Я закрыл тетрадь и спрятал в ящик. Но в голове навязчиво металась какая-то мысль, или, скорее, догадка, которая никак не могла оформиться в мысль. Я снова достал тетрадь, полистал. Снова закрыл и отложил в сторону, на край стола. Потом снова взял, открыл на последней странице и прочитал последнюю запись, которая, как я вспомнил, была задумана как глава романа, моего будущего романа…

«Жизнь не закончится, если я освобожусь от этой любви. Я лишь начну ее новый этап. Эта тетрадь стала свидетелем моей первой, настоящей, самой прекрасной и в то же время самой несчастной, просто убийственной любви. Я жил этим чувством (лучше сказать, этим безумием) долго, долго не решался расстаться с очевидным: я не хотел верить, что первая любовь не станет моей единственной. Нам с ней не по пути. Нужно идти своей дорогой, нужно терпеливо ждать и дождаться другой любви. Я столько лет жил в мире своих необоснованных фантазий, столько лет наполнял свою жизнь только ей, и мне осталось только поблагодарить ее за это. Я благодарен жизни за то, что родился человеком, способным на такое сильное чувство. Благодарен за то, что влюбился, что, благодаря этой любви, узнал и обрел себя. Любовь выпала как раз на годы роста личности. Но личность сформировалась, и пришло время двигаться дальше, не оглядываясь назад. Эта история закончилась – самое время начать другую. Это не значит, что я больше ни строчки не напишу в эту тетрадь, которая стала символом любви. Нет, Дневник в данном случае мой единственный собеседник, которого не смущает ни «бедность слога», ни резкость выражений, ни излишняя откровенность.»… Дальше я читать не стал. Сейчас эти незамысловатые строки напомнили мне о том, чего я хотел от жизни тогда, когда был еще окрылен оптимизмом и верой в то, что для человека, наделенного интеллектом, нет ничего невозможного. Я был бесстрашен. Возможно, это легко объяснить тем, что мои нервы были тогда крепки и неуязвимы, а разум не боялся мыслей… Мир представлялся мне безопасным, добрым, полным возможностей, помощником и сообщником в моих самых смелых предприятиях. Я был спокоен и уверен. Я, кажется, знал что-то такое, что наполняло меня спокойствием и уверенностью в том, что мир вокруг меня прочен, непоколебим. Я был уверен, что моя жизнь в безопасности, что все стабильно, что мне по силам все, что бы я ни задумал. Я мог выбрать любую дорогу, заняться любым делом, и я был бы успешен на том пути, который избрал бы для себя. А чего я хотел тогда? Я долго не мог понять, чего хочется мне. Рядом всегда оказывалась мать со своим настоятельным плоским представлением прошлого века, или другие «взрослые», которые подсознательно готовили меня к тому, что мой выбор сделан за меня, что я, как и все, должен страдать, работая с утра до вечера, должен терпеть, должен зарабатывать деньги, много денег, что только ради денег я должен получить образование, получить красный диплом престижного вуза. А мне никогда не хотелось денег ради денег. Деньги должно приносить любимое дело, и их должно быть не излишне много, а достаточно на все. Я сошел с приготовленного мне пути, не пошел после диплома работать туда, где мне светил карьерный рост. Но я забыл, для чего я сделал этот шаг. То, что я устроился в такое место, где мне можно работать дома, раз в неделю приезжая в офис за зарплатой и заданием, не было простым стечением обстоятельств. Это было спланировано мной. Просто мое желание воплотилось в возможность, которая проплыла перед моим носом и которую я не упустил. Но я не начал делать то, чего хотел, не начал заниматься делом, которым хотел заниматься. И все это породило чувство какой-то безысходности, бессмысленности, даже ощущение смерти, которое не покидает меня последнее время. Особенно ощущение смерти мне непонятно: мне очень страшно о смерти думать, но, в то же время, я ее словно жду, или, скорее, опасаюсь. Возможно, это все объясняется расстроенными нервами. В таком случае становится понятно, почему мне в голову постоянно лезут какие-то страсти, мерещатся катастрофы, несчастные случаи. Я даже всерьез начал бояться конца света, что уж совсем на меня не похоже. Может быть, раньше я не воспринимал все это всерьез, не поддавался страхам и фобиям современной суетливой жизни потому, что не боялся смерти. Но тогда почему я начал испытывать этот страх? А может быть, этот страх есть не что иное, как проявление моего нереализованного желания? То есть я ведь наметил себе некоторое будущее, я очень хотел стать писателем и какое-то время я держал эту схему в голове: вот я выучился, вот устроился на работу, оставляющую мне много свободного времени на книгу, вот я работаю над первой книгой, заканчиваю ее, издаю. И вот оно, несоответствие: устроившись на работу, я забыл про книгу. Конечно, прежде чем я начал искать работу, я пересмотрел свои желания и каким-то образом старался изменить свои планы, свои представления о будущем, но это все было ненатуральное, это не являлось истинно моим желанием. Но ход воплощения моего первого плана был уже запущен, и я нашел работу с более чем частичной занятостью. Но все остальное было мной забыто. И вот мой рассудок, или моя душа, помня «программу», намекают мне на несоответствие и вызывают в моем организме все эти страхи. Моя бабушка как-то сказала мне, что депрессия бывает только у ленивых, ничего не делающих людей. А ведь даже ее слова можно использовать в подтверждение моей теории: у человека должно быть дело, занятость. И неважно, как к этому делу относиться – как к предназначению или как к обычной занятости, – но оно непременно должно быть.

А какое же место в моих планах занимала тогда любовь? По-моему, я очень долго пытался разлюбить Яну, а когда, наконец, мне это удалось, я пересмотрел свое отношение к любви и решил, что не буду больше страдать из-за девушек. Я даже хотел стать одним из тех, кого называют мачо, и влюблять в себя девушек, наслаждаться их любовью, их обожанием, оставаясь неприступным и хладнокровным. Но это скучно. Отношения имеют смысл, если они согревают. К тому же, в глубине души я всегда хранил надежду на то, что когда-нибудь я найду свою единственную, которая мне предназначена, которая поймет меня и примет, которую я смогу полюбить, но уже не болезненной, а здоровой естественной любовью. Я верил в существование той, которая «сделана» специально для меня. Опять в голове возник образ Фауста. Фауст, в конце концов, обрел знание и обрел Маргариту. Выходит, они были друг другу предназначены. Но почему они несколько лет не могли определить значимость их встречи, хотя эти годы они были так или иначе близки: сначала жили под одной крышей, потом стали любовниками, и все равно не сразу «узнали» друг друга. Очень хочется перенести их ситуацию в наше время и попробовать ее объяснить. Если предположить, что они современные герои, то что-то будет понятно. С одной стороны, Фауст, возможно, терзался сомнением, любит ли он Маргариту. Фауст сомневался во всем, даже в очевидном. А если это очевидное было прекрасным, то можно сказать с уверенностью, что Фауст обязательно усомнится в очевидности этого прекрасного. И здесь вряд ли дело в комплексе неполноценности. Просто Фауст не решил для себя важных вопросов, не выбрал, чему верить – ему нужна была непреложная Истина… Значит, это, скорее, неверие в существование счастья, которое он ассоциировал с Истиной. Сложно получается. А может, Фауста мучило чувство обреченности, потому что связь с девушкой возраста и положения Маргариты подразумевала, что они поженятся, иначе он будет преступником, обрекшим бедную девочку на страдания. Из них двоих он взрослее и, следовательно, должен был понимать, к чему ведет эта связь. А Маргарита могла спокойно позволить себе потерять голову от любви. Мысль о свадьбе вполне могла спровоцировать чувство обреченности, поскольку в голове Фауста наверняка развился и утвердился стереотип о том, что свадьба представляет собой некий финал. А финал легко может ассоциироваться в сознании или подсознании (скорее, второе) со смертью. А если взять наше время, то этот страх можно притянуть ко многим ситуациям и объяснить им то, что очень мало пар складывается «раз и на всю жизнь». Многие находят свою половинку (или единичку для пары), когда жизнь уже клонится к середине. Обычно до этого люди переживают один или два неудачных романа. А почему так происходит? Иногда виноват банальный страх, на который так горазд современный человек. Девушки, возможно, боятся не дождаться принца и утратить свою привлекательность, так никого и не встретив; мужчины, может быть, боятся потерять силу и не продолжить род (в таком случае ими руководит сложившаяся в ходе эволюции потребность к продолжению рода). А может, и теми, и другими руководит засевшая в голове «схема жизни»: учеба, диплом, свадьба, дети. А может, некоторые просто «тугодумы» по жизни и не сразу понимают, что и как делать, или как выбрать себе человека не просто для совместной жизни, а для счастливой совместной жизни. Если сравнить жизнь со школой, то найдется масса схожего. В жизни, как и в школе, есть отличники и двоечники. И, как и в школе, встречаются среди них ботаники, ученики одаренные, которым не надо прилагать усилий, у них и так все получается (такие обычно живут, что называется, без забот, у них все происходит своевременно и грамотно), есть, наоборот, менее одаренные, а есть лентяи. Ботаники чаще всего самые несчастные. Они всегда стремятся к видимости, стремятся сделать эту видимость идеальной. Им всегда важно, как их поступки оценивает тот человек, которого они привыкли радовать, а не расстраивать. Чаще всего таким человеком является мать, которая с детства втолковывала ребенку, что он у нее молодец и должен быть лучше всех. А для некоторых детей выделиться, отличиться – значит добиться внимания, получить дополнительную порцию любви. Из-за всего этого по-настоящему подходящего человека люди находят довольно поздно – в 30–35 лет. Они к этим годам взрослеют, становятся мудрее и спокойнее. Они уже кое-что знают о жизни. И, все-таки, почему влюбленные (даже «предназначенные влюбленные») встречаются так поздно? А может, они встречаются раньше, но сомнение в правильности выбора, страх и нежелание принять неизбежность трудностей не дает им быть вместе… Примером подобной ситуации становятся пары, которые распадаются, а потом, спустя какое-то время, снова сходятся. А может, Судьба дает «половинку» только тогда, когда убедится в том, что время действительно настало?..