— Ничто. — Выдохнул в дым, поворачивая лицо ко мне и невесело усмехнувшись. — Мразь, с ампутированной душой, Женя. Не встречала еще таких? А нас много.

Отвела взгляд себе в разбитые колени, сцепляя на нах дрожащие руки и с силой сжимая челюсть. Сердце билось не ускоренно, но тяжело, а в голове так не вовремя полная пустота и вязкость. Ехали долго по ночным почти пустым улицы. На очередном светофоре, даже не надеясь, дернула ручку двери. Заблокирована. Фырканье Яна и мой почти подавленный мрачный смешок одновременно.

Заехали в какой-то безликий двор, остановились рядом с немолодым тонированным Опелем. Сначала вышел Ян, только потом меня вытащили из машины. Лысый. Старый знакомый с непроницаемым лицом зашвырнул меня на заднее сидение седана, заставив налететь на уже сидящего в салоне Яна, от которого я отдернулась, как ошпаренная. Да не как. Кожу плеча и руки, уперешейся в его бок, когда меня закинули в машину, действительно жгло. Втиснулась в дверь, коснулась ручки, но Ян рывком за шею вжал меня в свои колени, заставив зациклиться не на боли от такой его хватки, а на том, что здесь двери не блокируются.

— Женя, я тебя пристрелю, если ты не угомонишься, — предупредил он, сильнее втискивая в колени дернувшуюся от омерзения меня, только собирающуюся вцепиться ногтями в его кисть, но подавившую себя, ощутив дуло у виска. — Себя не жалко, так ты про Костю подумай. Ему нужно дать паузу, хотя бы не большую.

— То есть мне все равно не жить, — странное удовлетворение в тихом злом смехе, когда дернулась к нему, но Ян сжал шею до хруста, и неожиданно, но боль почти подавила попытку сопротивления и атаки. Но только почти.

Грянул выстрел. Над головой, в окно. Оглушающий едва не до разрыва перепонок. Машина вильнула и лысый оглянулся на Яна, порицательно постучавшего рукоятью по затылку рефлекторно сжавшейся и не дышащей мне, с диким гулом в ушах и противным запахом в обонянии.

— Дениска поумнее, — Ян переставил руки, придвинув дрожащую меня к себе, приобнимая и прижимая горячее дуло к виску мне, не замечающей ни своих слез, ни своей дрожи. — Неудивительно, что у вас не срослось.

Спину ломило уже от такого положения, дышать было трудно. От близости его тела снова начало подташнивать, когда произошел заезд в очередной двор, где случилась очередная смена машин. На этот раз внедорожник, в котором блокировались заднее двери и необходимости держать меня у Яна не было.

Обняв себя руками, твердо сжав дрожащие губы, смотрела в окно на широкую, почти пустую трассу, освещенную фонарями. За рулем снова был лысый, Ян курил в окно. Оружие так же в его руке и меня так же долбило изнутри.

Съезд с шоссе и недолгая дорога до въезда в яхт-клуб. Никакой заминки на КПП, шлагбаум подняли заблаговременно до того, как внедорожник приблизился к территории.

— Что будет дальше? — безэмоционально спросила, глядя на проплывающие мимо подсвеченные в ночи здания в окружении деревьев и клумб.

На ответ и не надеялась, но Гнездилов все же отозвался:

— Как только мои люди уедут из страны, мы пригласим Костю. — Выкинул сигарету и зевнул, откинув голову на подголовник и поворачивая лицо ко мне, прикрывшую глаза, снова сжимая челюсть. — Затем ты умрешь. — Не знаю, почему рассмеялась. Его голос был абсолютно ровен и спокоен, он просто констатировал факты. — Следом умру я. Грустно, но необходимо. — Прицокнул языком, когда лысый тормозил у большой не то усадьбы, не то пафосного дома, сделанного под усадьбу. — Снайпер был для Старцева. Когда я запускал к вам Дениску, предположив, как именно он все повернет, думая, что он один такой умный, а я очень наивный; в автомобиле Мазура уже стояло подрывное устройство с дистанционным управлением. Найти конспиративную квартиру, где было ваше партсобрание с вызванным моим начальником, разумеется, не проблема. Проблема была в скорости доставки стрелка, но и с этим успели. Я не рассчитывал, что после окончания обсуждений в машине Мазура поедет не он. — Ян вышел из машины вслед за лысым, остановившимся у моей двери, когда я, прикрыв и стиснув на мгновение ладонью глаза, уговаривая себя не впадать в истерику. Вышла из салона на неверных ногах.

— Твой снайпер для Старцева… — произнесла я, поднимаясь по широким ступеням к дверям дома и с ненавистью глядя в спину идущего спереди Яна, роящегося в телефоне, постукивая пистолетом себе по бедру, — с одной пулей был, что ли?

Он не отвечал. Сунув мобильный в задний карман джинс, остановился у двери, коснулся ручки и повернув голову в профиль, бросил мне:

— Я не планировал убивать женщин Мазура. Я не знал, что Романова беременна. Кирилл не должен был это видеть. Я сожалею.

И снова никаких эмоций. Открыл дверь и шагнул в темный провал холла. Ноги отказывались идти, когда я стояла и смотрела в ему вслед, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Лысый бесцеремонно пихнул сзади, вталкивая через порог. Без особых усилий справился со мной, утратившей контроль и разум, когда развернувшись, попыталась наброситься на него. Выкрутил руку, рывок, и без того разбитые колени врезались в паркет. Боль острая, прошивающая ненависть окутавшую разум. Нутро. Призывающая положенный сейчас страх.

Упор ладонью свободной руки в доски и протестующе попыталась приподняться, но он сильнее заломил руку. Заскулив пригнулась к полу от боли, парализовавшей теперь не только остаточные попытки сопротивления, но и мысль к нему. Удерживал в таком положении, пока дрожащая рука, держащая упор, не согнулась в локте и я не прижалась щекой к паркету, постыдно уступая боли и смаргивая злые слезы, когда она пошла на убыль. Лысый отпустил мою руку, чтобы мгновение спустя поднять на ноги за шкирку, как нашкодившего котенка. Толкнул в сторону широкого арочного проема справа и спереди, откуда лился свет и слышались приглушенные голоса.

Перехватив онемевшую руку за локоть, исподлобья глядя в проем, двинулась к нему. Ощущение, будто сквозь толщу воды, а не через полумрак. Как будто к дверям ада, хотя, казалось, я уже в нем.

Переступила порог. Внутри трапезной было тепло и пахло едой. Невдалеке от входа стоял широкий округлый деревянный стол, уставленный едой и выпивкой, заваленный пачками купюр, фишками для покера, картами…

Взгляд зацепил подтянутую мужскую фигуру поодаль. Брюнет лет тридцати, сваливающий в мусорное ведро с широкого блюда мясо. Он, рассмеявшись, оглянулся через плечо в сторону стеклянной стены с видом на террасу, двери на которую раздвигала высокая стройная шатенка, усмехнувшаяся ему. Первое смутное узнавание — я ее точно раньше видела. Пристальнее всмотрелась в ее строгий профиль и улыбка искривила мне губы. Сара. Сара, сидящая с нами на дне рождения Зели. Сидящая за офицерским столом…

Она оглянулась на вход, заметила меня и посмотрела на Яна, усаживающегося спиной ко мне за стол, напротив человека, которого я узнала без затраты времени на воспоминания. Ров.

Зиновьев извлек стопку бумаг из папки на краю стола и положил ее перед кивнувшим Яном, роящимся в телефоне. Привалилась плечом к стене, чувствуя свинец в ногах, но лысый снова толкнул вперед. Направил к свободному стулу в отдалении от Яна, постукивающего пальцем по рукояти отложенного на дерево столешницы пистолета и хмуро глядящего в экран телефона. Лысый почти силой усадил меня на стул и остался стоять рядом.

— Ров, пора. — Произнес Гнездилов, поднимая взгляд от телефона и как-то неопределенно посмотрев на того, что выкидывал мясо, — Эмиль, езжай с ним. Они очухались раньше.

— Я хотел заехать к Раулю, — низким голосом отозвался тот, немного нахмурившись глядя на Яна.

— Не сегодня, — отрицательно качнул головой Ян.

Эмиль отвел взгляд и, протяжно выдохнув, кивнул, вытирая руки полотенцем, чтобы потом направиться к столу и крепко пожать руку, вставшему со стула Яну. Недолгий немой диалог между ними и Гнездилов, усмехнувшись, отрицательно повел головой, а Эмиль, оглянувшись на Сару, все так же стоящую у выхода на террасу, улыбнулся ей в спокойном прощании, пока Ров торопливо собирал бумаги на столе, чтобы через секунду так же крепко пожать руку Гнездилову и они вдвоем покинули помещение.

Сара села недалеко от меня, через два стула. Подняла спокойный взгляд и обыденно так поинтересовалась не хочу ли я есть, придвигая ко мне чистую тарелку и поставив передо мной бокал. Усмехнувшись, я смотрела в тарелку, чувствуя, как снова подкатывает. Привстав на стуле, отодвинула подальше от себя тарелку с рыбой.

— Леш, езжай, — голос Яна, все так же глядящего в телефон. Лысый за моим стулом стоял не шевелясь и Ян посмотрел на него, вопросительно приподняв бровь.

— Я могу остаться. — Секунду спустя тихо произнес лысый.

Гнездилов долго смотрел на него, лицо непроницаемо, только глаза потемнели. Снова посмотрел в экран и твердо произнес:

— Нет, уезжай.

Лысый помедлил немного, но потом все же двинулся по направлению к выходу, подхватив с кухонного островка черную объемную сумку. Они не прощались и не смотрели друг на друга.

Сара почти не отводя взгляда рассматривала меня. Я, глядя в спину удаляющегося лысого, чувствовала ее взгляд. Сдерживала бабские речи и совершенно неуместный порыв устроить скандал. Крыша у меня серьезно пошатнулась, ибо мысли были абсолютно дебильные. Полная тишина, Сара все так же смотрела на меня, а я в профиль Яна, неотрывно глядящего в свой телефон.

— Сара. — Наконец произнес он.

А она вдруг направилась ко мне. Остановилась рядом очень. На меня дохнуло слабым отзвуком свежего парфюма и она, глядя в мое лицо, пока я титаническим усилием заставляла себя не шевелиться, ровно и отрешенно произнесла:

— Не держи зла. Мы все давно мертвы. — Сглотнула и склонилась ко мне, чувствующей как учащается дыхание и деревенеет тело от запаха ее парфюма, запутавшегося в обонянии и добавляющего красок картине горящей машины перед глазами и крови Кира на руках Кости. Вновь почувствовала, как стягиваются внутренности и начинает тошнить. От ее запаха. От нее. От них. И она, коснувшись ладонью моего живота, едва слышным шепотом проронила мне на ухо, — будет девочка. Будет, Женя. Сегодня ты не умрешь.