У школьного гаража, где ночевал небольшой автобус — подарок спонсоров, — собралась огромная толпа их учеников. Вот её дети, вон Златины, а ещё и все три одиннадцатых класса и два девятых почти в полном составе. Все шумят, спорят, машут руками… Да что ж случилось-то?!

Тут она услышала наконец Злату. Та говорила громко, чётко и как-то преувеличенно доброжелательно. Ирина сразу уловила страшное напряжение в голосе спокойной обычно подруги. Что-то происходит. Но вот что?!

Сердце ухнуло вниз от испуга. Запахнув полы дублёнки, она, не раздумывая больше, врезалась в неспокойную толпу и пошла ледоколом, отыскивая своих. Ага, вот и они. Её если и замечают, то смотрят удивлённо, вскользь и снова отвлекаются. Будто чужие, а не любимые, понятные, знакомые каждой чёрточкой, каждым движением…. Власть толпы.

Ирине стало совсем страшно. Почти все ученики были не ниже неё, а мальчишки, так и вовсе выше на голову. От некоторых пахло алкоголем. В школе спиртные напитки, само собой, под запретом, но никто не мог помешать подросткам выпить пиво или алкогольные коктейли уже на улице. Ирина заволновалась ещё сильнее. Среди разгорячённых школьников она никак не могла отыскать Злату. Наконец, в самой гуще, столкнулась с ней почти нос к носу и схватила за руку:

— Злат! Что случилось?!

— Ириша, ты?! Ну, слава Богу! Тут такое!

— Да что?! — Ирина старалась говорить тихо, чтобы не заводить и без того заведённых детей.

— Проблемы у нас. Наши гаврики собрались идти бить скинов.

— Каких скинов?! Где они скинхедов нашли?! Чем же те наших так завели?! — Ирина почувствовала, как коротенькие её волосы встали дыбом в полную длину.

Массовая драка. Хуже нет и быть не может. Человек сто тридцать — сто пятьдесят разъярённых подростков только с их стороны. Ладно, пусть даже половина: девочки вряд ли ринутся в бой. Но всё равно форменный кошмар! Они ж этих безмозглых скинов переубивают!

— Да вот нашли! Да вот завели! — губы у Златы дрожали так сильно, что видно было даже в неярком голубом свете фонарей. Она говорила быстро-быстро, постоянно оглядываясь в страхе пропустить переход разгневанных детей к активным действиям.

— Эдик Зеленский вышел раньше всех на улицу, умудрился сцепиться с проходившими скинами. Якобы они к девушке приставали. Она тёмненькая и кареглазая, вот они её чуркой и обозвали. Эдик вступился. Они его побили и бросили. И девчушке досталось… Вон она, кстати, с Алёшей Симоновым. Он ей помогает лицо вытереть и одежду в порядок привести… После дискотеки наши выходить начали. Видят, Эдик лежит с разбитым носом и несчастным видом. И девчушка эта рядом в снегу ползает, пытается Эдику хоть чем-то помочь и свои вещи ищет. Наши, естественно, возмутились. Ты ж их знаешь. У нас каждый первый борец за справедливость. Плевать им, что Эдика в мирное время никто не любит. Но тут же он пострадавшая сторона, да ещё и героическая. Надо вступиться! Ну как же?! Наших бьют! Теперь вот думают, где этих обидчиков искать! Я не знаю, что делать. Может, в милицию позвонить?

— Ты что? Их же всех на учёт в детскую комнату поставят! — Ирина лихорадочно соображала. — Надо самим разруливать. «Разделяй и властвуй!», — процитировала она. — Надо нам их как-то разделить на кучки и попробовать поговорить…

В этот момент толпа дрогнула и медленно потекла из школьных ворот на улицу. Ирине так страшно не было никогда в жизни. Она шла среди своих учеников и понимала, что ситуация медленно, но неуклонно движется к катастрофе. Дети, похоже, пока не знали, куда направились обидчики злосчастного Зеленского. Но настроены были очень решительно, поэтому по домам не разошлись, а осели на ближайшей детской площадке и стали думать, что делать и как найти ненавистных скинов. Додумались отправить в разные стороны разведчиков. Остальные пока ждали.

Ирина, поняв, что времени для того, чтобы сделать что-то и не допустить назревающего побоища осталось совсем мало, отмерла и трясущимися руками полезла в сумку за еженедельником, где были записаны адреса всех её учеников. Она дёрнула за рукав Злату:

— Я побегу в домофоны звонить и родителей вызывать, пусть разбушевавшихся чад разбирают, а ты постарайся пока хотя бы своих в чувство привести. Павел не должен приехать за тобой?

— Должен! — Злата кивнула, лицо её в тусклом свете редких фонарей было бледным, зато карие глаза казались просто огромными тёмными провалами.

— Значит, нас будет уже трое. Я побежала!

К счастью, школа стояла в центре большого двора, окружённая со всех сторон домами. Почти все их дети жили в этих нескольких зданиях. Микрорайон был новым и довольно неплохим для окраины. Поэтому в большинстве подъездов уже стояли домофоны. Это немного упрощало их задачу. Ирина раскрыла еженедельник и побежала к ближайшему дому.

— Так, кто здесь живёт? — она читала вслух, быстро нажимая на кнопки, боясь не успеть. По иронии судьбы в первом же подъезде, к которому она подбежала, жили Симоновы-старшие и Алёша.

Зашедший поужинать к родителям в соседнюю квартиру Андрей, услышав в домофонной трубке срывающийся Иринин голос, сначала не понял, что происходит. Она узнала его сразу же и почти закричала:

— Андрей Евгеньевич! Это Ирина Сергеевна Дунаева! Спускайтесь скорее и заберите Алёшу!

Не разобравшись в ситуации, но поняв, что ей срочно нужна помощь и что-то не так с младшим братом, Симонов молниеносно сунул ноги в ботинки, схватил куртку и, не дожидаясь лифта, помчался по лестнице вниз. Когда он гигантскими скачками вылетел на улицу, Ирина уже вызвонила родителей ещё троих учеников, живших в этом же подъезде и опрометью неслась к соседнему. Андрей почему-то сразу увидел её и бросился следом. Она добежала до следующего подъезда, взлетела по ступеням, провела пальцем по странице еженедельника и собралась набирать номер очередной квартиры. Но тут увидела его и буквально кинулась ему на грудь:

— Ну, слава Богу! Андрей Евгеньевич! Срочно бегите на площадку! Вон, видите! Там дети наши, назревает драка! Целое побоище! Забирайте скорее Алёшу. Если сможете, прихватите ещё хоть кого-нибудь! Как можно больше народу заберите, умоляю!

Обычно Андрей терпеть не мог действовать вслепую, но Ирина была так напугана и взбудоражена, что он сразу же ей поверил и побежал на площадку.

Его брат стоял в центре, поддерживая какую-то девушку, почти девочку. Андрей бегом пробился к нему и, подхватив Алексея и девчонку под руки, поволок обоих к подъезду. Брат почти не сопротивлялся, девочка почему-то тоже. По пути Андрей заметил кучку из нескольких растерянных одноклассниц Алёши и деланно заполошно заговорил:

— Девчонки! Помогите-ка! Давайте, давайте! — он понимал, что их во что бы то ни стало нужно отвести в сторону от других и тогда, он, возможно, сможет убедить разойтись хотя бы этих перепуганных, но верных боевых подруг воинственно настроенных пацанов.

Всё получилось. Впихнув в подъезд брата с уцепившейся за него девочкой и грозно зыркнув на них, он быстро рассовал по домам и остальных прихваченных девчонок и вновь кинулся на детскую площадку. Краем глаза Андрей видел, как металась вдоль соседнего дома Ирина и выбегали из подъездов ничего не понимающие родители. Как тащили кто за руку, кто буквально за шкирку своих детей по домам. Некоторым удавалось, как и ему увести двоих, троих и даже больше.

Толпа медленно редела. Он облегчённо вздохнул и тут увидел, как оставшаяся чёрная масса дрогнула и потекла к выходу из двора. Бегающая между ними Злата Андреевна — Симонов узнал её по копне длинных растрепавшихся волос и голосу — каким-то непостижимым образом сумела отколоть от толпы человек пятнадцать и, размахивая сумкой, буквально гнала их, как гусей, в другую сторону. Длиннополая дублёнка её была расстёгнута, шарф сбился. Она по колено проваливалась в сугробы, но даже не обращала на это внимания. Дети растерянно оглядывались на уходящих, но учительница не давала им опомниться и огоняла всё ближе и ближе к домам. Андрей бросился на помощь. Запыхавшаяся Злата благодарно кивнула ему, оставила на него деморализованную уже стайку подростков и побежала за толпой.

В этот момент во двор въехала красная «Ауди» — это приехал за женой Павел Рябинин. Злата метнулась к ней:

— Паша! Скорее, перекрой вон тот проход между домами!

Ни о чём не спрашивая, Павел кивнул, захлопнул дверцу и на большой скорости рванул к выходу из двора. Оказавшись в самом узком месте, машину поставил поперёк и почти загородил дорогу. В оставшуюся неширокую щель встал сам, туда же кинулась его жена:

— Родной! Возьми на себя моих! Уговаривай разойтись по домам. Хотя бы кого-то!

Павла знали и любили все дети Златы, как, впрочем, и он их. Поэтому Рябинин не раздумывая шагнул к ним и весело, как ни в чём не бывало произнёс:

— О, ребят! Привет!

Они растерянно переглянулись, но всё же вразнобой ответили:

— Здрасьте!

— Как дискотека?

— Да ничего…

— Устали, наверное? Целый день учились, а потом ещё четыре часа зажигали, — негромко и благодушно неся полную чушь, он отжимал их в сторону от выхода из двора, от толпы. На шум в окна выглядывали люди. И это было хорошо, потому что многие узнавали своих детей и выбегали за ними. И одновременно плохо, потому что те, кто не имел к этим детям никакого отношения, могли вызвать милицию.

Но обошлось. В это невозможно было поверить, но через пятнадцать минут во дворе не было никого из детей. Только измученные до нельзя, выдохшиеся Злата с Павлом и Ирина с Андреем. Симонов так никуда и не ушёл, конечно. Просто не смог бросить Ирину и её друзей в такой момент.

Они вчетвером стояли друг напротив друга и молчали. Андрей посмотрел на часы — без двадцати двенадцать… Он перевёл взгляд на Ирину, её подругу и Павла. Уходить от них ему совершенно не хотелось. Оглядев пустой двор, Павел засмеялся, прижал к себе жену и уткнулся носом ей в макушку. Андрею стало завидно. Он подавил в себе это чувство и подошёл к Ирине, зябко ёжившейся на качелях, на которые она только что в изнеможении опустилась: