Сквайр удивленно воззрился на дочь:

— О чем ты говоришь? Я сделал все, чтобы ты выросла нормальной девушкой, а не жеманной кривлякой. И не думай пускать в ход свои женские уловки, милая, я все равно не поддамся на уговоры.

Кэт пожала плечами.

— Между прочим, насчет лорда Эшвелла ты ошибаешься. Он совсем не такой, как ты думаешь, иначе побоялся бы в своих стихах описывать куртизанок!

— Зря он это сделал, Кэт, — кашлянул Джаспер. — Писать о куртизанках может только настоящий мужчина.

— А может, он и есть настоящий мужчина… Кстати, ты так и не понял, зачем я прошу тебя съездить к нему. Я хочу выйти за лорда Эшвелла замуж, если повезет, конечно.

— Что-о? — вскричал Джаспер и отшвырнул газету. — Господи, ничего глупее ты придумать не могла? Ты же его даже ни разу не видела! Поверь, девочка, этот парень не для тебя, потому что тебе нужна сильная рука.

— Но ты ведь его совсем не знаешь, Джаспер! — воскликнула Кэт. — Эшвелл вовсе не такой сладкоречивый неженка, каким ты его себе представляешь. В одном из стихотворений он описывает, как в Португалии на него напала шайка грабителей, но он, рискуя жизнью, сумел дать им отпор!

— Я всегда считал, что тебе нужно выйти за Саппертона, — не слушая ее, продолжал Джаспер. — Ведь он, черт возьми, сказочно богат! Кроме того, ты стала бы графиней. Конечно, Саппертон не совсем в твоем вкусе, не любит охотиться и носиться верхом по полям, не разбирая дороги, но уверяю тебя, он гораздо лучше этого лондонского хлыща, своего племянника!

— Пожалуйста, не надо о Саппертоне, — попросила Кэт. — Я уже говорила, что не могу стать его женой. Господи, неужели ради меня ты не можешь заехать к Эшвеллу? Конечно мне будет трудно привлечь к себе внимание такой знаменитости, но я чувствую, что должна попробовать. Пожалуйста, папа, съезди к Эшвеллу! — Она с мольбой заглянула ему в глаза. — Мне так нравятся его стихи…

Кэт напряженно ждала ответа. Раскричится Джаспер или уступит? Ее отец был человеком взрывным и непредсказуемым, но после возвращения из Челтенхема он, казалось, немного притих, стыдясь своей пьяной выходки.

Прошло несколько томительных мгновений. Наконец, глядя мимо Кэт в окно на обсаженную каштанами подъездную аллею, он сказал:

— Ну ладно, дорогая, если уж тебе так хочется, изволь, я поеду. — Джаспер вдруг огромной ручищей погладил дочку по голове. — Но учти: если обнаружится, что твой Эшвелл такой же никчемный хлыщ, как Руперт Уэстборн, я не позволю ему даже переступить порог своего дома!


Однако Джасперу не суждено было выполнить свое обещание. Пока он собирался, сэр Уильям Чалфорд, очень щепетильно относившийся к соблюдению светских приличий, нанес поэту визит вежливости. Вскоре пронесся слух, что леди Чалфорд решила дать в честь именитого гостя званый вечер, и Джаспер заявил, что теперь не видит необходимости ехать к Эшвеллу.

— Знаешь, дорогая, — сказал он дочери, — твоему поэту наверняка уже опротивел бесконечный поток визитеров, которых он предпочел бы вообще никогда не видеть. Что же до твоих планов, то тебя вполне может представить ему Мэри на вечере, который устраивает ее мать Эурелия.

Кэт уже открыла рот, чтобы попытаться его уговорить, но Джаспер добавил не терпящим возражений тоном:

— Будь я проклят, если стану как дурак надоедать человеку! Вдобавок сейчас мне не до визитов — возле фермы Брока я заприметил очень недурной выводок куропаток. Не хочешь оседлать свою кобылку и подстрелить парочку?

Кэт только отрицательно покачала головой.

Она еще долго дулась на Джаспера, пока горничная Мэгги не заставила ее взглянуть на дело с иной стороны. Мэгги резонно заметила, что, раз Кэт собирается встретиться со знаменитым поэтом, ей нужно одеться в нечто более соответствующее важности момента, нежели изношенное чуть ли не до дыр муслиновое платье.

Кэт с ужасом уставилась на горничную. Мэгги тысячу раз права! Милостивый боже, как глупо было не подумать о своем гардеробе! Разве умение выследить дичь и метко стрелять — это главное, что ценит в женщинах лорд Эшвелл? Надо срочно исправлять свою ошибку! Кэт бросилась в свою комнату, Мэгги — за ней. Они выгребли из платяного шкафа немногочисленные наряды и, разложив их на сиреневом покрывале кровати, произвели ревизию. Худшие опасения Кэт подтвердились: она была совершенно не готова к званому вечеру, на котором собиралась очаровать своего будущего жениха!

Прикидывая, какой гардероб ей понадобится, чтобы не ударить лицом в грязь, Кэт начала загибать пальцы: несколько домашних и выходных платьев, костюмы для пеших прогулок и для прогулок в экипаже, шляпки, капоры, шали, чулки, ридикюли, ленты, пелерины… Она вспомнила, что после кончины матери ни разу не наведывалась в модные лавки Челтенхема, не желая тратить на это время, которое можно было с гораздо большим удовольствием провести в седле, с ружьем за плечами. Теперь же весь ее блестящий план может рухнуть, если она не обновит свой гардероб.

Но где взять денег на все эти модные тряпки? Попросив горничную оставить ее на время одну, Кэт скрестила руки на груди и принялась размышлять. Неужели придется продать бриллианты, мамин подарок? Нет, только не это! Она столько лет пускалась на самые изощренные ухищрения, чтобы не расставаться с памятью о матери! Но все другие способы добыть денег исчерпаны… По-видимому, с драгоценностями все же придется расстаться. Ах, что бы сказала мама, если бы была жива?..

Подойдя к своему изящному туалетному столику вишневого дерева, совершенно пустому, если не считать маленького зеркальца, плети из змеиной кожи да пузырька из-под духов, Кэт открыла ящик и достала красивую лакированную шкатулку с бриллиантовым гарнитуром. Это было все, что осталось от ее некогда прекрасного приданого. На глаза навернулись непрошеные слезы. Продать последнюю память о покойной матери… Но ведь больше у нее ничего нет, и в Челтенхеме не найдется ни одного ростовщика, который ссудит ей хоть один шиллинг на покупку роскошных туалетов! Господи, что же делать?

Кэт решительно взяла шкатулку в руки и, не давая себе времени передумать, выбежала из комнаты. Приказав немедленно подавать коляску, девушка нахлобучила на голову шляпку, завязала под подбородком тесемки, набросила на плечи шаль и как была, в стареньком муслиновом платье, в сопровождении Мэгги, не успевшей даже толком причесаться, прыгнула в коляску. Вперед, в Челтенхем, навстречу будущему, в котором не будет ни долгов, ни кредиторов!


Все еще сомневаясь, стоило ли приезжать в Челтенхем — довольно крупный, оживленный город на краю Глочестерской долины, — Бакленд поправил галстук, надел перчатки, повесил на руку трость и вышел из гостиницы. Его снедало беспокойство: ведь здесь риск, что его узнают, был несравненно выше, чем в Стинчфилде и Чипинг-Фосворте. Кроме того, после свидания с мисс Дрейкотт, на котором она объявила о своем желании завоевать сердце лорда Эшвелла, он не мог думать ни о чем другом, кроме их странного состязания. Удастся ли ему помешать ей? Разумеется, Бакленд мог в любой момент прекратить глупый фарс, но по непонятной причине ему очень не хотелось этого делать.

Надвинув на глаза шляпу, молодой человек направился в свой банк. Какое счастье — прохожие не обращали на него внимания, никто не бросался к нему с приветствиями и выражениями восторга, как в Лондоне, Бате и Брайтоне. Похоже, достаточно держаться подальше от фешенебельных кварталов, и он будет в безопасности, по крайней мере, некоторое время. Прибавив шагу, он миновал галантерейную лавку с большой, отделанной пышным плюмажем розовой шляпой в витрине. Двое молодых людей, стоявших у витрины, обернулись к нему, и в их глазах зажегся слабый огонек узнавания. Только этого не хватало! Бакленд тут же ретировался, еще глубже надвинул на глаза свою касторовую шляпу и, прячась за тяжело нагруженной почтовой каретой, перешел дорогу. Убедившись, что его не преследуют, он продолжил свой путь к банку, обходя огромные лужи, оставшиеся после недавнего дождя, и с деланным спокойствием постукивая тросточкой по булыжной мостовой.

Завидев красивое каменное здание Челтенхемского банка, он ускорил шаг, взбежал на крыльцо и, открыв тяжелую дверь, едва не потерял дар речи. Лицом к нему в небольшом холле стояла Кэт Дрейкотт! Занимавшая все мысли Бакленда красавица, одетая в довольно старомодную шляпку, которая едва прикрывала копну рыжих кудрей, в полной растерянности уставилась на него большими карими глазами.

— Мисс Дрейкотт! — изумленно вскричал молодой человек.

— Мистер Бакленд! — воскликнула она с не меньшим изумлением.

— О, я, кажется, напугал вас, прошу меня извинить! — пробормотал он, поспешно сняв шляпу.

Сидевшие за двумя столами клерки в круглых очках, сосредоточенно писавшие в толстых гроссбухах, подняли головы и посмотрели на молодых людей. Но стоило Бакленду бросить неодобрительный взгляд в их сторону, как перья заскрипели вновь.

Оправившись от первого потрясения, Бакленд отвел мисс Дрейкотт в сторону.

— Так вы знакомы с моим банкиром мистером Русом? — понизив голос, спросил он. — То есть, я хотел сказать, он и ваш банкир?

Кэт, только что ради новых тряпок продавшая драгоценности матери, густо покраснела. Она была совершенно выбита из колеи и неожиданной встречей, и бесцеремонным вопросом Бакленда.

— Да… разумеется, он мой банкир. А теперь, извините, мне надо идти. Всего хорошего!

Она хотела обойти молодого человека, но он схватил ее за руку и прошептал: — Известно ли вам, как вы прекрасны? У вас такие глаза…

— Прошу вас, перестаньте! — Кэт вырвала у него руку. — Осыпать меня комплиментами в банке — что может быть глупее?!

— А будь на моем месте Эшвелл, вы бы приняли их более благосклонно? — уколол он ее. Кэт посмотрела ему прямо в глаза.

— С вашей стороны неблагородно пользоваться тем, что вы знаете мой секрет!

Бакленд шутливо поклонился.

— Я предупреждал, что не собираюсь с вами церемониться! Кстати, — он внимательно оглядел ее, задержав взгляд на видавших виды полусапожках, — я искренно надеюсь, что вы планируете обновить свой гардероб, мисс Дрейкотт. Не рассчитываете же вы, в самом деле, что столь утонченный эстет, как лорд Эшвелл, клюнет на ваш безнадежно старомодный наряд?