Он, безусловно, прав. Я мечтала об этом всю жизнь — написать шедевр, увековечить своё имя, обрести бессмертие, славу. И почему я расклеилась, как девчонка? Может, потому, что способ я выбрала немного не тот, что ожидала от себя? Но мои амбиции выше страданий провинциального котёнка. Ведь так?

У каждого свой способ взобраться на вершину славы. И у каждого своя вершина.

— Каков план? — Поинтересовалась я.

— Вот это моя девочка, — улыбнулся Арсений и выложил на стол очередной пригласительный.


Сердце колотилось о рёбра, металлический привкус страха ощущался глубоко в горле противным комом, вызывающим желание засунуть два пальца в рот.

Четыре мощных прожектора освещали ринг, кругом царило всеобщее возбуждённое состояние. Все предвкушали бой.

Всё было именно таким, как мне запомнилось с прошлого раза. Прошли всего две недели со дня моего знакомства с Владиславом Шестопаловым, некогда мировым чемпионом, а теперь звездой подпольного бойцовского клуба.

Недели, которые угнетали меня сильнее жизни в российской глубинке. Недели, которые сводили меня с ума.

— А теперь ваш любимчик Влад Жесть схватится не на жизнь, а на смерть с непобедимым Медведем! — Раздался голос из динамиков.

Отовсюду послышались аплодисменты и одобрительный свист.

В сравнении с Медведем Влад выглядел маленьким. Очень маленьким. Они были как КАМАЗ и Ока. Слон и Моська. Циклоп и Геракл. Тролль и Гарри Поттер.

У меня даже разболелась голова. Разве это законно — стравливать на ринге бойцов настолько разных весовых категорий?

Наблюдая за Владом, я боялась шевельнуться, боялась лишний раз моргнуть. Поначалу он был скован, пропустил пару серьёзных ударов, он рассеянно озирался по сторонам — какая беспечность! Внезапная игра воображения сыграла со мной злую шутку: мне показалось, будто он посмотрел прямо в мои глаза. Что за глупость! Ведь передо мной стояла целая толпа. После этого незначительного момента Жесть словно подменили, он расслабился и начал свой танец. Его движения стали лёгкими, пружинящими, а серии ударов — быстрыми и чёткими. Он в два счёта разделался с противником. На его лице заиграла улыбка. Та самая, от которой у меня перехватывало дух.

Толпа хлынула в фойе, закрывая мне выход. Медленными шагами, словно пингвин, я продвигалась к лестнице, мечтая поскорей выбраться на свежий воздух.

Мгновение моей амбициозности закончилось практически сразу после ухода Арсения, и теперь я не понимала, как позволила снова повестись на эти разговоры. Умом-то я понимала, что какой бы ни была история, куда бы не завела эта дорога — я в ней отрицательный персонаж. А Влад… Он просто меня возненавидит. Рано или поздно.

Главная проблема — для меня, не для него — заключалась в том, что очень уж запали мне в душу эти глаза и их обладатель.

Тот человек, что прямо в это время пробивался сквозь толпу, чтобы догнать меня.

Когда он коснулся моей руки, я вся будто воспламенилась, я почувствовала себя загнанной зверушкой, попавшей в капкан. Я смотрела на свою руку в его руке и ощущала себя героиней пьесы абсурда, которая, несмотря на видимую романтику, всё же имела лёгкий привкус драматизма. «Всё чудесатее и чудесатее», — сказала бы Алиса.

— Привет, качок! — Выдохнула я.

По лицу Влада расползлась умиротворенная улыбка. Моё сердце на мгновение замерло, прежде чем заспешить с новой силой. Дело дрянь!

— Привет, Ромашка! — Влад переплёл наши пальцы, — подожди меня? Мне нужно двадцать, нет, десять минут на сборы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я изо всех сил пыталась сдержать улыбку, но выражение лица парня сводило все попытки на нет.

— Пожалуйста, — пропел он и повёл меня вниз, к рингу.

Чувствуя себя безвольной мармеладкой, я пошла за ним.


ОН


Все эти дни я не мог сосредоточиться; осознание того, что я мог никогда больше не встретить Машу, угнетало. Я рвал и метал. Володя не желал находиться поблизости. Я чуть не разнёс свой дом. Тот самый, который собирался показать риэлтору. Мне приходилось выставить его на продажу.

Боже, я просто не имею права думать о Маше. Прошу, забери эти мысли из моей отбитой головы. Я чувствую потребность в ежедневной порции своей Маши — девушки, на которую не имею никакого права. Но глядя на неё, ощущая её рядом, я уже изначально знаю, что проиграл эту битву задолго до её начала. Меня тянет к ней, как к магниту, я могу быть сломленным от этих чувств. Возможно, если я буду держаться от неё так далеко и долго, покуда смогу быть ей просто другом, возможно — лишь на мгновение представляю я — как всё удачно сложится. И тут же одергиваю себя: всё может сложиться удачно только в том случае, если крайне неудачно сложится в другом. Но проиграю я при любом исходе!

Все эти дни я не тренировался, не был достаточно сосредоточен и мог быть разгромлен без особых усилий со стороны соперника — в конечном итоге моя слабина будет стоить мне приличной копеечки!

Мой сегодняшний противник, Медведь, был силён, раза в полтора-два крупнее меня, ещё и наглым засранцем. Во время приветствия он шепнул мне, что я самоубийца. Не знаю, что он слышал обо мне ранее, но сегодня я вполне могу оправдать это определение.

Силы покинули моё тело. В мою голову нескончаемым потоком лились мысли, что это всё напрасно. Если я в итоге всё равно упущу свою жизнь, Свету и Машу, то зачем, ради чего мне драться?

Пропуская очередной удар, я бегло осмотрел ряды и увидел там её: бледная, напуганная, словно ангел мщения или ангел смерти, Маша стояла и не сводила с меня своих прекрасных глаз.

Мне улыбнулась удача. Я не мог её упустить.

Прямо сейчас, здесь, посреди шумной толпы, в центре пыльного боксёрского ринга огромный груз последних дней свалился с моих плеч, а сердце забилось с новой, яростной силой. Мне хотелось петь, но вместо этого я делал то, к чему привык больше — защита, защита, нападение. Защита, нападение, защита. Нападение, нападение, нокаут.

Мне не хватало терпения увидеть, почувствовать Машу. Я был уверен, что не отпущу её, пока не узнаю номера телефона или домашнего адреса. Всё, что угодно, лишь бы суметь найти её, лишь бы снова не терять.

Едва дождавшись объявления меня победителем, я выпрыгнул с ринга и стал догонять её. Не знаю, что было написано на моем лице, но люди расступались. И наконец я настиг её! Каждая моя клеточка тянулась заключить её в объятия, смешаться, потеряться в её частицах, но это противоречило заключённому с собственной совестью пари. Мы сможем справиться, если не сотрём границу физической близости. Мы можем быть друзьями, ведь так?

Я ощущал её радость от нашей встречи, как свою собственную. Казалось, даже Володя был действительно рад её возвращению.

— Дай-ка угадаю, — хохотнул он, — она пришла?

— Да, поэтому я в душ и убегаю.

— Давай!


Эйфория нашей встречи не гасла. Мы куролесили по Москве всю ночь. Абсолютно бессистемно и хаотично. Совершали наскоки на кафе, гуляли по набережным и паркам, говоря без умолку. Маша смеялась, а я не мог отвести от неё глаз. Чувствуя себя предателем по отношению к ним обеим, я не мог заставить себя заговорить о единственной действительно важной теме. Не хотел приближать грёбанную неизбежность. Всё во мне скручивалось в узел от мысли, что я потеряю Машку. И я никак не мог придумать, как этого избежать.

— Я без сил, — вяло промямлила девушка, — поехали по домам.

— Метро откроется только через час, — скривился я.

— Я подвезу.

Мы ехали в тишине, фоном играла негромкая песня: глубокий голос бередил мои раны грустью и безнадёгой слов о разбитых мечтах. Я не мог оторваться от Машиного лица, усталого и печального. О чём она думала? Обо мне? Все мои мысли были только о ней.

Она посмотрела прямо в мои глаза и закусила губу. Время остановилось. Больше не было пустынного проспекта, кровавого отсвета светофора, музыки. Были только я и она, и зарождающийся где-то вдали рассвет. В это самое мгновение я понял, что никогда не стану прежним.

Я впервые познал уничтожающую силу любви.


ОНА


Воздух вокруг накалился подобно моим чувствам. Как в замедленной съёмке, я смотрела на его руку, тянущуюся к моей; его рука — твёрдая, сильная, горячая — накрыла мою, холодную, и я вздрогнула от неожиданности. А потом, о, Боже! — невесомым касанием губ он поцеловал тыльную сторону запястья, и я готова была разорваться на атомы.

— Не могу, слышишь, не могу, — внезапно прошептал он.

Влад резким движением расстегнул ремень безопасности и буквально притянул меня в свои объятия. Он был нежен и нетерпелив, срывая быстрые лёгкие поцелуи так просто, словно делал это много раз. А потом он углубил поцелуй, моё сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, мои руки бессвязно блуждали по его плечам и спине…

Раздался настойчивый стук в окно.

— Граждане, ну вы хотя бы припарковались в сторонке, — лениво протянул молодой сотрудник полиции.

И тут со мной случилась форменная истерика!


— Ты точно нормально доедешь?

— Точно, — я прижалась к Владу изо всех сил, — говорю же, здесь недалеко живу.

— Ты могла бы подняться…

— Не начинай, — нахмурилась я. — Не сейчас.

Он отошёл от меня на расстояние вытянутых рук и некоторое время молча изучал мое лицо. Не знаю, что он там искал, но, когда нашёл, его лоб расслабился от морщин, а легкая улыбка тронула губы.

— Хорошо, — кивнул он и поцеловал меня.

Возможно ли, чтобы каждый следующий поцелуй был ярче и слаще предыдущих? От его поцелуев у меня кружилась голова и сводило кончики пальцев на ногах.

С моих губ не сходила улыбка — если это не есть счастье, то что же? Моя душа пела и танцевала, внутри меня бурлила дикая смесь нежности и возбуждения, рождая безумные идеи. Так и после нескольких часов беспробудного сна я не передумала.