– Сыном? У него что, сын есть?

– Был. А он не рассказывал? – усмехнулась. – И не расскажет. Только я, – ткнула себя пальцем в грудь, – только я тебе всё расскажу, потому, что я – за тебя! Давай выпьем!

Я только пригубила и вернула стопку на стол, но Зойке на это было уже пофиг.

– И что с сыном?

– Погиб. Собака загрызла, прямо на глазах у Дёни. Маленький совсем, ещё даже трёх лет не было. А ты же дочку Дёнькину знаешь, да?

– Конечно.

– Ну вот, они близнецами были. Дочка Ленка и сын Лёшка.

Я охренела. Ни Ленка, ни Денис ведь даже ни словом, ни разу не обмолвились…

– Так, о чём я? – мотнула головой Зойка. – А, так вот, Денис конечно очень классный, он мне земляк, почти как брат и всё такое, но ты будешь дура, если уткнёшься в него одного. То есть как за мужика – держись за него, конечно, он крутой, а в остальном – развивайся. В идеале тебе должно быть похрен есть Денис, нет Дениса, ты и без него должна быть нормальной, сильной стервой.

– Обязательно стервой?

– А так проще, Милусь! Стерва не значит сука, понимаешь? Стерва – это баба с яйцами, а в нашей стране да в наше время, только такие и добиваются хоть чего-то сто́ящего.

– Баба с яйцами? Боюсь, Денис будет против.

– Пха! – всплеснула Зойка руками. – Конечно будет! Он уже против, да? —подалась вперёд, внимательно вглядываясь в моё лицо. – Да?

И я почувствовала, что вопрос важный. Возможно, даже, ключевой во всей этой путаной беседе.

– В смысле – против?

– Ты всё поняла, Милусь, не прикидывайся. – Она снова откинулась назад и небрежно, как-то даже по-мужски, раскинула руки по спинке диванчика. – Давай начистоту, что Машков думает по поводу твоей работе в Олимпе?

Побуравили друг друга взглядами. Ладно. Начистоту, так начистоту.

– Он против.

– А ты?

Я замялась.

– Зой, я правда благодарна тебе за всё, вот искренне… Но если Денис скажет уйти, я послушаюсь.

Она смотрела на меня и кивала, словно знала наперёд всё, что я скажу.

– Только, пожалуйста, без обид. Москву доработаем, всё, что ты хотела, сделаем: конкурс, там, день открытых дверей, передачу по телеку. Буклеты с тренером-мисс фитнес на обложке – всё сделаем!

– А как же контракт, Милусь?

– Ну…

– А ты его читала вообще, хоть раз?

– Нет.

– Почему?

– Денис читал.

– А ты только подписывала, да?

– Да.

Она рассмеялась, запрокинув голову к потолку:

– Ох, Машко-о-ов… Кащей Бессмертный, блядь. И что, даже не интересно, что там?

– Ну… Меня по факту всё устраивает, а Денис следит, чтобы не было… – хотела сказать «подводный камней», но вовремя спохватилась. – Денис следит, чтобы его тоже всё устраивало.

– А ты понимаешь, что больше всего его устроит, если ты сядешь дома, желательно в парандже, и будешь ждать его у окошка, помешивая щи?

– Зой, ты утрируешь.

– Конечно, утрирую. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что я даю тебе возможность расти. Да сложно, да будут шишки, но и опыт, Милусь, такой, какого ты никогда не получишь сидя на заднице ровно! На твоем месте мечтала бы оказаться любая девчонка из наших кушерей. Хотя бы потому, что в контракте изначально были прописаны ежеквартальные курсы повышения квалификации, в том числе и за границей. Ты об этом знала?.. Судя по всему нет. А ещё, в первоначальной версии контракта был прописан полугодовой курс по специальности фитнес-инструктора, с сертификатом об окончании государственного образца, дающим тебе право работать не только у доброй Зойки под крылышком, а вообще в любом месте – абсолютно легально! А вкупе со всеми тренингами и конференциями международного уровня, которые я запланировала на весь срок твоего контракта – ты уже через год стала бы реально востребованным инструктором. Год, Милусь! Через год ты стала бы человеком с модной профессией и ценным опытом работы! Но Машков перекроил ту версию контракта, когда его накрыло при виде рекламы. И хотя реклама была абсолютно нормальная, я не стала упираться, поняла, что это чревато полным разрывом. А он на радостях обнаглел и выкинул оттуда и заграничные конференции, и полугодовой курс, и твоё право решать какие фото будут использованы в рекламе. Сейчас он решает это и за тебя, и за меня, ты в курсе?.. То есть уже и я прогнулась дальше некуда. Понимаешь? Я! – она возмущённо поджала губы. – Ну и что же он предложил тебе взамен всего этого, кроме себя, невъебенного?

Я молчала.

– Ладно, я скажу, – фыркнула Зойка. – Насколько я знаю, он хочет отдать тебя в экономический на платное, да? И даже не в Москву, а в нашей жопе, так?

– Да.

– И ты этого хочешь?

– Да…

– Да ладно! Серьёзно? Что-то не слышу энтузиазма в голосе, Милусь!

Это напоминало мне тот разговор с Денисом в «Робин Гуде», после которого я рыдала сидя на унитазном бачке – только наоборот. Денис тогда увещевал, что тренерство это блажь, а вот бухучёт – это навсегда. И вот, пожалуйста, снова зорова! Только теперь в обратную сторону. И, надо сказать, Зойкины козыри действительно были жирнее, а перспективы радужнее. Да и нравилось мне это занятие гораздо больше, чем бухучёт, чего уж там. А у Дениса козырей не было вообще, кроме одного, самого главного надо всеми Зойкиными – самого́ Дениса. А ещё, у него была веская причина расторгнуть контракт: я и моя неприкосновенность. Но я, дурочка под звёздным кайфом, блин, совершенно об этом забыла!

Ох, не вовремя этот разговор! Не по силам мне. Пусть бы сами с Денисом разбирались…

– Зой, я всё понимаю, поверь. Но если Денис скажет мне уйти, я послушаюсь, – говорила, а сама даже глаза на неё не могла поднять, так мне было стыдно. – Прости, пожалуйста.

– Пха! Прости? Тебе сказать, сколько было вложено в эту поездку? Или вообще – в тебя?

– Денис всё вернёт. К тому же, я же говорю – я доработаю Москву. Всё сделаем. Зой, ну… ну я же не одна на белом свете, ну правда! Ты меня с улицы взяла, а можно ведь и в физкультурном хорошую девчонку выбрать! Любая ведь с удовольствием пойдёт! Да с такой и толку больше будет, чем с меня, и заморочек меньше!

– Конечно можно, чего ж нет. Но вот только – с какой стати? Я к тебе по-человечески, со всей душой, а ты сейчас в неё просто плюёшь. А если так, почему я должна идти тебе навстречу, отпускать?

– Да не плюю я, Зой! – не выдержав, закричала я. – Но если Денис скажет НЕТ, то между Олимпом и Денисом я выберу Дениса! Неужели это не понятно?

– Так убеди его сказать ДА! – заорала в ответ Зойка. – Чего ты прикидываешься клушей? У него крыша от тебя едет, он тебе всё, ВСЁ что ты захочешь разрешит, просто будь хитрее! Где-то проси, где-то капризничай, где-то требуй. Соври, если надо. Шантажируй, в конце концов – сексом, верностью, борщом… Да блядь, чем угодно! Учись уже быть нормальной бабой, а не лохушкой! Для твоей же пользы, Милусь!

– Стервой быть? Для моей пользы?

– Да! Да! – встряхивая головой, крикнула Зойка. – Сначала тяжело будет, а потом ещё и спасибо мне скажешь!

– А если я не хочу, Зой? Не хочу быть стервой, не хочу ему врать, например? Шантажировать верностью не хочу?

– Да поздно, Милусь, как ты этого не понимаешь? – неожиданно спокойно ответила та и, встав с диванчика, подошла к вешалке у входа. Полезла в свою сумочку. – Видит бог, я очень надеялась, что до этого не дойдёт. Ты же нравишься мне, сама знаешь. И я не просто так рассказала тебе о том, что всего добилась сама и о том, что ни хера бы у меня не получилось, если бы я не отрастила яйца. Хорошие, большие яйца, Милусь. Бронебойные. И прямо сейчас ты сможешь услышать, как они звенят, – и, вернувшись к столику, кинула на него самодельный конверт из простой обёрточной бумаги. – Держи. Можешь назвать это неофициальным дополнительным соглашением. Давай, давай. Бери!

В первый момент я подумала, что там деньги, но как только взяла в руки… Замерла. Сердце больно, жгуче, до тошноты остро заколотилось в горле. Не испугом – настоящим ужасом.

– Ну? Смелее.

… На верхней фотографии я смущённо улыбалась, а Лёшкина ладонь просто лежала на моей. Просто? Да уже за это Денис вышвырнет меня к чёрту, как плешивого котёнка, а Лёшке рёбра переломает! Это в лучшем случае. Что уж говорить о кадре, на котором мы с Лёшкой, чуть приподнявшись со своих мест, склонились вперёд над столиком. Это я знаю, что мы просто пытались докричаться друг до друга, но со стороны, с данного ракурса, всё выглядело так, словно мы целуемся.

…А вот и медленный танец, и наш теперь уже настоящий поцелуй, который можно ставить на обложку романа о любви – такой он самозабвенный. Искренний. Красивый.

…А вот ещё ДО поцелуя, когда Лёшка уткнулся носом мне в макушку, а я положила голову ему на плечо и закрыла глаза, борясь с собой из последних сил. Голубки. Вот прям сладкая парочка.

…А это уже после того, как очнулись, но всё никак не могли разлепиться – нос к носу, глаза в глаза, мои ладони обнимают его лицо, а его руки плотно, до чувственного прогиба в пояснице, прижимают меня к себе…

Просмотрев, я машинально попыталась вложить фотографии обратно в конверт, но руки дрожали и, плюнув, я просто бросила их на столик. Они скользнули по его поверхности, раскрывшись веером, но Зойка тут же склонилась, и неспешно собрала их сама. Твёрдо сунула конверт мне в руку.

– Это тебе. У меня ещё есть.

Сука.

– И чего ты хочешь? – шепнула я.

Она пожала плечами:

– Ничего нового, Милусь. Просто продолжаем работать. В сентябре у тебя, кстати, Гамбург по плану, трёхдневная конференция. Там совсем другой уровень, всё намного серьёзнее, чем было здесь: спорт и ничего лишнего. Нужно быть реально готовой, потому что выложиться придётся по максимуму. Зато сразу после – прямым рейсом во Францию, просто потусим пару дней в Каннах. Оттянемся по полной. Бархатный сезон и всё такое. Но сначала тебе, конечно, придётся убедить своего Кащея вернуться к первоначальному варианту контракта.