Леди Геррит внимательно смотрела на Эмилию.

— А ты не думала о том, что можешь забеременеть?

Эмилия побледнела.

— Вижу, что нет. — Улыбка появилась на губах леди Геррит. — Возможно, ты передумаешь прогонять этого молодого человека?

Эмилия закрыла глаза.

— Мы узнаем об этом через неделю, и если Бог смилостивится надо мной, я никогда больше не увижу этого самозванца.

— Хочу, чтобы ты не пожалела об этом однажды. Но ты пожалеешь.

Эмилия отвела глаза в сторону. Она посмотрела в сад, стараясь не думать о Саймоне.

— Однажды ты вспомнишь тот день, когда позволила мужчине, данному тебе судьбой, уйти из твоей жизни.

— Иногда лучше жить мечтами, чем позволить твою мечту втоптать в грязь какому-то проходимцу.

Бабушка вздохнула:

— Когда твои раны затянутся, ты, возможно, встретишь Саймона снова. Возможно, ты сможешь увидеть за своей болью его любовь к тебе. Надеюсь, что не будет слишком поздно.

«Слишком поздно» — эти слова резанули слух Эмилии.

— Что ты имеешь в виду? Леди Геррит улыбнулась:

— Разве ты не заметила, моя девочка? Лорд Блэкторн, красивый молодой человек, стал одним из самых желанных холостяков во всей Англии. С его внешностью, здоровьем, состоянием и титулом каждая мать с дочерью на выданье станет охотиться за ним. Каждая глазастая девчушка будет мечтать завладеть его сердцем. Все дело только во времени. Он найдет себе молодую жену, которая залечит его раны.

Эмилия сжала кулаки, в ней вспыхнула ревность, когда она подумала о Саймоне и какой-то другой женщине:

— Что будет делать в своей жизни Саймон Сент-Джеймс — не моя забота.

Леди Геррит пожала руку Эмилии.

— Надеюсь, что это правда. Надеюсь, что ты никогда не увидишь его на балу, танцующего с другой, и не подумаешь о том, что все могло бы быть иначе.

Эмилия вообразила себе Саймона, держащего в своих объятиях другую женщину, улыбающегося ей, прикасающегося к ее щеке, и ревность сдавила ей грудь. Сердце требовало побежать к нему, но горькая обида приказывала не поддаваться слабости. Если даже судьба заставит ее выйти замуж за Саймона, она никогда не впустит в свое сердце бесчестного человека.

На стенах библиотеки лорда Пембертона горели свечи. Саймон расположился на одном из диванов с бокалом бренди в руках. Он чувствовал себя одиноким, как корабль, сорвавшийся с якоря и дрейфующий в открытом море. И впереди ничего, кроме серого будущего.

— Что за дьявольский план! Блэкторн мог погубить и вас, и Мейтлендов. — Пембертон отвернулся от окна и озабоченно посмотрел на Саймона. — Если бы это не касалось других людей, я предпочел бы рассказать всему свету, что за совершеннейший подлец Райндольф Джеймс.

Саймон сжал хрустальный бокал.

— Я не хочу, чтобы пострадал еще кто-нибудь. Мейтленды уже пострадали, а правда навредит жене и детям моего отца.

— Вы не думаете, что Гилберт был посвящен во все это? Если бы вас не стало, он унаследовал бы все.

Саймон подумал о молодом денди, первом сыне отца от второго брака. Гилберт унаследовал русые волосы и серые глаза отца — именно то, чего не было у Саймона.

— Сомневаюсь, что Райндольф посвятил сына. Он не стал бы так рисковать. Пембертон кивнул:

— Итак, Райндольф Сент-Джеймс будет положен в семейную могилу со всей своей ложью. Это будет лучше всего.

— Он достаточно навредил при жизни. Пембертон задумчиво смотрел на Саймона.

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Саймон пожал плечами, уходя от ответа на вопросы, которые он прочел в глазах Пембертона.

— Рана оказалась несерьезной.

— Я говорю не о ране. Это было ужасным испытанием для тебя узнать, что за планом убийства стоит собственный отец.

— У меня никогда не было иллюзий относительно моего отца.

— Думаю, это очень справедливо, что ты унаследуешь его титул, имение Блэкторнов и все, чем он владел.

Саймон подумал о парке Блэкторна, месте, где он родился и жил до того времени, пока отец не бросил его в пламя войны. Это место навевало воспоминания, которых он не хотел.

— Пусть он останется вдове, я не хочу жить там.

— А где же ты хотел бы жить? Саймон отпил бренди. Крепкий напиток согрел его и ослабил напряжение в груди.

— Не знаю, но я найду себе место.

— Ты не думал вернуться в Бристоль?

Саймон покачал бокал, не отрывая взгляда от сверкавшей жидкости. Несколько дней мысль о возможной беременности Эмилии сохраняла его надежды. Но два дня назад все ушло вместе с его мечтами.

— В Бристоле меня ничто не держит. Пембетон вздохнул:

— Я боялся, что задание испортит твою дружбу с мисс Мейтленд.

«Эмилия».

В нем заговорили чувства, и их огонь растопил ледяные стены, за которыми он хотел скрыть свои ощущения. Саймон вздохнул медленно и тяжело, прогоняя боль. Его объединяла с Эмилией иллюзия. И ничего больше.

— Я никогда не был связан с мисс Мейтленд. — Он посмотрел на Пембертона. — Очень важно, чтобы люди поверили, что отец и дочь просто помогали мне выполнять задание. Я хочу быть уверенным, что ее репутация не пострадает из-за меня.

Лорд Пембертон кивнул:

— Я сделаю так, что отец и дочь получат награды за их героизм.

— Благодарю вас, сэр.

Пембертон похлопал Саймона по плечу:

— Я знаю, что вас с мисс Мейтленд связывало только дело, но если вы отдали свое сердце мисс Мейтленд, то вас успокоит тот факт, что есть множество других женщин, которые с удовольствием помогут вам забыть ее. В этом году вас, без сомнения, будут разрывать на части. Будущие невесты, каждая женщина в городе будут стараться заполучить вас.

Саймон нахмурился от этих перспектив. Как знать, может, он нужен той или иной женщине только из-за титула и состояния? Пародия на жизнь без любви и без ответного чувства — вот что ждет его в будущем. Пустота. Бесконечные ночи. Жизнь, наполненная иллюзией страсти, слабое отражение потерянной любви.

Он посмотрел в свой бокал, на блики мерцающего света. Возможно, отец все же отомстил ему. Той местью, которой он никогда не планировал. Его злодейства дали Саймону лишь короткие мгновения счастья с женщиной его мечты. Но любовь оказалась построена на обмане. И все же эта любовь навсегда останется в его памяти.

Глава 31

С моря дул ледяной ветер. Он хлестал лицо, хватался за полы плаща, когда Саймон карабкался по извилистой тропинке от берега к его дому, расположившемуся на вершине отвесной скалы. Хотя ранняя весна уже согрела своим теплом южное побережье Англии, здесь, в северном Йоркшире, по-прежнему царила зима.

Полуденный туман окутал здание и медленно полз вверх по серым древним стенам. Зубчатые стены норманнского замка четырнадцатого века, упирающиеся в серое небо, странно гармонировали с остроконечной крышей и трубами поместья. Плюш, покрывавший стены густой паутиной, ждал весны, чтобы она вдохнула в него жизнь. Запущенный сад выглядел не лучше.

Саймон приобрел этот дом и земли семь месяцев назад у одного члена палаты лордов, который предпочитал жить в комфортабельном доме в Кенте. До сих пор замок стоял незаселенным уже 20 лет и носил печать неухоженности.

Вряд ли этот дом можно было назвать красивым, и реставрация всех его восьмидесяти комнат могла занять около года. В лучшем случае. Без сомнения, родственники Саймона считают его чудаком. Но древние стены, так далеко рас положенные от суеты Лондона, устраивали его, как и имя, которое он дал своему дому, — Дрэгонвик.

Когда Саймон поднялся по широким каменным ступеням, ведущим к главному входу, Дигби открыл дверь. Сержант ушел в отставку, чтобы отныне служить у Саймона и выполнять роль мажордома. Сегодня выражение лица Дигби навело Саймона на мысль, что они подверглись нападению противника.

— О! Я рад, что вы вернулись, сэр.

Запах краски и опилок окутал Саймона, едва он вошел в дом. Звук молотка, вбивающего гвозди, раздавался в галерее и отдавался эхом в салоне и гостиной. На лесах, установленных в углу большого зала, лежал на спине человек, завершавший роспись потолка — сцену из греческого мифа.

— Дигби, вы выглядите так, будто в гостиной меня ожидает сам Наполеон.

— Не совсем Наполеон, сэр, но у вас гость.

Саймон нахмурился и подумал, что его брат приехал снова, По какой-то причине этот молодой человек решил, что его старший брат — герой, и теперь следовал за Саймоном, как щенок.

— Кто?

— Леди Геррит Уитком, сэр.

У Саймона перехватило дыхание. Вместе с леди Геррит нахлынули все воспоминания, которые он так старался забыть в эти месяцы. Воспоминания, от которых кровь закипала в жилах.

«Эмилия».

Он уехал на другой конец Англии, стараясь укрыться от нее и воспоминаний. Однако он не мог отрицать, что Дрэгонвик — это памятник тем мгновениям, которые они провели вместе. Удаленный замок для мужчины, лишенного счастья, которое он однажды испытал.

Саймон снял пальто и протянул его Дигби, не глядя и даже не задумываясь, ибо мозг был занят обдумыванием возможных причин визита графини Уитком. Почему леди Геррит приехала? Какие новости она привезла?

— Чай готов, Дигби?

— Я уже подал его леди, сэр.

— Хорошо. — Саймон пересек холл, чувствуя, что сердце стучит в унисон с молотками мастеров, и вдруг увидел гостью.

Леди Геррит стояла у одного из больших окон гостиной и смотрела на кучи прошлогодних листьев и голые кустарники в саду.

Он остановился у порога, сознавая контраст между ее бледно-желтым одеянием и запущенной гостиной. Выцветшие гобелены, изображавшие сцены из легенд о короле Артуре, покрывали дубовые стены. Изумрудный шелк на креслах и диванах времен королевы Анны был вытерт по углам. Безсомнения, он казался ей эксцентричным затворником, скрывающимся в заброшенном логове. Саймон вздохнул, внезапно подумав, что на самом деле может превратиться в такого отшельника.

Леди Геррит обернулась, и на ее губах появилась хитрая усмешка: