Внезапно мое настроение пропало. Я не ожидала, что этот разговор всколыхнет старые чувства. Вина была моей лучшей подругой в школе и жила в трейлерном парке с бабушкой и сестрой. Мы были неразлучны большую часть времени, и она была со мной в ночь, когда мама сказала мне убираться. Я очень по ней скучала, и мне хотелось бы ее увидеть.

– Почему ты просто не увез меня оттуда, не сказав ей? Ты мог бы вытащить меня тайком из этого ада, когда она была в реабилитационном центре. – Я хотела, чтобы это прозвучало, будто бы он не достаточно пытался.

Лицо Алекса скривилось, будто от боли. Но я не могла понять: было ли это из-за травм или моих вопросов.

– Я мог бы. И мне бы предъявили обвинения в похищении. Политической карьере пришел бы конец.

Я кивнула головой в знак согласия и не могла перестать смотреть на эти губы и его красивое лицо. Зная детали того, как он заботился обо мне и маме, даже тогда, заставляло меня хотеть его еще больше.

– Что ж, ты поймал из-за нее пулю, – я все ерзала на своем месте, пытаясь устроиться поудобнее под его пристальным взглядом.

– Я поймал ее для тебя, Прюденс. Когда я услышал, как эти головорезы говорят о том, что собираются причинить тебе боль, я сошел с ума. Я не мог позволить этого. Ты достаточно натерпелась. – Сказал он.

Мое сердце сжалось, когда он признал это. Чем больше он открывался, тем сильнее я в него влюблялась.

– Куда попал выстрел? – спросила я, убирая волосы за уши, так как нервничала.

– Прямо сюда, в живот, – Алекс указал на точку над его пупком. – Я провел две недели в реанимации, и мне отрезали часть кишечника. Я чуть не погиб, спасая тебя. Моя неудача преследовала меня последние семь лет, Прюденс. Я не смог выкинуть тебя из головы, но не в больном извращенном смысле. Я просто хотел, чтобы у тебя была хорошая жизнь. Я хотел привести в чувства также и твою маму. В школе она была умной и могла обладать всем.

Я думала, что прошла через эти чувства, и была готова услышать все. Бьюла водила меня на приемы к психологам дважды в неделю, а затем раз в месяц к психиатру. С того дня, как я родилась, мама меня не обнимала, не любила и не предоставляла никакого физического контакта. Этого всего не было, пока я не переехала к бабушке, где я была тронута ее любовью. Мама не была «жесткой» по отношению ко мне, родила меня в задней части фургона. Этого не случилось и потом. Она просто смотрела на меня как на бремя, вторгшееся в ее образ жизни. Алекс снова встал и подошел к окну. Он выглядел глубоко задумавшимся. Я хотела подойти к нему, обернуть руки вокруг него и крепко прижать к себе. Я хотела бы поблагодарить его за все, что он сделал для меня и для мамы. Показать, что я ценю его поступки и убедить, что он меня не подвел. Он не подводил меня никогда. Запах его одеколона и кожи вернул  мне настрой лишить его одежды и отыметь прямо в этом кабинете. Его правда была моей прелюдией. Он снова повернулся, и я заговорила:

– С моей мамой я тоже не говорила. Я много раз пыталась выйти с ней на контакт, но она не ответила мне. Я писала ей раз в месяц, с тех пор как уехала, и посылала открытки на праздники и день рождения, но ничего не получала в ответ. Я даже не уверена, жива ли она до сих пор.

Я посмотрела вниз, вспоминая, как ужасно выглядела моя мама в нашу последнюю встречу. Она весила не больше чем 90 фунтов, руки усеяны шрамами от игл, волосы выпали, кожа была серой и болезненной. Она была такой обдолбанной, поэтому не поняла, что я ее дочь.

– Я уверен, она находится в той же паршивой форме, если все еще занимается тем же, – сказал он.

 Путешествие по прошлому расстроило меня, и я вернулась в настоящее.

– Почему ты хотел увидеть меня сегодня, Алекс? – спросила я.

– Ну, я хотел встретиться, чтобы спросить пойдешь ли ты со мной на свидание? – сказал он. Спасибо Богу, я сидела, в противном случае я могла бы упасть.

– Свидание?

– Кампания закончилась, и это не будет неуместным. Ты удивила меня своим поцелуем той ночью и своими словами. Другое дело, что ты застала меня врасплох. То, как ты взяла все в свои руки и схватила мой галстук, было сексуально, Прюденс. Я собирался увидеться с тобой той ночью, до того, как это произошло. – Сказал он.

Он снова сел передо мной. Я заметила, какими мускулистыми были его бедра, когда они прижались к столу. Я могла только представить, как они выглядели голыми. Его живот казался плоским, а грудь широкой, когда он наклонился вперед, оперевшись на руки.

– Да, я пойду с тобой на свидание. Я ждала тебя в ночь выборов. Когда я проснулась на следующее утро, была разочарована тем, что ты не появился. – Я выпрямила ноги и попыталась снова скрестить их, пока он смотрел на меня.

– Познакомиться с тобой получше и побыть наедине было тем, чем я хотел бы, чтобы закончился тот вечер. Ты была очень интригующей, если не сказать больше. – Он смотрел на меня, выжидая. И может даже нервно.

– Ну, я уверена, мы можем продолжить там, где остановились, – я посмотрела на него и улыбнулась.

– Отлично. Как тебе пятница? Я заеду за тобой, мы поужинаем и посмотрим, что произойдет, – он коснулся ушибленного века кончиком пальца и поморщился.

Я хотела поухаживать за ним до его выздоровления. Ему нужен хороший расслабляющий массаж, и я хотела бы быть добровольцем.

Я покосилась на свою сумочку от Гуччи и дорогие кожаные сапоги и не могла поверить, что сенатор Конрад пригласил меня на свидание. Поражало то, как далеко ушла моя жизнь от моей сделанной-своими-руками одежды, нищеты и матери-наркоманки, придя к сидению в офисе сенатора и разговоре о свидании. Я иногда спрашивала себя, было ли это лишь мечтой, вдруг я проснусь и внезапно вернусь к кошмару своей жизни в трейлерном парке. Мысль об этом напомнила мне о том, что я хотела показать ему перед уходом. Теперь время пришло.

Я подняла руку и отвернула рукав своего свитера.

– Помнишь это? – спросила я, показывая ему то, что так долго хранила. Его глаза расширились, когда он взглянул на часы.

Глава 4

Алекс посмотрел на мое запястье, а затем на меня. У этих дорогих часов было поцарапано стекло, а черный кожаный ремешок местами был изношен. Я помнила тот день как вчера. Он дал мне их, и поэтому я всегда приходила в школу вовремя.

  Мы жили в трейлере, моя мать не полагалась на часы или время. Ночами я была в панике, что не встану вовремя в школу. Я всегда заставляла себя ложиться рано, поэтому никогда не просыпала. Живя в таком кошмаре, я опоздала в школу только один раз. Я упомянула об этом при Алексе, когда он пришел. Он увидел, как я была из-за этого расстроена, снял свои часы и одел их на мое запястье. В них был встроенный будильник, и Алекс показал, как его установить, чтобы я никогда не опаздывала снова. Я прятала их от мамы, потому что она могла заложить их, чтобы купить наркотики. Так я их хранила все это время.

  – Они все еще у тебя? – сказал, поворачивая мое запястье и улыбаясь. Его губы такие полные и притягательные, я еле-еле сдержалась, чтобы не поцеловать его.

 – Они все еще у меня. Я не хотела носить их во время твоей кампании, – призналась я. Он снова стоял рядом со мной, и я почувствовала жар.

 – Я поражен, что ты сохранила их. Они все еще работают, – сказал он, глядя на свои старые часы.

 – Я всегда говорила себе, что однажды, когда наступит подходящий момент, я верну их тебе. Я не хотела вызвать вопросы или сплетни, поэтому ждала, когда выборы закончатся. Сейчас я могу отдать их тебе, – сказала я. Я начала снимать их, но он остановил меня.

 – Пожалуйста, оставь их себе, Прюденс. Для меня честь, что они все еще у тебя, – сказал он.

  С того самого момента я знала, это означает, что мы будем вместе. У нас было общее прошлое, которое больше никто не мог понять. Это было больше, чем дружба или рабочие отношения. Это было глубже и значительнее. Он почти поступился своей жизнью ради того, чтобы моя стала лучше. Он защищал меня, когда рядом больше никого не было. Не было ни сомнений, ни вопросов. Я чувствовала себя счастливой от того, что он был в моей жизни.

– Странно, я и забыл, что отдал их тебе. На тебе они смотрятся лучше. Ты выросла с ними.

– Он старался улыбнуться, не причиняя боли глазу.

  Я выросла со многими вещами, я хотела рассказать ему, но он мог узнать об этом и сам, сняв мою одежду.

– Эй, предвыборная песня сработала, между прочим. Ты был прав. Она была безупречна. Видно, что избирателям она понравилась, – сказала я.

  Он поколебался и посмотрел сквозь меня.

– В трейлере ты включала ее все время, после этого я ее возненавидел. Через некоторое время я дорос до того, чтобы ее полюбить. Я не мог выбросить ее из головы. Она моя любимая. Она у меня на iPad, в телефоне – везде. Ты не хотела, чтобы я использовал ее, и сказала, что она банальна, но я ответил, что она легко запоминается и это сработает, – сказал он.

  Я села и позволила воспоминаниям об этой песне вернуться ко мне. Эта песня была со мной в трудные времена. Когда моя мама оставляла меня одну на несколько дней, мне было страшно в темноте, и эта песня меня успокаивала. Когда мне нечего было есть или когда отключали тепло, потому что мама потратила все наши деньги на наркотики, «Лучшие хиты Барри Уайта» были со мной. Мы смотрели друг другу в глаза и не говорили ни слова. Я хотела поцеловать его снова, но знала, что если сделаю это, то не смогу протянуть день или неделю. Сейчас пятница казалась такой далекой. Он посмотрел на меня и все понял. На его столе включился интерком, и мы оба вздрогнули.

  Его секретарь сообщала, что его ждут на встрече в одиннадцать тридцать.

  – Так, Прюденс, эти полчаса пролетели слишком быстро. Я заберу тебя в пятницу. Как насчет семи?

– В семь будет просто отлично, – сказала я, вставая, и взяла сумку.

  – Спасибо, что пришла сегодня. Мне понравился этот маленький визит. С нетерпением буду ждать наше свидание в пятницу, – сказал он, подмигнув.