— Никакая ты не сумасшедшая, Джули! Если ты потеряла память, это совсем не значит, что ты сумасшедшая. И нет ничего зазорного в том, чтобы показаться психиатру.

— Когда я только приехала в Морстаун, то провела несколько сеансов с психиатром. Не могу сказать, что мне это помогло.

— И все-таки, я думаю, это хорошая мысль. Во всяком случае, вреда не будет. Я знаю доктора Риардона. Мы несколько раз прибегали к его помощи во время судебных процессов. Он хороший парень. Добрый и понимающий. Хочешь, я договорюсь с ним о встрече?

Джули ответила не сразу.

— Да, пожалуйста. Надо же что-то делать!


На первый взгляд психиатр Поль Риардон, по мнению Джули, не соответствовал той оценке, которую дал ему Шелл. Высокий, сутулый, взъерошенный, он выглядел каким-то помятым и неопрятным. Очки болтались на середине большого носа. Суровое выражение лица также не располагало к себе. И офис его выглядел неубранным и захламленным. Стол и прочая мебель завалены книгами и бумагами.

Здесь даже кушетки нет, заметила Джули. Как может профессиональный психиатр работать без кушетки? У того, к которому она ходила в Морстауне, была удобная кушетка с высоким изголовьем, на которое он после каждого пациента стелил чистую простыню.

Неожиданно Поль Риардон улыбнулся, и лицо его сразу преобразилось. Карие глаза стали добрыми и понимающими.

— Входите, моя дорогая. И, пожалуйста, чувствуйте себя, как дома.

Он указал на единственный свободный стул, стоявший перед письменным столом. У него оказался глубокий и в то же время мягкий голос.

По крайней мере об оплате беспокоиться не придется, подумала Джули. В понедельник утром бабушка открыла на ее имя счет на двадцать тысяч долларов.

Доктор Риардон прошел за стол, сел, откинулся на вращающемся кресле, снял очки, потер нос в том месте, где была дужка.

— Шелл изложил лишь некоторые факты. Мне они показались необычными, даже интригующими. Если бы не это, я бы, возможно, отказался принять вас в качестве пациентки. Видите ли, я сейчас очень загружен. Если вы не против, я пока буду называть вас Джули, а не Сьюлин.

— Да, пожалуйста. И вообще это не имеет значения. Я ведь и сама не уверена в том, кто я такая.

Он ободряюще улыбнулся.

— Не буду гарантировать, что смогу полностью снять эту проблему, но, надеюсь, что-то мы все же сможем с вами прояснить. Итак… — он снова потер нос, — насколько я понял со слов Шелла, вы страдаете редкой формой амнезии. Он сказал, что восемь лет назад вы появились в городе штата Коннектикут, абсолютно не помня, что было с вами до тех пор. Давайте с этого и начнем. И не беспокойтесь о времени. — Он беззаботно помахал рукой. — Это не кратковременный сеанс. Я освободил для вас всю вторую половину дня.

— Я вам очень благодарна, доктор.

Джули несколько минут молчала, собираясь с мыслями. Потом начала рассказывать все, что помнила. Доктор Риардон часто прерывал ее наводящими вопросами, так что она вспомнила даже некоторые вещи, которые, казалось, совсем стерлись из памяти за эти восемь лет. Порой его вопросы казались ей слишком личными. Однажды она даже попыталась возразить.

— Доктор, я не понимаю, какое отношение эти мелкие подробности моей жизни в Морстауне могут иметь к тому, что происходит сейчас. В особенности мои отношения с Кеном. Это же очень личное.

Он тепло улыбнулся:

— Никогда нельзя заранее знать, что окажется наиболее важным. Считайте, что мы просто пытаемся воссоздать как можно более полную картину. Надеюсь, к тому времени, как мы с этим покончим, я буду знать вас лучше, чем вы сами себя.

Прошло не менее двух долгих часов, прежде чем Джули дошла до прибытия в Ки-Уэст и событий, которые за этим последовали.

Когда Джули закончила рассказ о телефонном звонке Кена и о том, что якобы произошло в день его приезда, доктор Риардон задумчиво взглянул на нее.

— Вы ему верите?

— Вначале я не поверила. Но, с другой стороны, с какой стати ему меня обманывать?

— Ну… если судить по вашим словам, он очень хочет, чтобы вы вернулись вместе с ним домой. Не мог ли он выдумать всю эту замысловатую историю, чтобы напугать вас и тем самым вынудить вернуться?

— Это мне не приходило в голову… Но как же тогда вы можете объяснить мою подпись, доктор? Я расписалась на регистрационной карточке. Там стоит моя подпись!

Он долгое время молчал, закрыв глаза.

— Мне приходят в голову два возможных объяснения. Первое: так как вы страдаете амнезией, то эти несколько часов могли выпасть из вашей памяти. Вы сами сказали, что не совсем ясно помните тот день. Должен признать, эта версия выглядит не слишком достоверной, но, с другой стороны, в человеческой психике есть немало такого, о чем мы понятия не имеем. Она может творить весьма странные вещи.

— А второе объяснение? — Джули перевела дыхание. — Может быть, у меня началось раздвоение личности? Как в том фильме, «Три лица Евы».

— Ох, уж эти мне фильмы!

— Но он основан на реальном случае из жизни!

Доктор Риардон кивнул.

— Да, здесь вы правы. И теоретически такие вещи возможны. Но их невероятно трудно диагностировать. Дорогая Джули, я понимаю, что такая вероятность вас пугает. И могу догадаться, почему. Но давайте пока не будем заходить так далеко.

— Тогда что же это за второе объяснение, о котором вы говорили?

— Видите ли, во взаимоотношениях близнецов часто встречается много необычного. В особенности если речь идет о совершенно идентичных близнецах, которыми, по-видимому, являлись вы с сестрой. Поговорив о вас с Шеллом, я кое-что почитал. Существовали примеры, когда близнецы, разделенные с самого рождения, годами воспитывались отдельно, не видя и даже ничего не зная друг о друге. И тем не менее, как это ни поразительно, они вырастали совершенно похожими. Даже болели одними и теми же болезнями и умирали почти в одно время, с разницей лишь в несколько часов. Есть также документированные примеры передачи мыслей на расстояние между идентичными близнецами, жившими иногда на разных континентах. То есть я хочу сказать, что близнецы, даже выросшие и живущие раздельно, все равно очень часто сохраняют поразительную внутреннюю связь друг с другом. Под влиянием различного окружения или каких-то других факторов у них могут развиться совершенно непохожие характеры, совершенно различные индивидуальности, однако внутренняя связь все же остается.

— Но… я не понимаю, доктор… какое это может иметь отношение ко мне. Моя сестра погибла…

— Да-да, я об этом слышал.

— Но даже если бы она и была жива, как объяснить то, что произошло между мной и Кеном?

Некоторое время он молча изучал ее. Потом заговорил осторожно, выбирая слова:

— Пожалуйста, не обижайтесь, прошу вас. Из рассказа я сделал вывод, что ваша сестра Рослин обладала характером, совершенно отличным от вашего. Помнится, вы привели слова экономки о том, что Рослин — это та, которая подленькая. Я правильно понял?

— Да, именно так сказала Полин. И я вам передала еще не все ее слова. — Несколько секунд Джули колебалась, не решаясь продолжать. — Она сказала еще кое-что, но мне бы не хотелось это повторять. Она, по всей видимости, очень не любила сестру и могла сказать это из чистой неприязни.

— Повторите все, что она сказала, Джули. И не беспокойтесь: ни одно ваше слово не выйдет отсюда.

— Она рассказывала про соседского мальчика, друга Рослин, которого нашли повесившимся на чердаке. И еще она намекнула, что… несчастный случай, от которого погибла моя… моя мать, вовсе не несчастный случай.

Доктор Риардон наклонился вперед, не сводя с нее пристального взгляда.

— Она имела в виду, что в этом повинна ваша сестра?

— Она не сказала об этом прямо. И после этого вообще больше не стала ничего говорить. Но смысл ее слов трудно было не понять.

Психиатр снова снял очки и потер переносицу.

— Интересно… очень интересно.

— Я все-таки не понимаю, на что вы намекаете, доктор.

— Это трудно сформулировать, но то, что вы сейчас рассказали, подтверждает мою теорию. Скажите, вы услышали это о сестре до последних событий с вашим другом Кеном?

— Да.

— Значит… очень вероятно, что вы поступили так, как, по вашему мнению, поступала ваша сестра, а потом начисто стерли это из памяти. Понимаете, хотя ее уже и нет в живых, могло произойти нечто вроде психического переноса личности.

— Но это означает, что если она была плохим человеком, то и я такая же? — расстроенно произнесла Джули.

Доктора ее слова, по-видимому, немало позабавили.

— Знаете, а у вас, я вижу, чересчур живое воображение, юная леди.

— Да, мне это уже говорили.

— Ну так вот, это совсем не значит, что вы плохая. Скорее всего вы находились в состоянии сильнейшего стресса и что-то в подсознании заставило вас разыграть фантастическую сцену, повести себя так, как, по-вашему, могла бы вести себя ваша сестра. К тому же для вас это вовсе не характерно, вы постарались вычеркнуть эту сцену из памяти.

Он откинулся на стуле с удовлетворенным видом человека, разрешившего сложную проблему.

— Так это и есть ваше объяснение того, что произошло?

Он внезапно помрачнел:

— Ни в коем случае. Мне очень жаль, если у вас сложилось такое впечатление. Для того чтобы снять все те наслоения, которые накладываются на нашу психику и добраться до самого корня проблемы, понадобится немало времени и усилий. У нас будет еще не один сеанс психоанализа. Я попрошу секретаршу назначить время, удобное для вас, разумеется.

Он протянул руку к местному телефону. Джули его остановила:

— Не надо, доктор. Я совсем не уверена, что захочу еще раз пройти через все это. В Морстауне я ходила к психиатру несколько недель, но это ничего не дало. — Она резко поднялась с места. — Я должна сначала подумать. Спасибо, что уделили мне время.