Люсия понимала, что мать рассчитывает напомнить окружающим, сколь важной и влиятельной является их семья.

Ей казалось забавным, что с тех пор, как дела их семьи пошли на лад, к ним зачастили с визитами соседи.

Объявление о ее предстоящей свадьбе с Эдвардом тоже послужило поводом для визитов гостей, многих из которых Люсия никогда прежде не видела.

— Когда мы вернемся домой, я прилягу отдохнуть, — провозгласила мать. — А потом покажу тебе меню для свадебного завтрака. Его прислала мать Эдварда, и она же сообщила, что готова уступить нам на один день своего повара-француза. Естественно, я согласилась.

— Мама, а так ли уж необходима большая и пышная свадьба? Я боюсь, что для тебя это будет слишком утомительно, может случиться рецидив.

Люсия не стала говорить о том, что предпочла бы скромное торжество, поскольку всеми силами хотела избежать ненужной суеты и шумихи.

— Вздор! Ты достойна всего самого лучшего, что только можно купить за деньги. Мне почему-то кажется, что у тебя уже началось предсвадебное волнение.

— Немного.

— Это вполне естественно, — старалась успокоить ее мать. — То же было и со мной, когда я выходила замуж за твоего папу.

Люсия попыталась вспомнить, какой была жизнь тогда, когда ее отец был жив, но оказалось, что это не так-то просто. Если бы не его фотография на лестничной площадке, она сомневалась, что смогла бы вспомнить его лицо.

«Эдвард будет мне хорошим мужем, — в тысячный раз сказала она себе. — Я ни в чем не буду нуждаться, и жизнь моя будет легкой и приятной».

Но как же ей хотелось убедить в этом самое себя и навсегда забыть о лорде Уинтертоне!

* * *

На следующий день Люсия поехала в Лонгфилд-манор, чтобы закончить приготовления к церемонии открытия.

Днем она побывала в Шилборо и осмотрела памятник. Он уже был установлен на городской площади, укрытый брезентом и окруженный строительными подмостками.

Скульптор с гордостью продемонстрировал ей профиль отца, и на глаза у нее навернулись слезы.

— Большое вам спасибо, — прошептала она. — Сходство просто потрясающее, и вы сумели блестяще передать его внутреннее благородство.

Ей было грустно оттого, что она не сможет присутствовать на церемонии. Она бы с радостью пришла сюда посмотреть, как с памятника будет снят покров и оркестр заиграет траурную мелодию.

Но обстоятельства оказались сильнее ее, и ничего изменить она уже не могла.

Эдвард забронировал им неделю отдыха в Швейцарских Альпах и две — на черноморском курорте. Он сказал, что слышал, будто он входит в моду и светская публика отдыхает именно там.

Люсия любила путешествовать и с нетерпением предвкушала возможность увидеть новые города и страны, но в глубине души она все еще отчаянно жаждала получить известия от лорда Уинтертона.

Вновь приехав в Лонгфилд-манор, Люсия, не привлекая к себе внимания, вошла внутрь, чтобы завершить несколько мелких дел, перед тем как вернуться домой.

Проходя мимо дубовой лестницы, она подняла глаза на портрет лорда Уинтертона, висевший на стене.

С холста на нее смотрели его пронзительные синие глаза, губы были сжаты решительнее обыкновенного.

«Я так скучаю по нему», — вздохнула она и тут же выбранила себя за то, что вновь дала волю чувствам.

«Правильно ли то, что я до сих пор тоскую о нем, если всего через несколько недель выхожу замуж за другого? — терзалась сомнениями она, наводя порядок в кабинете. — Быть может, эти глупые мысли уйдут, как только я стану замужней женщиной и обзаведусь собственным домом и хозяйством, которым надо будет управлять?»

Разве не говорила ее мать, что от дурной головы и ногам покоя нет?

Люсия надеялась, что Гринсайдз и дом в Мэйфэйре не оставят ей времени для душевных терзаний из-за лорда Уинтертона.

Эдвард уже заявил ей, что хочет отремонтировать и обновить интерьер поместья Гринсайдз и что, учитывая ее тонкий вкус и способность подмечать малейшие детали, он предпочел бы, чтобы она лично наблюдала за ходом работ.

Кроме того, будут ведь еще и неизбежные вечеринки и приемы, которые им придется устраивать, как только они вернутся из свадебного путешествия.

— Добрый день, мисс Маунтфорд, — раздался позади нее спокойный голос.

— Добрый день, Джепсон. Есть ли какие-либо известия от лорда Уинтертона?

— Мы по-прежнему не знаем, когда его ожидать, — ответил дворецкий, опуская глаза.

Шестое чувство подсказало ей, что Джепсон что-то утаивает. Разве не разумно было предположить, что самый доверенный слуга лорда Уинтертона посвящен в планы своего хозяина?

«Он что-то знает», — заключила Люсия.

— Я удивлена, что леди Шелли более не появляется в Лонгфилд-маноре, — пустила она пробный шар, надеясь выудить у него хоть что-нибудь.

— Безусловно, — тактично отозвался Джепсон, выходя из комнаты.

«Проклятье! — выругалась она про себя. — Он настолько предан лорду Уинтертону, что с моей стороны было глупо рассчитывать на то, что дворецкий сообщит мне что-либо».

Испытывая неизъяснимую печаль, она заперла ящики письменного стола и накрыла пишущую машинку чехлом.

— Я вернусь в пятницу, — сказала она Джепсону. — Есть еще несколько вопросов, требующих моего внимания, после чего мне незачем будет приезжать сюда вновь.

— Полагаю, ваша свадьба состоится уже в ближайшее время, мисс?

— Да, через три недели, — ответила она, надевая шляпку и перчатки для вождения.

Сегодня она приехала на новом авто.

Это был подарок Эдварда, который предпочел бы купить ей лошадь, но она настояла на новом автомобиле.

— В таком случае я могу пожелать вам всего наилучшего. Мне будет жаль, что я более не увижу вас в Лонгфилд-маноре, как и его милости, в чем я уверен.

Услышав это, Люсия уже готова была вновь забросать его вопросами, но решила ограничиться дежурной улыбкой и взяла свою сумочку со стола.

Проводив ее взглядом, Джепсон подошел к телефону в кабинете.

Сняв трубку, он стал ждать ответа телефонистки.

— Добрый день. Соедините меня, пожалуйста, с клубом «Атенеум»… Алло, клуб «Атенеум»? Говорит мистер Джепсон, дворецкий лорда Уинтертона. Я хочу оставить для него срочное сообщение.

* * *

Наконец наступила пятница, и последнее, чего хотела Люсия, — это возвращаться в Лонгфилд-манор.

На протяжении всей недели она непрестанно бранила и корила себя, изо всех сил стараясь избавиться от мыслей о лорде Уинтертоне и напрочь позабыть о нем.

У нее даже состоялся очень приятный ужин с Эдвардом, во время которого она почти поверила, что влюблена в него. Он проследил, чтобы его повар приготовил ее любимые блюда, присовокупив к ним шампанское во льду.

После этого он прочитал ей поэму, которую сочинил сам, чем буквально покорил ее сердце.

И вот теперь, едва ли не против воли, она оказалась в «роллс-ройсе», за рулем которого сидел Бриггс.

— Вы не могли бы подождать меня? — обратилась она к нему. — Это не займет много времени. Я не намерена задерживаться дольше чем на несколько часов.

— Можете не спешить, мисс Маунтфорд. Мне будет не хватать наших маленьких приятных поездок, когда вы выйдете замуж и уедете, а еще я буду скучать о том великолепном чае, которым меня угощали в Лонгфилд-маноре.

Люсия улыбнулась про себя.

Когда авто подкатило к парадному входу, она окинула прощальным взглядом фасад эпохи короля Якова[26], обратив внимание, что розы уже начали распускаться и их светлые лепестки отчетливо выделялись на темном кирпиче здания.

— Надо спросить у Джепсона, не разрешит ли он мне взять несколько цветков с собой, — пробормотала она.

Быстрым шагом войдя внутрь, Люсия сняла шляпку и перчатки. В холле было прохладно, и она заметила, что на буфете стоит огромный букет цветов.

«Какая прелесть, — подумала она. — Интересно, кто принес их — Джепсон? Ведь он знал, что сегодня мой последний день здесь. Надо будет поблагодарить его».

Она села за стол, чтобы написать последние несколько писем и еще раз проверить, все ли готово для проведения церемонии. Она знала, что Джепсон ожидает от нее, что она оставит длинный перечень для лорда Уинтертона плюс подробное расписание торжеств.

— Итак, приступим к расписанию, — прошептала Люсия, и на нее вновь нахлынула тоска оттого, что она почти покончила со своими обязанностями.

Она напечатала полный перечень всех мероприятий, сопроводив каждое точными инструкциями.

Затем она написала письма капельмейстеру, мэру и личному секретарю короля, оставив их копии для лорда Уинтертона.

— Вижу, вы ничуть не скучали по мне!

Люсия ахнула. На пороге стоял лорд Уинтертон.

Он выглядел ослепительно. Лицо его словно светилось изнутри, глаза ярко сверкали.

Он был явно рад видеть ее.

— Ричард!

Она густо покраснела, когда с губ ее сорвалось его имя, данное ему при крещении, сообразив, что, пожалуй, не должна была обращаться к нему с подобной фамильярностью.

— Да, я вернулся, — негромко проговорил он. Подойдя к ней вплотную, он протянул руку и добавил: — Могу я присовокупить свои самые искренние поздравления по поводу вашей скорой свадьбы? Я прочел о ней, когда был в Вене, — в «Таймс».

Люсия наклонила голову, и он пожал ей руку.

— Да, я так и думала, что вы увидите объявление, — пролепетала она, пытаясь овладеть собой, — чувства переполняли ее. — Вы не сердитесь на меня?

— За то, что вы нарушили сделку, которую я заключил с вашим отчимом? Нет, я ожидал, что нечто подобное может произойти в мое отсутствие. Но я рад, что застал вас, — мы с вами должны немедленно приступить к работе. Должен ли я попросить Джепсона устроить вашего водителя со всем комфортом? Не исключено, что ему придется задержаться куда дольше, нежели вы рассчитывали.