Воронов покрутил маячок в руках и вернул Леону:

— Да-а-а! Обнаружь мы его пораньше, этой трагедии могло бы и не быть.

Майя не согласилась:

— Наоборот. Не угробь мы сегодня этого бешеного пса, еще больше людей могло пострадать. Ведь из его слов было ясно, он мечтал поймать меня, а заодно и тех, кто ему перечил…

Мужчины задумались над ее словами и замолчали…


В квартире Гомельского, к их большому удивлению, собрался весь отряд лже-полковника Чекулаева, кроме Гуляева и Воронова. Оказалось, что Качалин и Зорин обзвонили друзей и пригласили «поболтать». Двадцать три человека кое-как разместились в гостиной. Едва Майя и Ярослав вошли, воцарилось молчание.

Парни разглядывали хрупкую высокую женщину с перебинтованными руками и ногами в грязном порванном костюме, ковыляющую в испорченных туфлях. Товарищи уже рассказали им о дневных событиях и показали добытые ею документы, реабилитирующие весь отряд. Спецы никак не могли поверить, что она утащила на себе Дон Жуана из-под автомата Чеки.

Старше тридцати лет в группе никого не наблюдалось. Большая часть их видела лишь фотографию Кольцовой и теперь, не стесняясь, разглядывала женщину. Ведь всего пару суток назад она должна была стать их жертвой. Фактически все оказались одеты в гражданскую одежду и ничем не отличались от людей на улице. В общем, обычные парни, если не знать о их прошлом. Кольцова устало улыбнулась:

— Прошу меня простить, но отвечать сегодня на ваши вопросы я не буду. Устала. Сейчас коротко скажу — из милицейских сводок ваши данные убраны. Если хотите, можете завтра после обеда приехать к нам с Яриком на дачу. Вы ее штурмовали…

Парни смущенно прятали глаза и отворачивались, чуть улыбаясь. Кольцова грустно договорила:

— Женя появится среди нас не раньше, чем через пару недель. У него травма головы, переломы плеча, кисти, ребер и множественные ушибы. Еще раз прошу меня простить…

Парни ни слова не сказали против ее решения. Спокойно перекинулись с Ярославом приветствиями и ушли. Мать и сын прошли в маленькую спальню и собрали немногочисленные вещи, свои и Гуляева. Женщина с величайшим трудом переоделась в брючный костюм, бросив изодранную одежду в мусорное ведро. Лене Чекулаевой, посоветовавшись с сыном, звонить не стала:

— Пусть ночь проспит спокойно. А завтра съездим к ней сами…

Ярослав подхватил сумку с вещами. Придерживая мать за предплечье, спустились вниз. Леон сидел и ждал их в автомобиле. Майя попросила:

— Леон, я знаю, что ты устал с нами и все же, увезти нас на дачу…

Телохранитель отмахнулся:

— Да что вы, Майя Аркадьевна! Какая усталость? Наоборот, с вами от будней отвлекся. Знаете, как скучно просто стоять за спиной? Увезу, куда скажете…


По дороге заехали к заброшенному дому. Серебристый «ниссан», вместе с мотоциклом, все еще стоял в дровянике, забитый вещами «под завязку». В этом глухом месте так никто и не появился. Ярослав сел за руль машины Кольцовой. Майя ехала с Леоном, рассказывая по дороге, как они отсиживались в заброшенном доме. Обе машины подъехали к воротам дачи Кольцовой.

Вот тут Майе пришлось выбраться их машины и самой открыть ворота, на которых, к великому удивлению телохранителя, не оказалось видимого запора. Леон ахал и охал, разглядывая воротницы со всех сторон. Воронов загнал машину в гараж, попросив здоровяка:

— Подбросишь меня до поворота к этой заброшенной даче? Надо мотоцикл Женьки пригнать…

Леон улыбнулся и кивнул. Майя посетовала, глядя на него:

— И угостить тебя нечем. Продуктов почти не осталось, да и те в багажнике, а я нынче не повар…

Водитель рассмеялся:

— Не помру! Сейчас Татьяна Васильевна накормит. — Пояснил: — Жена Геннадия Николаевича. Не бывает такого, чтоб она меня за стол не пригласила. А мне все равно к шефу на доклад ехать надо…

Кольцова попросила:

— Леон, ты нас не забывай. Появится время, приезжай в гости. Мы тебе рады будем!

Здоровяк кивнул. Осторожно наклонился и поцеловал ее в щеку:

— Не забуду и обязательно приеду. Выздоравливайте…

Ярослав, все это время стоявший поблизости, сказал:

— Мам, я сейчас быстро! Мотоцикл заберу и назад. Ты в дом иди, приляг. Вещи я сам перенесу…

Вместе с Леоном направился к «мерсу», оставленному возле крыльца…


Майя в дом не пошла. Вслед за машиной Леона вышла за ворота, так как понимала, закрывать их придется тоже ей. Воронов с замком так и не разобрался. Ярослав появился минут через десять. Проехал к гаражу, чтобы через минуту выйти оттуда. Кольцова подошла к нему:

— Придется тебе хотя бы продукты в дом внести. Их почти не осталось, но думаю, нам хватит…

Воронов улыбнулся:

— Мам, я все перенесу. Нам же завтра ехать в Москву.

Открыв багажник, подхватил лежавшие сверху два матраса и потащил в дом. Кольцова шла следом. Ярослав за десять минут перетаскал вещи и продукты в дом. Сразу застелил постели. Только тут они по-настоящему поняли, что голодны и устали. Под руководством Майи Воронов приготовил ужин, состоявший из отварной гречки и ломтиков обжаренного куриного мяса, остававшегося в морозилке. Быстро поели.

Кольцова задумчиво посмотрела на забинтованные руки. Приподняв брючину, взглянула на бинты на ногах. Ярослав понял:

— Мам, помыться хочешь?

Она кивнула. Парень улыбнулся:

— Переоденься в халат и приходи в гостиную…

Майя послушалась. Переоделась в своей комнате и вышла в гостиную. Сын замотал матери перевязанные руки и ноги по верху приготовленным полиэтиленом, а по краям заклеил скотчем, чтоб не намокло. Ополоснулись в душе по очереди и разошлись по спальням. У обоих не осталось ни моральных ни физических сил…


На другой день, в девять утра, они отправились в мастерскую Меркулова. Машину вел Ярослав. Майя сидела рядом и рассказывала ему о Иване Гавриловиче. Их старой дружбе с ее покойным отцом. Событий накануне оба старались не касаться, хотя и понимали, что от них не уйти. Впереди был разговор с девушкой…


За все время дороги автомобиль Кольцовой никто не остановил и женщина успокоилась. Видимо в милиции все уже знали, что она не преступница.

В старой мастерской ничего не изменилось. Ученики еще не пришли. Меркулов и Лена Чекулаева как раз заканчивали с кофе, когда вошли Майя и Ярослав. Девушка без разговоров и ничуть не смущаясь, кинулась на шею Ярославу. Заметив гипс и бинты на руках Кольцовой, а так же глубокую царапину и синяк на ее лице, вопросительно посмотрела на жениха. Воронов вздохнул и ни слова не сказал. Девушка отстранилась, настороженно поглядывая на женщину.

Кольцова познакомила Ярослава со старым художником:

— Знакомьтесь, Иван Гаврилович, это и есть мой Ярик! Мой взрослый ребенок…

Художник улыбнулся, разглядывая парня:

— Ну-ну… Это хорошо, что ты родственниками обзаводишься! А с самой что произошло?

Майя слабо улыбнулась и отмахнулась:

— Это чуть позже расскажу… — Взглянув на Лену Чекулаеву, попросила: — Леночка, нам надо поговорить…

Девушка взглянула на Ярослава. Затем на Майю и шагнула к небольшой комнатке в углу, где спала эти ночи…


Старик долго разглядывал Воронова. Сказал улыбаясь:

— Вот ведь какая странность! Майечка себе взрослого сына нашла, а она мне, как дочь. Выходит, ты мне внук? На фотографии-то у тебя в глазах тоска стоит, а сейчас я ее не вижу.

Ярослав, не долго думая, обнял художника и ответил:

— Выходит, внук! Какая же может быть тоска, если я маму нашел? Я чувствую себя нужным ей.

Меркулов обнял его в ответ, похлопывая по широким плечам. Отстранился и пристально поглядел в глаза:

— А Леночка невеста твоя, как я слышал. Замечательная девушка. Вы красивая пара. Хочешь, покажу ее портреты?

Парень кивнул, в душе радуясь, что художник не стал расспрашивать его о Майе:

— Интересно. Это вы ее рисовали?

Иван Гаврилович направился к огромному столу в углу мастерской:

— И я, и ученики мои…

Художник вытащил из-под груды картона на столе несколько портретов и протянул их Воронову. На него взглянула грустная Аленушка из сказки, прижавшаяся к березке. На другом рисунке Лена смеялась, волнистые волосы закрывали плечи и грудь. С третьего на него гордо взглянула боярская дочь в высоком кокошнике. Ярослав перебирал рисунки молча, искренне восхищаясь мастерством художников. Закончив просмотр, обернулся к Меркулову:

— Иван Гаврилович, это просто великолепно! Я видел портрет мамы, когда она была девочкой. Это надо же вам так рисовать!

Старик улыбнулся, слегка похлопав его по плечу:

— Леночка мне очень нравится. Не обижай ее.

В мастерскую вошли заплаканная Лена и Майя, обнимающая девушку за плечи здоровой рукой. Лена бросилась к Ярославу на шею и зарыдала в голос:

— Господи! Какой же он подлец! Убить моих родителей, присвоить их жизнь… Мамочка, он точно убил ее! Ярик, я не желаю видеть и хоронить его! Не желаю!

Воронов прижал ее к себе и отвел в угол, чтобы успокоить. Майя вполголоса рассказывала старому художнику то, что произошло за этот неполный месяц. Заранее взяв слово, что он никому и ничего не расскажет. Меркулов тяжело вздыхал и покачивал головой, поглядывая временами в сторону обнявшейся пары. Когда женщина закончила рассказ, он тихо произнес:

— Вот смотри, Майечка, как жизнь-то распорядилась. Вроде с плохого все началось, да только и ты теперь не одна, да и другим людям помогла. Дай Бог тебе здоровья, дочка!

Втроем они кое-как успокоили расстроеную девушку. Лена спохватилась:

— У меня же практически ничего нет из одежды. Даже на экзамен завтра не в чем пойти. И денег нет…

Ярослав улыбнулся. Взял телефон Майи. Отошел в сторону. Нашел в памяти мобильника номер Коростелева и решительно позвонил полковнику. Спросил после традиционных приветствий: