– О! Что-то вы тут в одиночестве?

– Да вот так…

– А вы кто?

– Жак Ив Кусто, – отвечает он обреченно.

– Ух ты! Ну и как?

– Что именно?

– Ну, в море там… и вообще?

– В море – просто прекрасно! А вы кто?

– Я? Таня!

– Подруга Лены?

– Можно и так сказать. На самом деле, я – третья жена второго мужа Лены.

– Третья жена…

– Второго мужа. А вы не знали, что Лена два раза была замужем?

– Нет… В общем, я немного про нее знаю…

– Понятно. А где она сама-то?

– Где-то там. Пришла какая-то Лиза…

– Боже мой! Лиза!

– А кто это?

– Это ужас, летящий на крыльях ночи!

Таня убегает в коридор, но вместо нее появляется Владик. Он достает сигареты и пристраивается покурить к окну.

– Куришь?

– Я? – вздрагивает Сева. – Нет, спасибо.

– А вообще ты кто? Кроме того, что Жак Ив Кусто?

– Вообще я инженер.

– Неужто еще есть инженеры?

– Да, не все вымерли.

– И чем ты занимаешься?

– Техникой разной. Компьютеры, принтеры, то-се.

– А-а. А где ты с Ленкой познакомился?

– В больнице.

– В больнице? Ах да, ей там чего-то вырезали! И тебе тоже?

– И мне. Слушай, что ты пристал, в самом деле? Где, кто, что! Тоже мне, следователь.

– Ну, извини, брат! Интересно же!

В коридоре усиливается шум – такое впечатление, что началась драка.

– Что это там? – довольно спокойно спрашивает Владик.

– Да там какая-то Лиза пришла…

– Лиза?! Нет, только не это! – И Владик ловко сигает в окно.

Сева подбегает к окну, выглядывает и качает головой:

– Ты подумай, а! По трубе спустился! Со второго этажа!

Отпусти его, отпусти –

Отпусти, если он не нужен!

В океане его пути –

Не бумажным корабликом в луже.

Он простит тебя – не простит,

Он забудет тебя – не забудет,

Никуда он не улетит,

Пока любит тебя…

Не любит.

* * *

Раннее утро следующего дня. Только что проснувшаяся и взлохмаченная Лена, зевая, входит на кухню и оглядывается. В раковине возвышается гора немытой посуды, на столе стоит блюдо с мандаринами и яблоками, рядом лежит мобильник, а на маленьком угловом диванчике кто-то спит, накрывшись с головой клетчатым пледом – видна только пятка в носке ядовито-зеленого цвета, и слышится гулкий храп. Лена некоторое время разглядывает зеленую пятку, потом пожимает плечами и ставит чайник на газ. Появляется Сева. Он при полном параде: в костюме, галстуке, в носках, но без ботинок.

– Доброе утро!

– Привет! – улыбается Лена. – Кофе хочешь?

– Да!

– Сейчас будет.

Спящий всхрапывает особенно выразительно, и Сева, не заметивший было его, испуганно подскакивает:

– Кто это?!

– Понятия не имею. Кто-то из гостей, наверное.

Лена ставит на огонь турку с кофе, а Сева присаживается к столу, опасливо поглядывая на спящего.

– Как ты? – спрашивает Лена, пристально глядя на закипающий кофе.

– Ничего…

Сева несколько мрачен – он сидит, ссутулившись и повесив голову. Лена подходит, обнимает его и что-то шепчет на ухо – ухо немедленно заливается краской.

– Ты правда так думаешь? – взволнованно спрашивает Сева, заглядывая Лене в глаза.

– А то! Ой, кофе!

Лена разливает кофе, ставит на стол сахар и садится. Сева берет ее руку и прижимает к своей щеке, потом целует в ладонь…

– Щекотно, – шепчет Лена.

Раздается отдаленный грохот, он приближается, и в кухне возникает сонная Лика. Она падает на стул и облокачивается на стол, тараща бессмысленные глаза:

– Коофе хоочуу…

– О! Ребенок приполз! Сейчас, детка, будет тебе кофе, будет и свисток!

Спящий громко всхрапывает и поворачивается на другой бок. Теперь из-под пледа видны обе ноги – второй носок оказывается неожиданно красным.

– Это кто?! – восклицает Лика.

– А кто его знает! – равнодушно отвечает мать.

– А-а…

И они принимаются за кофе. Лена и Сева все время поглядывают друг на друга: Лена строит Севе нежные гримаски, и он начинает улыбаться. Лика постепенно просыпается и с интересом смотрит на разыгрывающуюся перед ней пантомиму. Внезапно раздается резкое верещание – это ожил мобильник: он вибрирует и скачет по столу.

– Чей это? Сейчас упадет! – кричит Лика.

– Не мой – это точно, – отвечает Лена, наливая вторую чашку кофе Севе.

– Ой, падает!

Тут из-под пледа высовывается рука, шлепает по столу, находит мобильник и утаскивает его под плед, откуда слышится неразборчивое бормотание. Потом рука высовывается обратно и кладет мобильник на стол. Фигура в пледе поднимается и сидит, раскачиваясь, потом из пледа показывается бледное лицо с роскошным фингалом под глазом. Это Владик.

– Па-а-па! – изумляется Лика.

– Боже мой, Владик! Кто это тебя так? – говорит Лена, доставая еще одну чашку.

– Откуда он взялся-то?! Он же по трубе слез! – удивляется Сева.

– Я… пп… ппотом… оппятть… ппп… при… прилез… пришел…

– Кофе будешь?

– Ко…ко-оффе… ко-оффе… а этого… нету… как его…

Лена со вздохом достает из холодильника банку с огурцами и наливает Владику полную чашку рассолу:

– Вот!

Владик с наслаждением пьет, крякает и блаженно улыбается:

– Хорошо…

– Где ты синяк-то заработал?! – спрашивает дочь.

– Синяк?

– Вон, у тебя под глазом!

Владик сосредоточенно ощупывает лицо.

– Может… я… того… упал?

– Опять, что ли, с парашютом прыгал?

– Не помню…

Снова звонит мобильник, на этот раз в кармане у Севы:

– Да? Лида?! Что случилось? Со мной – ничего… А что ты… Нет, послушай! Лида… Ну хорошо, хорошо! Сейчас я приеду… Боже мой!

– Что-то случилось? – спрашивает Лена.

– Да-а… Там… В общем… Надо бежать.

Лена с Севой выходят в коридор. Лика наливает отцу кофе, тот, морщась, глотает и спрашивает у дочери:

– Ну и как он тебе?

– Кто?

– Да этот… Жак Ив Кусто.

– Ничего.

– Что значит «ничего»?!

– Вполне.

– Нет, что значит «вполне»?! Вот так прямо и готова променять родного отца на… на… на аквалангиста какого-то!

– Па-апа! Никакой он не аквалангист! Он инженер!

– Инженер! Какие сейчас инженеры?

– И потом, что значит «променять»?!

– То и значит!

– Ну ты ващще!

Возвращается грустная Лена, направляется к раковине и начинает мыть посуду.

– Ушел Кусто-то твой? – спрашивает, закуривая, Владик. Лика пихает отца ногой.

– Ушел, – отвечает, не оборачиваясь, Лена. – У него там… авария какая-то. Дома.

– А у него и дом есть?

– Ну па-ап! Прекрати! – шипит Лика.

– Есть.

– Так чего он тут ночует?! – возмущается Владик.

– Пап, хватит скандалить!

– А ты чего тут ночуешь? – мрачно спрашивает Лена. – У тебя тоже дом есть.

– Ах, ты меня выгоняешь?!

– Ну всё! Начинается! – И Лика, схватив с блюда мандаринку, резво убегает из кухни. Лена и Владик сразу замолкают. Лена моет посуду, а он разглядывает свою чашку из-под кофе.

– Я вспомнил, откуда у меня синяк может быть, – вдруг произносит Владик совершенно нормальным тоном.

– И откуда?

– Да это Лиза мне съездила.

– Лиза?!

– Нечаянно.

– Ужас какой-то, а не девка!

– И не говори…

Из комнаты раздается вопль Лики:

– Ма-ам! А где мой шарфик полосатый?!

– Понятия не имею! Возьми другой!

– Какой другой?!

– Ну, мой возьми!

– Ага, твой…

Владик задумчиво рассматривает кофейную гущу в своей чашке, потом протягивает ее Лене:

– Посмотри, что у меня тут, а?

Лена берет чашку:

– Та-ак, что тут у тебя… Смотри-ка, дорога дальняя! Тебе что, вызов пришел?!

– Пришел.

– И что?!

– Да ничего. Куда мне!

– Ты что, передумал?!

– Я не знаю…

– Нет, зачем ты тогда затевал-то это все, а?! Зачем?

– Ну, затевал… Я и не надеялся, что получится! Что я с матерью буду делать? На целый год – как я ее оставлю?

– А мы с Ликой на что? Я же тебе сто раз говорила – о матери не беспокойся!

– Да мне как-то неудобно на тебя это вешать…

– Неудобно ему, а! Ты подумай! До сих пор было удобно, а теперь неудобно!

– А Лиза?

– А что Лиза? Вот уж кто-кто, а Лиза не пропадет!

– И этот у тебя еще… завелся… Жак Ив Кусто!

– Господи, а он-то тут при чем?!

Появляется Лика в полосатом шарфике и с рюкзаком, к которому привешано множество всяких висюлек:

– Всё скандалите?

– Ты представляешь? – восклицает Лена. – Ему вызов пришел! Контракт на год! В Японию! А он кочевряжится!

– Пришел! Ура! Пап, ты чего кочевряжишься? С ума сошел?

– Да я не кочевряжусь…

– Ой, здорово как! В Японию! На год! А я смогу туда к тебе приехать? А на каком языке ты там будешь говорить? На английском? Ты же не знаешь японского! Или знаешь? Слушай, ты давай начинай палочками есть – тренируйся! А ты в кимоно будешь ходить? А ты мне привезешь… А что ты мне привезешь? Я хочу кимоно! И сандалии такие японские, а еще у них есть такие носочки, как перчатки, с пальчиками… Или с одним только пальчиком, что ли….

– ЛИКА! – хором восклицают Лена с Владиком.

– А?

– Ты вроде куда-то собралась? – строго говорит Лена.

– Ну да… вообще-то…

– Вот и иди себе!

Не стоит больше говорить

И клеить на конверты марки –

Слова нанизаны на нить

С веретена угрюмой Парки.

Перебирая бисер слов

И смыслы снов перевирая,

Ты, словно пионер, готов

Исчезнуть в закоулках Мая.

Под грохот маршей и речей,

Среди флажков и транспарантов

Идешь – спокойный и ничей –

В колонне дружных демонстрантов.

А я машу цветком бумажным

Под лозунгом многоэтажным…

* * *

На столе, покрытом скатертью в веселенькую разноцветную клетку, стоит странное многоэтажное металлическое устройство на ножках, напоминающее кастрюльку. В кухне у Лены никого, но из прихожей доносятся неразборчивые голоса. Наконец появляется Таня, а за ней высокий худой молодой человек – на нем кроссовки громадного размера, брюки с множеством карманов и черная куртка с капюшоном, надвинутом так глубоко, что лица и не видно. В общем, вылитый дементор. За спиной рюкзак.