из себя.

— Перестань, — вздохнул Джез. — Если ты опять назовешь меня «славным мальчиком», мне придется тебя уволить.

— Ха, — произнесла Мейв, подмигивая Сюзи и Фи. — Посмотрим, как у тебя это получится.

— Ты должна была раньше сообщить мне о Бланш, — упрекнула Мейв, когда они остались вдвоем со Сюзи. — Ты же знаешь, я бы сразу вернулась.

— И испортила бы себе отпуск. — Сюзи смотрела на нее с пониманием. — Именно поэтому мы тебя не известили. Со мной все хорошо, правда. — Она улыбнулась. — Но я рада, что теперь ты здесь.

Мейв снова крепко ее обняла — именно этого Сюзи не хватало в течение всего ее детства. Объятие растянулось на несколько минут, ощущение было божественным, и как раз это ей и было нужно. Наконец Мейв отпустила ее и ободряюще сказала: — Знаешь, дорогая, сегодня утром я выбрала для тебя маленький подарок! Небольшой пустячок, чтобы поднять тебе настроение.

Сюзи давно открыла истину: можно кого-то безумно любить, но все же испуганно вздрагивать, услышав знакомые слова, произнесенные этим человеком. Она мысленно приготовилась к худшему, а Мейв тем временем склонилась над своей сумкой и приступила к серьезным раскопкам. Страсть Мейв к благотворительным магазинам не представляла бы особую проблему, если бы не ее безудержное желание делать «маленькие подарки», которые она покупала без малейших колебаний.

— Мейв, не надо было, — обронила Сюзи, хотя Мейв обычно игнорировала подобные замечания.

— Глупости! Как только я увидела ее, поняла, что она должна быть твоей. — Мейв поцеловала Сюзи и стала с гордостью наблюдать, как спадает оберточная бумага.

Это была брошь. Огромная брошка из люцита с фотографией Донни Осмонда внутри. Донни обнажил зубы в одной из своих незабываемых улыбок и держал в руках букет красных роз, которые подозрительно смахивали на искусственные.

В глазах Сюзи снова появились слезы. Она была тронута заботой, но в то же время озадачена.

Почему? Почему эта брошь должна быть моей?

— Разве у него не прекрасные глаза? — радостно проговорила Мейв. — Говорю тебе, это было знаком судьбы — то, что я нашла ее в том магазине.

— Знак судьбы?

— Конечно, разве не ты рассказывала мне на прошлой неделе о полицейском, который, по твоим словам, «просто мечта». Что еще ты говорила о нем? — Мейв подняла брови, ожидая, пока Сюзи вспомнит. Когда Сюзи пожала плечами и покачала головой, Мейв продолжила: — Ты сказала, что у него глаза, за которые можно умереть, прекрасные синие глаза. Видишь, я сразу подумала, что брошка идеально подходит. — Она подняла палец. — А потом и остальное совпало.

— Продолжай, — сказала Сюзи, вполне уверенная в том, что у Донни и его пятисот братьев были большие карие глаза. Хотя она не так стара, чтобы помнить.

— Ладно, потом Донни Осмонд был поп-звездой, а ты от них без ума! — Мейв победно подняла второй палец. — Разве это не еще одно совпадение?

— Я без ума от поп-звезд??

— Эй, но ты же вышла замуж за Джеза, верно?

Вот, оказывается, в чем было дело. Сюзи про себя улыбнулась. Если Джеза называли поп-звездой, он просто выходил из себя.

Но было очевидно, что Мейв не терпится рассказать о третьем совпадении.

— Я вышла замуж за Джеза. Конечно, это так. А что еще, Мейв?

— Смотри, что он держит! Красные розы! А ты как раз собираешься похоронить свою мать!

— Я не заказывала красных роз для венка, — напомнила Сюзи.

— Да, но на тебе будет то красное бархатное платье, верно? — Мейв захлопала в ладоши в восторге от своей проницательности. — А разве цвет роз не совпадает по тону с платьем? Говорю тебе, брошь идеально подходит.

Все было именно так. Сюзи поняла, что вынуждена надеть брошь. Коль скоро пятилетний ребенок вручил матери значок с надписью «Лучшая в мире мама!», то остается только прицепить его к груди, скрестить пальцы на удачу и молиться — усиленно, — чтобы окружающие поняли этот демарш.

— Мне она нравится. — Она снова обняла Мейв. — Я тебя люблю.

— Сделаю нам по чашечке чая, и ты мне все расскажешь, — сказала Мейв. И сурово добавила: — Но сначала надень на себя что-нибудь.

— Но мне не холодно, — возразила Сюзи.

— Это неприлично: танцевать в белье перед Джезом.

— Я не танцевала. И это не белье. И потом, я же плаваю в бикини в бассейне Джеза, и ты не поднимаешь из-за этого шума.