Я посмотрел на стопку листочков на диване (это материал для пересмотра и переписывания в одну тетрадь) и сообразил, что так и не нашел список. Следующий на очереди шкафчик-тумбочка в прихожей, где когда-то стоял телефон. Из-за того что телефон стоял именно на этой тумбочке, в ней тоже копились стопки листочков с записанными номерами, адресами и именами. Список вполне мог быть там.

Спустя сорок минут я понял, что списка там нет. Самое обидное, что, пока я ковырялся в бумажках, желание позвонить Кате стало пропадать. Но отступать рано. Если решил, надо постараться еще. В делах Судьбы всегда так: надо быть настойчивым, не отступать и смело и уверенно преодолевать все трудности.

Еще примерно через полчаса поисков заветный лист оказался, наконец, в моих руках. Ура! Но ни одной Кати в нем не было. Мой энтузиазм заметно ослабел. Если Судьба благоволит нашему с Катей союзу, все должно происходить если не быстро, четко и как по маслу, то хотя бы без лишних затрат нервных клеток и времени. Так, надо напрячь извилины и подумать, где я могу взять Катин номер. Надо вспомнить, с кем она общается в редакции. Я видел ее несколько раз с Никой (тоже из ее отдела девушка), и однажды она, как мне показалось, мило беседовала с Пашей, и, судя по интонации и вольности разговора, они явно состоят в приятельских отношениях. (Предполагать между ними более серьезные отношения я не рискнул, чтобы не прогнать необоснованными страхами свою пугливую решимость). Телефон Ники на листе был. Так, теперь надо придумать, с какой целью я прошу у нее телефон (причем мобильный) Кати. Ника довольно любопытна и к тому же болтлива, ей говорить все, как есть, не годится. Я глянул на часы: до конца рабочего дня остается час, нужно звонить. Я заметался по комнате, стараясь придумать хоть что-то правдоподобное.

– Мяу, – кот уселся прямо передо мной и смотрел на меня спокойно, по-профессорски.

– Веня, ты гений! – Кот натолкнул меня на мысль. Катя как-то предлагала мне скрестить моего Веню со своей кошкой, потому что они оба породистые (оба заграничные голубые), и у них может быть ценное потомство. Катя не вдавалась в подробности, собирается ли она торговать котятами или хочет просто еще пару кошек, но я тогда пообещал подумать и позвонить ей, если надумаю, но (трус, тряпка, размазня, идиот, потому что ежу понятно, что в данном случае не взять номер действительно глупо!) не взял номер телефона. Я схватил трубку и набрал рабочий Ники. Но мне никто не ответил. Нет, конечно, есть много мест, куда Ника могла уйти от своего рабочего стола, но все-таки если я на правильном пути, и Судьба все-таки решила дать нам с Катей шанс, то Ника должна была бы схватить трубку с первого гудка. Энтузиазм опять стал меня покидать. Я уже спокойно ходил по комнате, внутренне готовя себя к разочарованию. Я понимал, что мне стоит попробовать позвонить еще раз и, возможно, еще, но мне уже не хотелось. Я сидел и смотрел на трубку, раздумывая. Нет, надо сделать то, что наметил. Нельзя сейчас поддаваться эмоциям и так на все реагировать. Без всякого желания я снова набрал номер. После пятого гудка включился автоответчик, и я был вынужден отключиться. Настроение было на нуле. Мои радужные надежды на счастье были разбиты. Я пытался убедить себя, что это еще ничего не значит, пообещал, что если и от третьего звонка не будет никакого толку, я прекращу свои попытки, и все будет так, как было до сегодняшнего дня – без особых событий, плавно и… скучно. Чтобы не дать себе возможности передумать, я нажал кнопку быстрого набора последнего вызова и приготовился считать гудки. Но на этот раз Судьба надо мной сжалилась, и я услышал голос Ники. Даже не сообразив, что случилось, я выпалил в трубку:

– Привет, это Андрей, мне нужен номер Кати Сазановой, потому что мы договаривались с ней, что я ей позвоню, когда буду согласен спарить своего Вениамина с ее кошкой, но потерял ее номер. Продиктуй мне его, будь добра! – Ника подозрительно засопела в трубку, но ничего не спросила и просто продиктовала телефон.

Отключившись, я понял, как это все прозвучало и почему Ника засопела и воздержалась от вопросов. Я почувствовал, как покрылся румянцем. Но у меня был телефон Кати, и мне должно быть абсолютно все равно, что там подумала Ника.

Когда первая эйфория прошла, и я вновь смог здраво соображать, я понял, что теперь предстоит самый трудный, решающий шаг. В моей голове забегали мысли. То я думал, что кот и на этот раз может послужить вполне приличным предлогом для звонка, то мне хотелось избежать этого ребячества и позвонить ей просто с предложением встретиться и пообедать, то мне начинало казаться, что Катя меня отошьет, что я недостоин ее, такой красивой, такой милой. Я почувствовал, что мои руки слегка дрожат. И это у взрослого тридцатилетнего мужика! В конце концов, я сделал глубокий вдох и пообещал себе позвонить через два часа, когда она уже будет дома. Отсрочив, таким образом, то, что меня пугало, я выбил себе два часа трепетной неизвестности. Я мог представлять себе, как пройдет наш телефонный разговор, представлять, что она скажет, и придумывать остроумные ответы на все ее фразы; я мог поразмыслить над тем, с чего начать разговор, стоит ли с начала беседы взять шутливый тон или, наоборот, деловой; я мог попрактиковаться в правильном тембре голоса, мог даже подойти к зеркалу и представить, с каким лицом я буду разговаривать по телефону (я прекрасно понимаю, что по телефону меня не видно, но тембр голоса во многом зависит от выражения моего лица, позы и даже жестов). Два часа прошли, я должен был приступать к действиям. Еще какое-то время я сидел, уставившись на экран мобильного с набранным номеров, и не мог решиться нажать кнопку вызова. Часы показывали уже почти половину десятого, когда я все-таки нажал кнопку.

– Алло, – Катин голос по телефону звучал еще спокойнее и нежнее, чем в жизни.

– Катя, привет, это Андрей из редакции (я там один Андрей, поэтому фамилию называть не стал). – Сначала голос мой был хриплым, но к третьему слову я странным образом успокоился и перестал думать о том, что и как я произношу. Я сел на диван и расслабился.

– Привет, рада тебя слышать. Где ты раздобыл мой телефон? – Я чувствовал, что она улыбается.

– У Ники. Мне пришлось придумать целую историю, чтобы выманить у нее эту информацию.

– Неужели она сдала меня за историю?

– Ну, на самом деле у меня был запасной план, который включал в себя пытки раскаленным железом и хитрыми средневековыми приспособлениями, о чем я честно предупредил Нику, после чего она выбрала из двух зол меньшее и согласилась выслушать историю. – Катя расхохоталась. У нее такой добрый открытый смех. Я ведь никогда не слышал, как она смеется. – На самом деле я сказал ей, что собираюсь скрещивать своего кота с твоей кошкой.

– Очень разумная выдумка. А ты собираешься?

– Предлагаю обсудить это как-нибудь за обедом в спокойной обстановке. Как насчет субботы?

– Заманчивое предложение. Мне взять свою Джульетту, или сначала должны пообщаться сваты и обсудить детали?

– Думаю, сначала сваты. К тому же Вениамин будет занят весь субботний день – у него по программе субботнее обжорство и валяние на диване. Он не может пропустить эти важные дела. – Катя опять рассмеялась.

– Договорились, в субботу назначим деловой обед. – Мы выбрали место и распрощались. Я счастлив! Я ликую!

Вдруг вспомнился приснившийся Фауст со своими страхами и нежеланием наслаждаться моментом, и я заметил, что становлюсь в этом на него похож. В голову полезли всякие мысли: что не надо радоваться прежде времени, что нашу встречу даже свиданием можно назвать с натяжкой, что Катя могла согласиться из вежливости, а рассмеяться над сидевшей рядом подругой или племянником, который в момент нашего разговора корчил ей смешные рожицы… К черту сомнения! Если что-то не так, я об этом рано или поздно непременно узнаю, и даже если разочаруюсь или окажусь отвергнутым, то потом и расстроюсь. Сейчас я счастлив, и буду радоваться! Тут я задумался, что это тоже своего рода «замирание» момента – я не хочу глядеть в будущее, продумывая, что будет, если у нас «не сложится» или, наоборот, если все будет хорошо; не хочу оборачиваться к прошлому, вспоминая, сколько лет я жил пресно, позволяя страху и опасениям отгораживать меня от жизни; я живу настоящим и радуюсь ему, выкинув из головы мысли о возможном несчастье. Это действительно здорово! Чувство радости пробудило во мне деятеля: мне захотелось срочно сделать что-то важное, что-то масштабное, куда-то деть свою энергию, направить ее в правильное русло. Я включил телевизор, но я настолько привык относиться к нему как к фону, что он уже не мешал моим мыслям. Пришлось выключить за бесполезностью. Сел за компьютер, полез в интернет. Два раза проверил почту, прокомментировал фотографии друга в социальной сети, ознакомился с новинками в мире кино и музыки, но мне по-прежнему недоставало деятельности. Мне хотелось как-то выразить всю эту энергию, что-то создать самому, что-то спеть, что-то написать, что-то придумать. Я сел к столу и положил перед собой кипу белых листов. И просто начал писать. Ручка словно сама порхала над листами, оставляя после себя след из неразборчивых каракуль. Прошел час, потом другой, потом еще один, а я все сидел и писал. Я не задумывался над тем, что я пишу, мысли сами оформлялись в слова и предложения, я ни разу ничего не зачеркнул и не остановился перечитать, чтобы внести исправления. Когда я закончил, за окном уже рассвело, были слышны голоса школьников, идущих к первому уроку. Я только сейчас заметил, что ноги мои затекли от долгого сидения, и сладко потянулся. Я не ощущал усталости, но ощущал удовлетворение, спокойствие и довольство. Я радовался спокойной уверенной радостью. В моем сердце царила уверенность, что я понял что-то важное, нашел что-то свое, и теперь моя жизнь станет другой, она будет радостной, счастливой, наполненной смыслом. Я думал о том, что почти всю свою сознательную жизнь я мечтал о том, чтобы стать писателем, но ни разу не взял в руки ручку, чтобы что-то написать. Я думал об этом, но никогда у меня не доходило до действия. Всегда находилось что-то, что останавливало меня, разуверяло в возможности осуществить задуманное, пугало или убеждало в том, что у меня ничего не получится. Я был настоящим Маниловым, который никогда не воплотит в жизнь ни одну из своих идей. Но мечты и реальность – это разные миры, и надо научиться их пересекать. Я посмотрел на листы перед собой. Их было много. Первый лист начинался словами: