Лида, все так же невыразимо и умопомрачительно элегантная, присаживается на табуретку:

– Я Лида.

– Ну да, это все объясняет. А я Владик.

– Я жена Северьяна. Бывшая.

– Какого Северьяна?! Ах, Севы! Жака Ива Кусто!

– При чем тут… Кусто?!

– Да это так, шутка! А я Владик. Муж Лены. Бывший!

– Ну, и где они все?

– Они? Они все вообще-то на свадьбе.

– На свадьбе?! И кто… женится?

– Моя бывшая жена… женится. То есть, это самое… замуж выходит!

– Так вот оно что! А что же вы не там?

– Я? Ну… у меня… дела. А вы зачем тут?

– Мой муж… бывший… тоже, очевидно… сегодня женится.

– Надо же! – искренне удивляется Владик. – Какое совпадение! А на ком же?

Лида тихо всхлипывает, достает из сумочки крошечный кружевной платочек и изящно промакивает глаза. Владик с удовольствием ее разглядывает, и взгляд его постепенно перемещается все ниже. Внимательно рассмотрев стройные ноги в черных туфельках на высоченных каблуках, Владик уважительно поднимает бровь: «О-о!»

– Послушайте! – с внезапным воодушевлением восклицает он. – Раз мы с вами оба… такие… бывшие! Давайте мы это дело отметим? А? Устроим свой праздник! Праздник бывших! Такой… бывышник! Тут точно должно быть какое-нибудь вино…

Владик роется в холодильнике, находит бутылку коньяка и баночку с чем-то коричневатым, потом достает из шкафа маленькие керамические чашечки, шоколадные конфеты и галеты:

– Вот! И кто только хранит коньяк в холодильнике?! Сойдут чашечки? Сейчас тостики еще сделаем. Что-то я проголодался. Ну! Давайте! За что пьем? За перемену участи!

Они чокаются чашечками. Лида, всхлипнув, выпивает залпом и кашляет.

– Ой, ну что же вы! Разве так нужно пить коньяк!

Владик подливает ей еще, садится поближе и, положив руку на спинку ее стула, начинает объяснять:

– Коньяк надо сначала согреть в руке. Вот так! Тем более он из холодильника. Потом понюхать. Потом сделать ма-аленький глоточек и покатать на языке, посмаковать! – Он придвигается еще ближе. – Возьмите конфетку!

– Я не ем сладкого…

– Ну, тостик с паштетиком!

Лида послушно съедает изготовленный им «тостик». Владик нежно поправляет Лиде выбившуюся прядку волос… «Ах, какая женщина!» – вздыхает он про себя.

– А что это вы тут делаете, а?! – Голос внезапно появившейся Лики звучит возмущенно. Она в изумлении смотрит на происходящее. Владик и Лида замирают.

– Мы тут… Мы… Мы празднуем! У нас… этот… бывышник! – смущенно бормочет ее отец.

– Что у вас?!

– Бывышник! Праздник бывших! Мы пьем за перемену участи!

– Вот это да-а… Ну, пап, ты даешь!

– Какая компания! – восклицает появившаяся в дверях Татьяна, а Лена за ее спиной потрясенно моргает.

– Что это у нас тут такое? – наконец, спрашивает она.

– У нас тут, мам, бывышник! – отвечает ей Лика. – Это такой праздник бывших! Пьют за перемену участи!

– Здорово! – Лена приходит в себя и смеется. – Мы тоже хотим, да, Тань? За перемену участи-то! Владик, наливай!

Владик достает еще чашки, разливает коньяк. У Лиды наконец прорезается голос:

– А… где же… жених?!

– Жених? Как где? С невестой. На свадьбе, – отвечает Лена.

– А… разве… Разве это не ваша свадьба?!

– Чья – не ваша? Ничего не понимаю!

– Ну, Владик же сказал… что это его бывшая жена… женится!

– Так и есть.

– Его вторая бывшая жена! Вторая! А мама – его первая бывшая жена! – разъясняет Лика, восторженно слушающая их диалог.

– Так значит… это не вы… с Севой… а я думала… – Лида опять готовится заплакать, но тут Лена замечает стоящую на столе баночку с остатками паштета:

– Боже мой, Владик! Вы что, съели мой крем?!

– Какой… крем?!

– Вот этот! Это крем для лица! Безумно дорогой!

– Крем! Ой, не могу! Пап, как тебе крем? – хохочет Лика.

– Как так – крем?! А вкусно было! С ума сойти! Я думал, паштет! – Изумленный Владик берет в руки баночку, нюхает с недоумением: – И пахнет съедобно…

Смеются все, кроме Лиды. Она страшно краснеет и как-то даже раздувается от гнева:

– Вы! Вы! Крем! Да как вы…

– Лидочка! Я же не знал! – кричит Владик.

Но возмущенная Лида подхватывается и убегает в коридор. Владик мчится за ней, оглядывается и восклицает:

– Нет, какая женщина!

Всё гоняются в салочки

В эти жаркие дни

Очумелые бабочки,

Предаваясь любви.

Воробьи надрываются,

Затаившись в кустах.

Я прополкою маюся –

И сижу на бобах.

Заросли грядки мятою…

Ах, картошка-морковь!

До чего непонятная

Эта штука – любовь.

Улетит мотыльком –

Не поймаешь сачком.

* * *

Вечер того же дня. Лена и Таня сидят в полумраке на кухне – горят две толстые свечки в стеклянных разноцветных подсвечниках. Татьяна курит, выпуская дым колечками, а Лена грызет грецкие орехи, одновременно раскладывая карты на гадание. Из комнаты время от времени доносятся вопли, визги и звуки компьютерной игры.

– Надо же, какая штука удобная! – говорит Таня.

– Какая?

– Да вот, куда ты орех кладешь!

– Ага! Это мы в Крыму камень нашли – выемка прямо под орех грецкий. Очень удобно колоть. На! – она протягивает Тане очищенный орех.

– Да ну, не хочу. Я больше фисташки люблю. Ну, что там у тебя получается?

– Да пока ничего хорошего! Твой пиковый король на сторону смотрит! Червонная дама дорогу перебежала…

– Вот зараза! – с чувством произносит Татьяна. – Так и знала, что он на Лариску из планового глаз положил…

– Ну ладно, не переживай! Смотри, чем сердце успокоится: бубновый валет на горизонте!

– Будем надеяться! Кстати, о бубновых валетах! Как там Владик-то? – спрашивает Татьяна, выпуская очередное колечко дыма.

– А что Владик?

– Как у него с переменой участи?

– И не говори! В Японию вот съездил! И очередную любовь встретил! Такая женщина!

Они смеются.

– Вот видишь, не зря с парашютом прыгал! – Таня гасит сигарету и тянется за грецким орехом.

– Точно! – Лена встает и достает турку для кофе. – Давай, что ли, и мы прыгнем?

– Ой, нет, ты что! Я высоты боюсь!

– А я бы прыгнула. Может, и правда – участь переменится.

– А я всяких перемен опасаюсь. Переменится – а вдруг не в ту сторону? Вдруг к худшему?

– Ладно, не будем прыгать, вычеркиваю!

– А что Сева? Так и не проявлялся?

– Нет.

– И не звонил даже?!

– Звонил. Дышал в трубку.

– Откуда ты знаешь, что это он дышал?!

– Да кто ж еще!

– Ты подумай, а Лида-то решила, что вы с ним…

– Да.

– Значит, он все-таки ушел от нее совсем, а, Лен?

Лена только вздыхает. Раздается звонок в дверь.

– Откроешь? А то я кофе стерегу.

– Ага.

Татьяна уходит в коридор и тут же возвращается с вытаращенными глазами:

– Ну, я, пожалуй, пойду…

– Куда ты вдруг?!

– А вы тут разбирайтесь, как хотите!

Она чмокает Лену в щечку и исчезает, а из коридора появляется… Северьян:

– Привет! – говорит он робко.

– Здравствуй, – сурово отвечает Лена.

– Ну вот, пришел…

– Вижу. Садись.

Сева послушно садится. Куртку он так и не догадался снять.

– Орехов хочешь? – спрашивает Лена, незаметно улыбнувшись.

– Орехов?!

– Грецких.

– Лена, я… Я хочу сказать тебе… Ой!

Он подпрыгивает на табуретке и хватается за голову:

– Что же это такое?!

– Так его, детка! – восклицает Лена, смеясь.

За спиной Севы стоит маленькое существо с угрюмым личиком – платьице с оборочками, тонкие волосики собраны в хвостик и украшены бантом, а в руке пластмассовая лопатка, которой Сева только что получил по макушке.

– Ах ты, зайка моя! – Лена поднимает девочку на руки, но та тут же принимается энергично отпихиваться:

– Пусти!

– Кто это?! – спрашивает потрясенный Сева.

– Это Лиза. Солнышко наше! Дай бантик поправлю… – Лена усаживает Лизу на колени. – Орешка хочешь? Нет? А чего хочешь? Попить? Сейчас дадим детке попить…

– Она кто?!

– Лиза-то? Владикова дочка. Ее мама замуж выходит сегодня, а мы Лизку пасем…

– О! Вот где она! – радостно кричит появившаяся Лика. – А я думаю: куда мелочь подевалась? Привет, Жак Ив Кусто!

– Привет…

– Представляешь? Лизка его по макушке съездила! Лопаткой своей! – говорит Лена.

– Здорово! Ну что, Кусто, поздравляю! Теперь вы полноправный член семьи!

– Ну ладно, забери ее! – Лена передает Лике девочку, которая успела стянуть со стола парочку грецких орехов.

– Пошли, чудовище!

Лика уводит Лизу, которая на прощание кидается орехами в Севу. Сева встает, подходит к Лене и обнимает ее. Она спрашивает:

– Больно она тебя стукнула?

– Хорошо приложила.

Лена усмехается, а потом тоже обнимает Севу:

– Ну, здравствуй.

– Как я соскучился!

– Господи, что это у тебя?! В кармане?

– Где? А, это сыр.

– Какой сыр?!

– Ну, сыр. Такой, с дырками. Для фондю!

– Так ты за сыром, что ли, ходил?! Целый год?!

– Вроде того!

– Что-то долго.

– Но я же вернулся!

Вновь шарманка повторяет

Надоедливый мотив:

Кто-то плачет и страдает,

Полюбив иль разлюбив…

Нам не вырваться из круга,

Из волшебного кольца –

В наших поисках друг друга

Нет начала и конца.

Всё, смеяся и тоскуя,

Мы играем в «нет» и «да» –

до тех пор, пока шарманка

Не умолкнет навсегда.