Или, возможно, это был Эдвард, вырвавшийся из тюрьмы, и возвращающийся домой.

Сомнительно.

Злоумышленник повернул на дорожку и направился прямиком к Лейну. Его голова была опущена, и бейсболка низко надвинута на лицо.

Лейн держался до последнего, пока не был абсолютно уверен, что он сможет попасть ему прямо в грудь. Он нажал на пол оборота спускового устройства, красный лазерный прицел рассек ночь, танцуя красной точкой в районе сердца парня.

Лейн громко и отчетливо сказал:

— Я даже не забеспокоюсь, если я тебя убью.

Мужчина остановился как вкопанный, моментально подпрыгнув на кирпичной дорожке. И его руки взлетели в воздух, словно у него под подмышками были пружины от матраса.

Лейн нахмурился, наконец, увидев его лицо.

— Что ты здесь делаешь?

Глава 2

Федеральная окружная тюрьма в центре Чарлмонта


Лунный свет просачивался в камеру через решетчатое с пятью секциями окно, становясь мягким, преломляясь об раковину из нержавеющей стали и игриво падая на бетонный пол. Снаружи ночь была влажной, наполненная туманном. Внутри камеры не чувствовалось смены сезонов, стены и пол, а также тяжелая массивная дверь были окрашены в оттенки серого, спертый воздух, пахнущий металлом и дезинфицирующим средством.

Эдвард Брэдфорд Болдвейн сел обратно на встроенную кровать, задрав под странным углом травмированные ноги, доставив им долю облегчения на тонком матрасе, который словно был без наполнителя, и его иссохшая задница отчетливо это ощущала.

Уже не первый раз его держали под стражей, но, по крайней мере, теперь это происходило по собственной его воли. Он сам вызвался, он признался в убийстве отца, и тем самым сам упек себя в тюрьму. Кроме того, здесь он был не единственным заключенным, в отличие от его предыдущего места заключения, он отчетливо слышал храп, кашель и стон других заключенных, несмотря на свою металлическую дверь.

Приглушенные удары сердца и воспоминания заставили его вернуться на ферму Red & Black. Все эти люди здесь были такими же однокамерниками, как и его кобылы в стойлах — беспокойными, перекрученными, даже ночью. Особенно, после наступления темноты.

Упираясь ладонями в матрас, он облегчил давление на точку сидения, насколько мог. Но он был не слишком силен, поэтому рано перенес тяжесть своего тела на верхнюю часть, которая не обладала большой силой, по сравнению с его нижней, хотя уже привык к своему физическому дискомфорту.

Он внимательно оглядел камеру — бетонные стены и полированный бетонный пол, раковина из нержавеющей стали и туалет, зарешеченное окно, и тут он вспомнил о великолепии Истерли. Цокольный этаж особняка его семьи был оснащен большей роскошью, чем эта камера, а что говорить про винный погреб, который напоминал погружение в изучение английского язык, достигая основания самого холма.

Без особой причины, так как причин-то и не было, а также не было шансов спалиться, он вспомнил историю, которую читал год назад о маленьком мальчике, выросшем в картонной коробке. На самом деле, даже не было ни одного ТВ-шоу, сериала о таком персонаже, которого бы пытали подобным образом…

Постойте, он что собирается вернуться к своим страданиям?

Его неповоротливый, еле мыслящий ум пытался поймать за хвост предыдущее воспоминание.

Ой… точно. Ребенок в картонной коробке. В конце концов, мальчик был вызволен из картонной коробки, несмотря на то, что был сильно травмирован. Но он до конца этого не осознавал и особо не расстраивался, пока не понял, что другие дети не подвергались такого рода насилию.

Какова же мораль этой истории? Когда вы воспитываетесь в определенной среде и познаете этот мир через место, в котором живете, и вам не с чем сравнивать, а также отсутствие сравнения означает саму странность вашего непознанного существования. Жизнь в семье в Истерли была вполне нормальной для него. Он предполагал, что и другие жили в таких же поместьях с обслуживающим персоналом в семьдесят человек. Он предполагал, что роллс-ройсы были обычными автомобилями. Он предполагал, что президенты и высокопоставленные лица, звезды телевидения и кино посещали приемы его родителей потому что были близкими друзьями и хотели высказать свое почтение.

И тот факт, что подавляющее большинство людей на праздновании Дня города Чарлмонт и Университета штата Вирджиния, имели похожие социальные и финансовые положения, совершенно не менял его мнения на этот счет. А после окончания университета? Его внимание было полностью сконцентрировано на бизнесе семьи, так как он пытался занять определенное положение.

Он также воспринимал, как само собой разумеющимся, что многие ненавидели его отца.

Конечно, двое его братьев и сестра так сильно не презирали отца, как он, несмотря на то, что с их стороны присутствовала враждебность к нему, но его отрицательное отношение к отцу только укреплялось и оставалось неизменным. Даже если вспомнить, все те побои и издевательства, которые проходили исключительно за закрытыми дверями. И когда он был в состоянии еще свободно передвигаться и видел, как отец исполняет свой гражданский долг по отношению к своим отпрыскам, когда устраивает очередную вечеринку, он мог только предположить, что это очередное шоу для общества, а за кулисами скрывалась настоящая темная реальность.

Именно так все и происходило в семье Брэдфордов.

Его глаза открылись, когда он стал продвигаться по служебной лестнице, управляя КББ, обнаружив, что его отец не просто дерьмовый отец, но и плохой бизнесмен. И тогда он совершил ошибку, решив противостоять Уильяму Болдвейну.

Два месяца спустя Эдвард поехал в Южную Америку по текущим делам и был похищен. Его отец отказался платить выкуп, и как результат, Эдвард поплатился за это. Частично потому, что его похитители были разочарованы, частично потому, что им было скучно.

Но в главное, его отец велел им убить его.

И тогда он понял, что Уильям был по существу мерзким, злым человеком, который за всю свою жизнь совершил уйму ужасных злодеяний, ранив очень многих людей различными способами.

К счастью для Эдварда, неожиданный спасатель материализовался в джунглях, и Эдварда перебросили по воздуху в США на военную базу и, в конце концов, вернули домой в Штаты, высадив здесь в Чарлмонте, как потрепанный помятый чемодан, при задержке прохождения таможни.

Пока воспоминания, как он вновь учился ходить, подниматься вверх по лестнице, есть и мыться, грозили проломить дверь замка душевного спокойствия Эдварда, он поймал себя на мысли, что ему не хватает спиртного.

В такую ночь, как эта, когда все, что у него было — это бессонница и ему компанию мог только составить его каннибалистический ум, он готов был убить, чтобы забыться, и спиртное очень бы помогло.

После его первоначального, медицинского интенсивного восстановления, спиртное стало его хранителем, как только он отказался от опиатов. Когда дни и ночи превратились в одни сутки, скучно тянувшиеся в оцепенении и облегчении, он исправно употреблял спиртное, ранее одурев от наркотиков, благодаря ему от отправлялся на хорошем корабле Lolli-booze в свое забытье-плаванье, тем самым получая небольшую передышку от своего разума и тела. Подпитывая свое в цирротическое хобби, которое было ему просто необходимо.

Как только стало ясно, что он отправляется в тюрьму, Эдвард понял, первые семьдесят два часа станут для него адом, поскольку начнется детоксикация. На самом деле, это было тяжело, и не потому, что он лишился своего психологического костыля. Он чувствовал себя еще более слабым в теле, и, хотя дрожь в руках и ногах была не такой сильной, но все равно они дрожали, но не на столько создавали мучения для его тонкой моторики и чувства равновесия.

Взглянув на свои болтающиеся оранжевые тюремные штаны, он вспомнил свою прежнюю жизнь, свое прежнее тело и свои прежние мысли. Тогда он был настолько цельным, готовя себя к принятию «Компании Брэдфорд бурбон» после отца-пенсионера, к принятию стратегических бизнес-решений, и редко выпускающего пар в игре ракетбол и теннис.

Как и ребенка в картонной коробке, он даже не мог себе представить, что есть и другая жизнь, поджидающая его. Совсем иное существование. А изменения тем временем прятались за углом, чтобы очистить его сознание.

В отличие от мальчика в коробке, его жизнь стала намного хуже, по крайней мере, после всех происшедших изменений. И это произошло еще до того, как ему зачитали обвинение, поместив сюда, в камеру с туалетом, у которого не было крышки сверху, кроме холодного кольца вместо сидения.

Хорошая новость заключалась в том, что то, о чем он больше всего переживал, теперь будет в порядке. Его младший брат Лейн принялся за КББ и собирался надлежащим образом трудится в бизнесе по производству бурбона. Их мать, маленькая ВЭ, была настолько не в себе от возраста и лекарств, возможно, она хотела бы прожить остаток своих дней в Истерли, а возможно нет, пребывая в блаженном неведении изменения социального статуса ее семьи. Джин, его сестра, теперь была замужем за известным человеком, которым сможет манипулировать по своему желанию до конца своих дней, а его другой брат, Макс? Ну, паршивая овца в семье всегда останется именно паршивой овцой, предпочитающей путешествовать и жить подальше от Чарлмонта, и призрачное наследство, которое причитается ему, он не оценил и не собирался никак заботится о поддержании семьи сейчас.

А что касается себя? Возможно, когда его переведут из этого округа в обычную тюрьму и позволят ему пройти, если это возможно, сеансы физической терапии, которая могла бы ему хоть как-то помочь. Он мог бы вспомнить свою другую специальность, сидя в тюрьме. И воссоединиться с любовью к английской литературе. Или научиться делать номерные знаки.