Джиллиан Стоун - Любовный поединок

Театральный район Лондона

1887 год

— Какие свеженькие милашки! Неужели при взгляде на них у вас не взыграл аппетит, сэр?

Щеголеватый сводник коснулся в приветственном жесте полей шляпы и покосился на пассажира, сидевшего в глубине кареты. Финеас Ганн бросил взгляд в окно.

— Нисколько.

— Взгляните повнимательнее, сэр, — настаивал торговец живым товаром. — Я сдаю здесь неподалеку комнаты на час.

Он кивнул куда-то в сторону. Девицы, пышные груди которых грозили выпасть из декольте, приняли соблазнительные позы, стараясь привлечь внимание потенциального клиента.

— Пошел к черту!

Финеас резко захлопнул створки.

Помахивая тростью хрустальным набалдашником, франтоватый сутенер двинулся дальше по улице в окружении своих вилявших бедрами девиц.

— Только этим вечером специальное предложение — две девицы по цене одной!

У Финна сдавило грудь, и он тяжело задышал, с трудом ловя воздух ртом.

Парочка сексуально озабоченных джентльменов остановила сутенера и стала торговаться с ним. Финн перевел дыхание. По сообщениям «Дейли телеграф», каждую ночь, начиная с половины первого, на улицах Лондона в районе между площадью Пиккадилли и площадью Ватерлоо работали не менее пятисот проституток.

Судя по всему, тревожные сообщения явились эффективной рекламой для тех, кто не брезговал продажной любовью. Улица просто кишела мужчинами, не знавшими других интересов в жизни, кроме азартных игр, попоек и плотских утех.

Сидя в тесном салоне кареты, Финн почувствовал сильное сердцебиение. Его захлестнула волна страха.

Тело снова сыграло с ним злую шутку. Любая мысль или происшествие отражались на его самочувствии. Финн снова сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, считая до десяти. Приступы часто случались внезапно, без видимой причины. И хотя Финн уютно расположился в комфортабельном салоне кареты и мог, казалось бы, чувствовать себя в безопасности, он каждой клеточкой своего тела ощущал, что его преследует кровожадный убийца, жаждущий всадить ему нож в спину.

Сегодня вечером проявились все симптомы его недуга. Боль в груди, одышка, сильное сердцебиение. Особенно неприятны были онемение и покалывание. Монти называл это парестезией.

Вообще-то Финн сильно сомневался, что у доктора Монтегю Туомбли имелась лицензия. Как выяснилось, он был френологом и в свое время учился у одного австрийского врача по фамилии Фрейд. Созданная последним новая неортодоксальная школа потрясла основы медицины и вызвала множество слухов. В частности, возникли подозрения, будто этот самый Фрейд был заядлым кокаинистом. Финн вздохнул и откинулся на спинку сиденья с мягкой обивкой.

Финн сбился с ног в поисках подходящего врача, и эти поиски требовалось в конце концов прекратить. Вот он и остановился на Монти. К тому же ему показалось, будто «разговорная терапия», как называл свой метод Монти, действительно работает. Прошлым летом лечение по методу Монти помогло ему больше, чем все усилия докторов с Харли-стрит. А за последние годы их сменилась целая дюжина, и все они назывались профессионалами. Некоторое время назад Финн бросил принимать опиум и отказался от лечения ртутью. В итоге он перепробовал все новомодные способы избавления от недуга — от лечения электрическим током до ванн, наполненных льдом. «Шокотерапия приводит организм в порядок», — уверяли врачи. Однако подобные курсы заканчивались или ничем, или банальной простудой.

В конце концов выяснилось, что даже самые известные доктора, светила медицины, не в состоянии справиться с его недугом.

Финн снова сделал вдох, а затем, медленно считая до десяти, стал выдыхать воздух.

И только Туомбли удалось добиться успеха. В течение нескольких месяцев Финн не ощущал симптомов болезни. Однако недавно приступы возобновились.

Промокнув носовым платком испарину на лбу, Финн надел цилиндр и открыл дверцу кареты. Вскоре он уже пробирался через шумную толпу ночных гуляк и девиц легкого поведения. До Лестер-сквер ему оставалось пройти полквартала, а там было уже рукой подать до театра «Альгамбра».

— Добрый вечер, сэр, — услышал он вдруг тонкий девичий голосок.

Повернув голову, Финн увидел бедно одетую девушку, которая шагала рядом с ним. Он вгляделся в ее лицо, освещенное мерцающим светом газового уличного фонаря. Для обычной шлюхи она была слишком хороша собой. Но даже пудра и румяна не могли скрыть болезненную бледность ее лица. Девушке можно было дать не более пятнадцати лет. Скорее всего у нее не осталось в кармане ни пенни, и она хотела, чтобы богатый джентльмен угостил ее ужином.

Девушка дерзко окинула Финна взглядом с ног до головы.

— Такой симпатичный, франтоватый господин, как вы, сэр, наверное, не прочь пропустить стаканчик перед спектаклем. Что вы на это скажете?

— Не сегодня, милашка.

Финн сунул девушке полкроны и свернул на Принсес-стрит. Эта улица слыла настоящей городской клоакой, кишевшей торговцами живым товаром, — сутенерами, дежурившими у дверей притонов и кафе.

Чтобы избежать общения с торговцами пороком, Финн нырнул в подворотню, срезая угол. Он шел на яркий электрический свет, озарявший небо над островерхими крышами. Это были огни театров, расположенных на Лестер-сквер. Они освещали небо, делая тьму, царившую в этом разбойном квартале, еще более густой и непроглядной.

Он едва не налетел на шлюху, спорившую с клиентом.

— Нет денег — нет секса, старый осел! — кричала та.

— Простите, — буркнул Финн и, перепрыгнув через лужу, зашагал по мостовой.

Звук его шагов гулко разносился над мокрой мостовой. Внезапно за спиной возникла чья-то тень, и Финн почувствовал, как к его горлу приставили лезвие ножа.

— Интересно, что в карманах у этого франта?

Финн внезапно подумал о том, что одним движением может положить конец своим мучениям. Стоит ему двинуться вперед, и нож вонзится ему в горло, вскроет сонную артерию, и из нее хлынет поток крови. Финн даже ощутил ее металлический привкус во рту. От этих мыслей его сердце бешено забилось.

Однако инстинкт самосохранения взял верх над неразумными мыслями. Финн резко отшатнулся назад, и грабитель едва устоял на ногах. Вырвав у него нож, Финн приставил лезвие к горлу грабителя, прижав его спиной к кирпичной стене.

Испугавшись до полусмерти, парень с надеждой взглянул в темный переулок, как будто ожидая оттуда спасения.

— Пожалуйста, сэр, пощадите. Клянусь, я не сделал бы вам ничего плохого.

Разочарованный, Финн отпустил его.

— Знаю, — сказал он, пряча нож в карман сюртука.

Лондон славился ворами-любителями. Сюда со всей страны съезжались деревенские парни, которые в век механизации лишались привычной работы. Когда скудные сбережения подходили к концу, они от отчаянья пытались заняться разбоем.

— Найди себе честный заработок, — посоветовал Финн, протягивая парню свою визитную карточку. — Сходи в доки Миллуолл и спроси там человека по имени Талли. Скажи ему… — Он внимательно вгляделся в едва различимое в темноте лицо молодого вора. — Скажи ему, что из тебя не вышел грабитель.

Изумленный парень растерянно уставился на визитную карточку.

— Хорошо, сэр. Спасибо.

Финн поспешно зашагал по переулку и, почти бегом обогнув угол, оказался на площади. Яркие огни «Альгамбры» отражались в лужах, оставшихся после проливного дождя. Перед зданием увеселительного заведения толпились джентльмены. Сегодня вечером должна была выступать широко известная балетная труппа из Парижа.

— Финеас Ганн! Вот это встреча!

Оглядевшись, Финн увидел Дадли Чилкота, который стоял, уперев руку в бок. Его локоть мешал людям двигаться в толпе.

— Сколько лет, сколько зим! — продолжал Чилкот. — Я вижу, Королевский балет и вас этим вечером выманил из дома. — Он затянулся сигарой. — У этих танцовщиц дурная репутация, и они частенько ее оправдывают.

Финн старательно делал вид, будто не замечает намеков на то, что он редко появляется на людях. Он хорошо знал круг общения Чилкота. Приняв непринужденную позу, Финн приподнял бровь.

— Значит, насколько я понял, Дадли, вы пришли сюда в надежде проникнуть за кулисы.

Находившиеся рядом джентльмены разразились смехом. Сам Финн едва заметно усмехнулся. Ему было неуютно в окружении лондонских повес. Как если бы он угодил в ловушку. Зажатый между Чилкотом и Джеймсом Олдхем-Талботом, графом Харроу, Финн втиснулся в фойе. Финну казалось, будто весь Лондон знает о его унизительной болезни.

— Да, трудно представить себе Дадли, жалующегося на недостаток моральных принципов у балерин, — издав смешок, заметил граф Харроу, всегда находившийся под воздействием винных паров или опия, и выпустил сигарный дым изо рта.

— Вот и прекрасно, — сухо сказал Дадли.

Финн стал шарить глазами в поисках часов, и его взгляд случайно упал на графа Харроу. В этот момент он почему-то вспомнил о том, что граф находил удовольствие в особых ласках, заставляя двух голых проституток лизать ему веки.

Наконец Финн взглянул на висевшие в фойе над входом часы в круглой медной раме и сосредоточил внимание на секундной стрелке.

«Пятнадцать секунд — тридцать пять ударов, — подвел итог Финн. — Тридцать пять умножить на четыре будет сто сорок. Значит, сто сорок ударов в минуту. Терпимо».

Финн убрал большой палец правой руки с левого запястья и заставил себя дышать медленно и размеренно.

Дело том, что у него была назначена здесь встреча с представителем Скотленд-Ярда, главным инспектором специального подразделения Зено Кеннеди. Финна заинтриговало то, что она должна была состояться в мюзик-холле.

Взглянув через распахнутые двери на площадь, он увидел спешащего к крыльцу через плотную толпу высокого молодцеватого парня с военной выправкой и облегченно вздохнул. Присутствие в театре младшего брата подняло ему настроение. На нем были фрак и шелковый цилиндр. Финн редко видел брата в штатском. Кто бы мог подумать, что они столкнутся в «Альгамбре»! Насколько помнил Финн, его брат предпочитал танцовщиц на столе, выступавших в злачных местах Ист-Энда.