В расслабляющей, подернутой дымкой южной ночи под цветущими фруктовыми деревями, между чайной розой размером с блюдце и подстриженной изгородью самшита, вырисовывалась фигура, у стены с плющом, двигающаяся по кирпичным дорожкам, направляющаяся к противоположной части особняка, словно сталкер.

Джонатан Тулей Болдвейн прищурился и припал к окну своей спальни. Кто бы это ни был… фигура передвигалась чуть ли не на корточках, стараясь держаться в тени, и учитывая, как она свободно двигалась, можно было предположить — человек знал, что он делал и куда направлялся. Опять же, ее было не так сложно обнаружить на двадцати тысячах квадратных футов, имеющихся словно белый торт на день рождения, в темноте.

Отвернувшись от пузырчатого старого стекла, он посмотрел на кровать. Лиззи Кинг, любовь всей его жизни, глубоко спала, ее светлые волосы блестели в лунном свете на подушке, а загорелое плечо выглядывало из шелковых простыней.

Смешно, но в этот момент он совершенно ясно понял, натягивая шорты боксерки, раздумывая кто бы это мог быть, и ничего не придумал хорошего, как ощутив полную уверенность, что без сомнения сможет убить любого, защищая свою женщину. Хотя его женщина могла спокойно с таким же успехом позаботиться о себе сама, и он поймал себя на мысли, что в сложившейся ситуации он больше опирался на нее, нежели она… но если кто-то попытается причинить ей вред?

Он представил себе эту ситуацию быстрее, чем раздался стук его сердца.

Полный решимости, он молча прошел по ковру к старинному бюро, которое было его семейной реликвией, сделанное в 1800-х годах. Его пистолет находился в верхнем ящике слева, под аккуратно сложенными парами носков, которые он одевал под смокинг. Девятимиллиметровый пистолет был компактным и имел лазерный прицел и был полностью заряжен.

Он отключил сигнализацию.

Выскользнул в длинный коридор, который напоминал городскую улицу и был оборудован всеми ценностями и удобствами, как коридор в Белом доме, придерживая пистолет на бедре. Под огромной крышей Истерли было двадцать гостевых спален плюс личные покои членов семьи, и когда он проходил мимо двери, он понимал, кто находился за теми или иными дверями… здесь должна была быть его младшая сестра Джин, хотя и без своего нового мужа, Ричард был в отъезде по работе, потом шла комната Амелии, шестнадцатилетней дочери Джин, которая до сих пор не вернулась в «Хотчкисс», чтобы сдать экзамены; Джефф Стерн, его давнишний сосед по институту и новый назначенный генеральный директор «Компании Брэдфорд Бурбон». И последней, конечно, была мать Лейна и Джин — маленькая Вирджиния Элизабет.

Вполне возможно, что любой из них мог бродить по саду в два часа ночи. За исключением его матери, конечно. В течение последних трех лет маленькая ВЭ не выходила из своей комнаты, единственный раз несколько дней назад, когда были часы прощания и посещения общественности с их отцом, … и от Лейна потребовались определенные усилия, увидеть ее одетой, стоящей на верхней площадке лестницы, способного пережить этот шок.

Так что вряд ли там была она.

А что по поводу персонала? Дворецкий уволился, никто из служанок не оставался на ночь… горничные тоже уходили рано по домам.

По идеи никто не должен был ходить по саду.

Пройдя полпути по коридору, он прошел через гостиную второго этажа и остановился, решив направиться к парадной лестнице.

Охранная сигнализация внизу не зазвенела… но ои не включил ее, когда вернулся с Лиззи домой из больницы.

Тупой баран.

Черт, он похоже даже не потрудился запереть тысячи дверей на нижнем этаже, да? Он не помнил закрывал двери или нет. Сейчас была почти полночь, и его мозг соображал не ясно, беспорядочные образы мисс Авроры в реанимации, закручивали его в узел. Господи… эта афро-американка была его матерью намного больше, чем в нео Дэйзи Бьюкенен, которая родила его… и мысль о том, что рак не жалея поедал мисс Аврору, делала его агрессивным.

Спускаясь по огромной лестнице, которая напоминала кадры Тары из фильма «Унисенные ветром», он ступил на черно-белый мраморный пол фойе. Было темно, поэтому он снова остановился и прислушался. Как и во всех старых домах, Истерли жил своей собственной жизнью, когда человек выходил из своей комнаты, начинал потрескивать балками и досками, петлями дверей, как бы беседуя с ним.

Тишина.

Жаль. Закон Кентукки оправдывал хозяина, защищающего свое имущество от нарушителя, если ты ненароком убил его в своем собственном доме… а так как он собирался убить кого-нибудь сегодня, Лейн предпочел бы сделать это внутри дома, а не снаружи. Чтобы потом не пришлось перетаскивать тело через дверной проем и создавать видимость, что этот сукин сын вломился в его дом.

Лейн продолжил свое движение по дому, проходя через темные комнаты, куда мог заходить и обслуживающий персонал днем, двигаясь мимо антиквариата и старинных картин, чувствуя себя охранником, проверяющим музей после закрытия. Его окружали окна и французские двери, заключенные в широкие старинные рамы, но при выключенном свете на первом этаже, он был таким же призраком, как и тот, кто находился в этот момент в саду.

Он подошел к задней части особняка, к одной из дверей и посмотрел на огромную террасу, высматривая какое-либо движение поверх шезлонгов, кресел и стеклянных столиков, выискивая любую движущуюся тень. Ничего. По крайней мере, не было и никакого движения вдоль стены дома.

Тем не менее, в саду рыскал человек, выслеживающий что-то у его семьи.

Повернув латунную ручку, он осторожно открыл дверь и наполовину высунулся в майскую ночь, его окутал теплый, влажный воздух, ароматный, как букет. Он посмотрел налево. Посмотрел прямо перед собой. Газовые фонари, стоявшие у задней части особняка, бросали мерцающий свет, но у бассейна не было подсветки.

Прищурившись, он всматривался в темноту, потом решил выйти из дома, тщательно закрыв за собой дверь.

Как и во всех домах такого типа, дворцовый ансамбль, имеющий национальное значение, богатых семей включал в себя обширные сады, раскинувшиеся вокруг, различных планировок и уникальный ландшафт, отличающиеся в разных городах своими особенностями. Что же было общего? Элегантность на каждом шагу, будь то римские скульптуры в своеобразных позах посреди миниатюрных живых оград или фонтаны, которые струятся кристально чистой водой в пруд с карпами, или бассейн у дома, увитый крытой беседкой из глициний.

Мать-природа покорилась, таким образом, воле человека, давая рост растениям со скрупулезной точностью, посаженных в соответствующем порядке, растения, подходящие для любого богатого, изысканного интерьера. И впервые за всю свою жизнь, Лейн задумался о стоимости содержания всей этой красоты, о человеко-часах и количестве растений, которые бесконечно пополнялись, о постоянном подстригании газонов, прополке и обрезке, приведении в надлежащий вид двухсотлетней стены и дорожек из кирпича, а также о чистке бассейна.

Дурдом. Такой счет, что только супербогатые могут позволить себе… семья Брэдфордов больше не относилась к этому уровню «стратосферы».

Спасибо, отец, ты сукин сын.

Вернувшись к своей миссии, Лейн направился вдоль стены дома, превратившись в охотника на оленей. Вдруг на полпути он замер, едва дыша. Тихо поджидая, когда покажется его цель.

«Может это Макс?» — задался он вопросом.

Несмотря на родительский брак без любви, они смогли произвести четырех детей… на самом деле, это, вероятно, был шок для всех, учитывая, что его мать и отец вообще редко находились в одной комнате вместе, даже перед тем, как она окончательно слегла в постель три года назад. Но родился Эдвард, золотой старший сын, который был ненавистен их отцу-государю; Макс — черная овца; Лейн — плейбой, который своего рода обладал определенным искусством в игре в покер, по крайней мере, пока он не поумнел, чтобы жить с правильной женщиной; и, наконец, Джин — неразборчивая в связях бунтарка.

В настоящий момент Эдвард находился в тюрьме за убийство своего ужасного отца. Джин влезла в ненавистный брак ради денег. Макс после нескольких лет отсутствия вернулся домой, никто не знал, где он обитал, бородатый, весь в татуировках, от него, того бывшего парня, осталась только тень, но по-прежнему презирая всех, включая собственную семью, поэтому и остановился в одном из коттеджей для сотрудников в глубине отеля, отказываясь находится под одной крышей Истерли.

Может, это Макс решил зайти в главный дом… Бог его знает за чем. Может за сахаром? Бутылкой бурбона. А может, чтобы украсть столовое серебро?

Но как он смог попасть в сад? Как вообще кто-то туда попал? С двух сторон сад был защищен кирпичной стеной, двенадцать футов высотой и колючей проволокой сверху, а также воротами, которые запирались. Третья сторона со стороны сада была вообще неприступной, поскольку отец в свое время реконструировал старые конюшни, превратив их в самый современный бизнес-центр, откуда последние пару лет и управлялась компания «Брэдфорд бурбон». Даже Бог знал, что вы не сможете проскочить через этот оплот, если у вас нет пропуска или кода…

Вдруг фигура метнулась вправо по алее с цветущими яблонями.

«Есть!» — подумал Лейн, и его сердце пустилось вскачь. Быстро передвигая вперед босыми ногами по каменным плитам, Лейн бросился через террасу и спрятался за кадку, достаточно объемную, что в ней можно было даже купаться.

Это был определенно мужчина. Слишком широкие плечи для женщины.

И этот ублюдок шел своим путем.

Лейн вскинул пистолет, крепко держа двумя руками, взвел курок. Он стоял совершенно неподвижно, выжидая, когда злоумышленник свернет на дорожку и направится прямо к нему.

Он ждал…

…и ждал…

…и вдруг ему пришла на ум в скором времени его бывшая жена Шанталь. Может, это она наняла частного детектива и послала сюда, чтобы он смог добыть компромат в связи с финансовым скандалом, связанным с КББ, информацию о том, настолько ли правдой была его финансовая несостоятельность, как сообщали СМИ, чтобы потом эту информацию использовать против него, так как их несуществующие отношения превратились в пыль.