— Дорогу… дорогу для королевского коня! — выкрикнул он, лавируя среди людей.

Конь возбужденно приплясывал и рвался вперед, почти таща грума к подножию лестницы. Его шерсть блестела, как черный металл, а грива и хвост были заплетены для боя. Сбруя блестела на послеполуденном солнце, и люди испуганно расступились, ожидая, пока его хозяин покончит с разговорами и отправится в путь.

Вскоре вокруг нас все смешалось, протрубили военные рога, и мы разняли руки. От низких пронзительных звуков рогов зубра все во мне оборвалось — каждый британец знает, что это призыв к оружию и голос смерти. Артур на глазах у всех молча поднес мою руку к губам, в последний раз быстро сжал мои пальцы, крупным шагом спустился по лестнице и сел в седло. Пришла пора расставаться.

Знамя с драконом заняло свое место, и толпа расступилась, пропуская воинов. Мы с Бедивером бежали рядом с Артуром, хотя я сомневалась, что он заметил нас. Где-то на дальнем побережье высадился враг, его войска были в полной готовности, а последние домашние дела закончены. Теперь Артур жил в ином измерении, устремляясь к встрече с неизвестностью, а те, кто оставались дома, заслуживали внимания не больше, чем водоросли на песке после отлива.

Когда мы приблизились к воротам, толпа стала еще плотнее. Люди махали руками и плакали, а воины уходили, и Бедивер помог мне забраться на парапет. Мы стояли на крутой меловой стене, паря между небом и землей, восторгом и отчаянием. Артур был нам отчетливо виден, когда вел воинов по настилу; он сидел прямо, гордо и изящно в своем новом плаще, и дракон хлопал и полоскался над ним.

Люди на дороге приветствовали своего короля. Новые знамена присоединялись к колонне по мере того, как войска других вождей вливались в нее, и скоро стало казаться, что сама земля движется, устремляясь в будущее.

И только когда в сумерках заполоскалось знамя Уриена с изображением ворона, я вспомнила о фее Моргане. Я не видела ее с утра и не думала о ней, но понимание того, что она все еще в Саруме, наполнило меня тревогой.

Я вздрогнула, и Бедивер обнял меня, набросив мне на плечи накидку. Я прижалась к нему, неожиданно почувствовав себя слишком усталой, чтобы думать о чем-то еще. Слезы потекли у меня по лицу, и теперь, когда Артур благополучно отбыл, я позволила себе как следует выплакаться.


43 АККОЛОН


Ранним ясным утром следующего дня ко мне пришел Катбад и передал приглашение Морганы встретиться в ее комнатах во второй половине дня. Его поведение было неожиданно любезным, и я в изумлении вытаращилась на него.

— Она очень сердита за вчерашнее? — спросила я подозрительно.

— Владычица глубоко убеждена в том, что язычество должно быть восстановлено в правах, — ответил жрец. Его глубокий голос напомнил мне детство. На мгновение показалось, что я снова в Регеде и сейчас услышу какую-то новую невероятную историю. — Кроме того, она очень раздражительна, и иногда ее рвение берет верх над терпением. Но если ты постараешься забыть вчерашнюю вспышку, то наверняка поймешь, что она одна из самых преданных и влиятельных подданных Артура.

Ненавязчиво подчеркнутое слово «влиятельных» вернуло меня к настоящему, и, пока Бригит помогала мне одеваться перед послеобеденной встречей, я напомнила себе, что Моргана очень полезна Артуру.

— Не забывай, что теперь ты верховная королева Британии, и Моргана просто вынуждена подружиться с тобой, — со значением сказала Бригит. — Но от тебя зависит, поладите ли вы.

Я еще не научилась смотреть на вещи с этой стороны, потому что, обладая самым высоким титулом в стране, воспринимала себя по-прежнему и слабо представляла, какую власть над другими дает мое положение. Когда же я действительно почувствую себя верховной королевой? Сейчас я могла думать только о том, как загладить размолвку между Морганой и мной до приезда Артура, чтобы, вернувшись, он обнаружил, что его жена и сестра в прекрасных отношениях.

Моргана въехала в бывшую комнату Агриколы с окнами на юг и остатками цветной штукатурки на стенах. Кровать была застелена яркими гобеленами, на ней лежали шелковые подушки, а пол слуги покрыли шкурами. По сравнению с обстановкой, к которой привыкла я, это казалось королевской роскошью.

— Моя дорогая, — воскликнула она, выбравшись из стайки молодых женщин, окружавших ее, и по-родственному заключив меня в объятия. — Боюсь, что ты считаешь меня ужасно невоспитанной. Я прошу прощения за вчерашнюю сцену в роще… это произошло просто от потрясения. Если бы я знала, что дела настолько серьезны, а времени так мало… ну ладно, надеюсь, ты меня понимаешь.

Голос моей новой родственницы был медовым, а поведение — само дружелюбие. Я что-то пробормотала о трудностях момента, и она весело рассмеялась.

— Королева-мать уверена, что ты не станешь сердиться. Давай забудем это недоразумение. Теперь, когда мужчины ушли на войну, у нас наконец есть возможность познакомиться поближе, как и подобает сестрам. Я уже много месяцев пытаюсь встретиться с тобой, но всегда что-то мешало.

Моргана сделала знак девушкам в белых одеяниях, и те исчезли из комнаты, а она за руку подвела меня к окну, где стояли пяльцы. На раму был натянут кусок чистого полотна, и она показала на корзинку, где в беспорядке лежали мотки ярких ниток.

— Если бы я знала, что застряну в Саруме надолго, то привезла бы с собой работу из дома. Ну, а раз так получилось, пришлось посылать гонцов по рынкам, чтобы купить хоть какой-нибудь шелк. Вышивка — одно из немногих домашних дел, которые меня действительно успокаивают.

Я подумала о ножнах, сделанных ею для Эскалибура, и одобрительно кивнула. Умение Морганы было воистину волшебным.

— Ты, должно быть, ловко обращаешься с иглой, — продолжила она. — Плащ, в котором уезжал Артур, вряд ли пошит обычной швеей.

Мне было приятно ее замечание, и я улыбнулась, радуясь, что мы нашли общую тему для разговора.

Мы сели у окна, и Моргана взялась за свое вышивание, а я исподтишка рассматривала ее. Энергия, делавшая мою золовку таким грозным противником, превращала ее и в очаровательную собеседницу, и казалось, что она искренне старается забыть наш разлад.

Разговор вертелся вокруг стежков и узоров, пряжи, цветов и составов красок, а ее ловкая игла тем временем работала неустанно.

— Дома у меня очень много красок, — призналась она. — Я даже научилась получать королевский пурпурный цвет из нортумбрийских улиток. Ты же знаешь, этот цвет весьма редкий и получить его трудно. Большинство людей не связывают святилище с умением составлять краски, — добавила она небрежно. — Мы больше известны как лечебный и духовный центр.

Я смутилась при упоминании о Черном озере, испугавшись, что разговор может зайти о нашей первой встрече.

— И, конечно, школа, основанная Вивиан, заслуженно знаменита, — продолжала Моргана, умело ссучивая пальцами синюю нитку. — Наши первые студенты уже достаточно взрослые и готовы выйти в мир. Все они прекрасные молодые люди.

Она взглянула на меня, и я нервно улыбнулась. Ничто в ее поведении не выдавало гнева по поводу отказа моих родителей отпустить меня в ее школу. Может быть, Катбад не рассказал ей об этом?

От неловкости у меня вспотели ладони. Как бы узнать, что ей известно, не испортив с ней отношения?

— Там есть девушки? — спросила я, гадая, кто из нас сейчас кошка, а кто мышка.

— Нет и, думаю, никогда не было. Сначала Вивиан хотела набрать больше учеников, но я предпочла качество количеству.

В ее голосе зазвучало раздражение, как будто ей не нравилось, что Вивиан была первой. Возможно, этим и объяснялось ее чрезмерное рвение при исполнении обязанностей верховной жрицы.

— Иногда к нам забредают местные ребятишки, — продолжила она, яростно дергая узелок на нитке.

У меня перехватило дыхание, и я сидела тихо, уверенная, что она намекает на нашу встречу у озера.

— Но их достаточно легко отпугнуть. — Моргана пожала плечами. — В конце концов, нельзя же позволить им бродить вокруг святилища, когда захочется… это может плохо подействовать на учеников, и кто знает, какие неверные представления и россказни они увезут с собой домой?

Резким рывком она развязала узел на шелковой нитке, и мое напряжение улеглось. Оказывается, я все эти годы боялась вспоминать о событии, которое для Владычицы было настолько обычным, что она даже не признала во мне одну из тех детей. Это выглядело неправдоподобно забавным, и мне стало ужасно смешно.

В какой-то момент мне захотелось рассказать Моргане о давней встрече в лесу, но воспоминание о ее вчерашнем гневе остановило меня. Поведение жрицы накануне нельзя было назвать фантазиями провинившейся девочки. Поэтому я подавила радостный смешок и предоставила Моргане возможность вести разговор так, как она пожелает, убежденная в том, что теперь ничто не помешает моей дружбе с золовкой.

Вернувшись домой в приподнятом и бодром настроении, я обнаружила, что узлы и корзинки сложены за дверью.

— Бедивер приказал, — немногословно объявила Винни с мученическим лицом. — Он говорит, что будет проще присматривать за всеми тремя королевами, если они будут жить под одной крышей в главном доме.

Я кивнула, подумав о том, что это, конечно, разумная мера предосторожности, однако несколько рискованная, если принять во внимание столь разные характеры.

Винни неожиданно очень понравилось новое место, отвечающее ее представлению о «женской половине», которая, как она считала, полагалась любому приличному двору.

Каждая из нас заняла по комнате, и теперь мы могли есть вместе или отдельно, в зависимости от желания, а мне стало проще заходить к Игрейне, когда королеве-матери хотелось повидать меня.

Нимю переехала вместе с нами, и собаки тоже, хотя Бедивер сказал, что одна из местных девушек, работавшая на кухне, вызвалась приглядывать за ними. Эта девушка оказалась Фридой, и я в шутку предположила, что, ухаживая за щенками, она сможет поддерживать отношения с Грифлетом.