София рассмеялась.

— А тебе не кажется, что он просто испытывает великую страсть к тому, что делает?

Алессандра пожала плечами.

— Ну, не знаю. Людей, которые делают что-то искреннее, становится всё меньше.

София внимательно посмотрела на неё. Ей одиннадцать, а она уже так разочарована? А какой ты сама была в одиннадцать? Любила музыку – и точка; слушала диски с классической музыкой, играла её на фортепиано, отчаянно пыталась повторить на слух невозможные концерты. В одиннадцать лет она просто веселилась. В одиннадцать она была искренней.

Скоро урок закончился. София осталась в классе одна. Она услышала стук в дверь и с любопытством открыла дверь.

— Хотела попрощаться, — это была Оля.

— Едешь домой?

— Да, но совсем домой. Я возвращаюсь в Россию, — у Софии сжалось сердце. Для неё Оля была больше, чем просто учителем. Она поняла, что вот-вот расплачется, с ней в последнее время такое случалось часто. Оля взяла её ладонь и сжала. — Не плачь. Россия не так далеко. Недавно даже запустили новый поезд. Сейчас он называется «17 18». Как старый «Orient Express». Я уеду на нём, а ты можешь приехать, когда захочешь. Если ты всё-таки решила вернуться к игре на фортепиано, конечно же, не мне тебе запрещать такое. В ином же случае, я была счастлива быть твоей...

— Учительницей.

— Да, твоей учительницей.

Они улыбнулись друг другу, как две подруги, не замечая никакой разницы в возрасте, лишь ощущая большую нежность.

Когда София осталась одна, то сыграла несколько аккордов на фортепиано, чтобы убить время, но потом заметила, что уже поздно, и решила выйти на улицу. Она стала спускаться по лестнице, когда увидела, что бежит он.

— Эй, учительница, простите, но это было не так-то просто, — Джакопо Бетти весь вспотел, но подмышкой у него был её ноутбук. — Держите! Всё здесь, — он протянул ей листочек. Джакопо смотрел на неё, довольный собой. — Мартин Джей – лучший хакер во всей Европе, а для меня – лучший в мире! Если это было сложно для него, значит, для всех остальных это просто невозможно. Он нашёл автора этой электронной рассылки; его имя написано на бумажке. Если тебе ещё что-то будет нужно, положись на меня.

Он улыбнулся ей и убежал без лишних слов, и с него едва ли не падали брюки. Этот парнишка был странным сочетанием рэпера и хакера, которого родители заставляют играть Шопена.

София развернула бумажку, и когда увидела имя, заколебалась: «Наутилус». Сообщество, находящееся в одном здании с офисом адвоката Гуарнери.

Значит, это они предложили операцию. Они отправили электронное письмо на адрес Андреа, и, возможно, они установили такую цену. Собрать пять миллионов евро было бы невозможно для любого человека, но в то же время они нашли её слабое место: только так она сдастся, и для них станет возможным купить её. Но почему Андреа ей сказал, что нашёл эту информацию сам в интернете? Почему он ни слова не сказал о том, что ему отправили письмо по электронной почте? Он отвлекал её или лгал? Возможно ли, что и Андреа что-то знал? А если да, то что именно? Он всё знал и принял это? Но если София решилась на такое из любви к Андреа, то он притворялся только ради себя самого и своих ног. Её купили, но это он её продал.

Она была ошарашена. Сокрытие правды, притворство, всё и ничего. В тот момент больше ничего не было ясным, она была уверена лишь в одном: ей хотелось жить прекрасной жизнью.


51

Он был на другой стороне улицы. Прошло уже несколько месяцев после тех пяти дней. Он больше с ней не говорил. Больше не искал её. Но его сердце, его разум не забывали о ней ни на мгновение.

Он раз за разом рассматривал фотографии, вновь проживал эти моменты и смотрел видеозаписи. Он голодал по ней, и, когда увидел, как она заворачивает за угол, у него перехватило дыхание. Его сердце забилось сильнее, сильнее с каждым разом, он словно тонул.

София шла быстро, на ней было длинное пальто с серым узором и большими карманами, в которые она убрала руки. На левом плече её висела сумка. Под пальто у неё были серые в полоску брюки и чёрные ботинки, бежевый свитер с высоким воротом. Волосы собраны наверх. Красивая. Неприлично красивая и порывистая. Тогда он набрал номер и спрятался в воротах неподалёку. На другой стороне улицы София остановилась. Она открыла сумку и стала рыться в вещах, пока не достала телефон. Тут же увидела его номер. Так и не удалила. Вместо того, чтобы сделать это, она поставила знак вопроса вместо имени. Тихо и неподвижно она встала посреди улицы. Закрыла глаза и вздохнула. Этого звонка она ждала уже давно. Она хотела бы не брать трубку, но знала, что тогда он явится сам. Так что она открыла телефон. Она молчала. Слышала его дыхание. Танкреди, в конце улицы, издалека рассматривал её из-за ворот. Он улыбнулся и заговорил:

— Я… Я думал о тебе. — София продолжала молчать. — Я думал о том, как скучаю по тебе. Но не только в последнее время. Всегда. Я думал о том, что мы могли бы быть счастливы, о том, как здорово было бы быть обычной парой, даже скучать вместе на диване у телевизора, держась за руки. Я думал о том, как было бы здорово ссориться, решать, куда поедем в отпуск, иногда не соглашаться друг с другом. И давать тебе иногда побеждать... Или нет. — София улыбнулась. Танкреди видел эту улыбку издалека и продолжил: — Я думал о том, что ты была права. Я узнал, что не виноват в смерти Клаудине, и с тех пор мне стало спокойнее. Я потерял много времени. Мне было очень сложно, но наконец я понял, что мне повезло... я услышал, как ты играешь. — София опустила голову. Она с трудом пошевелила ногами. Потом продолжила слушать его. — Но самое важное то, что мне хочется любить, и любить именно тебя. — София промолчала. — Я буду ждать тебя в баре неподалёку от церкви, где мы познакомились, где ты не захотела пойти со мной выпить в первый раз, когда мы увиделись. Я буду ждать тебя сегодня... Буду там до семи. И всю ночь нас будет ждать самолёт, который увезёт нас, куда захочешь. — София глубоко вздохнула. И он понял, что это значило: «Ты ничего больше не хочешь мне сказать?» Тогда он просто добавил: — Я люблю тебя.

Он отключился. София повернулась вокруг своей оси и пошла домой. Андреа удивился, увидев её.

— Привет! Ты уже вернулась, так рано?

— Забыла кое-что, — она пошла в свою комнату и открыла ящик, достал паспорт и положила его в карман. Когда она вернулась в гостиную, Андреа ждал её там, счастливый, как никогда. — Смотри... — он поднял руки, убирая их от ходунков, наклонился немного вперёд и сделал шаг, за ним другой и третий. Он сгибал ноги и вновь вытягивал их. — Я могу сделать это! У меня получается!

Но он вдруг чуть не упал. В последний момент он схватился обеими руками за ходунки, балансировал, приложил усилия и восстановил контроль над ногами и равновесием. София улыбнулась.

— Здорово, у тебя большой прогресс. Ты опережаешь прогнозы.

— Да, это невероятно. Я очень счастлив. На физиотерапии мне говорят то же самое... — до этого момента он не замечал, что София смотрела на него, почти не слушая, что лицо её полно грусти, но в то же время оно как-то по-новому засветилось. И тогда он понял. — Ты снова уходишь?

София утвердительно кивнула. Затем она взглянула на него с улыбкой, подошла, поцеловала в щёку и вышла из гостиной. Андреа хотел спросить: «Ты же вернёшься, правда?»

Он не успел, лишь услышал, как закрылась дверь. Обычно она вызывала лифт, но теперь быстро спускалась по лестнице, словно хотела как можно скорее сбежать из этого дома, словно всё ещё могла передумать и, возможно, вернуться назад. Нет. Больше нет.

София выбежала на улицу стала глубоко дышать. Она посмотрела вверх, на небо. Её глаза наполнились слезами, но она была счастлива. Она сунула руки в карманы и быстро зашагала. Ей нужно было спешить.


52

Танкреди сидел за столиком в баре.

Он пил уже второй капучино. Разогнал лёгкую пенку и поднёс чашку ко рту. Кофе был горьким, он словно знал, что прячется в этой уже остывшей пене.

Танкреди глянул на часы. Уже двадцать минут восьмого. Она опаздывает. Женщины почти всегда опаздывают. Вдруг зазвонил его телефон. Он достал его из кармана пиджака и открыл, даже не посмотрев, кто звонит.

— Алло?

— Привет... — это был его брат Джанфилиппо. — Хотел сказать тебе, что принял важное решение, — но Танкреди словно не слушал его, он был рассеян и словно не понимал значения этих слов. Очевидно, он ждал другого звонка. — Ты понял, что я сказал? Ты помнишь Бенедетту, девушку, с которой я тебя знакомил? В общем, она ждёт ребёнка. Ты не представляешь, как я счастлив. Кажется, я начинал думать, что этого никогда не произойдёт, что у меня никогда не будет такой жизни, с семьёй и всё такое... — Джанфилиппо заметил странную тишину. — Танкреди? Ты там? Ты меня слушаешь?

Наконец, он ответил:

— Да. Я тебя слышал. И очень рад за тебя.

Они ещё немного поговорили. Джанфилиппо рассказал, что они решили пожениться, что уже выбрали церковь, и он даже попросил брата стать его шафером. Но Танкреди витал где-то далеко.

Джанфилиппо всё понял.

— Ладно, вижу, тебе не до этого. Позвоню тебе в другой раз...

— Да, конечно. Я рад, что ты так счастлив.

Они отключились. Тогда Танкреди вновь посмотрел на часы. Семь двадцать пять. Это правда. Женщины всегда опаздывают. Но она не такая, как остальные женщины. Затем, не попросив счёта, он оставил на столике деньги и вышел.

Две девушки, сидящие в глубине бара, смотрели на него, впечатлённые его привлекательностью. Одна из девушек что-то сказала другой, и та рассмеялась. Танкреди не обращал внимания, он приподнял ворот пальто и вышел. Ветер шатал деревья. Красные листья на земле поднялись в слабом танце, словно пришли к согласию и слегка пробежались, прежде чем упасть за землю чуть дальше. Танкреди зашагал и вспомнил о счастливом октябре вокруг костра с мамой, братом и сестрой. Они ели жареные каштаны. Когда они казались готовыми, их доставали из металлической сетки железным зажимом и выкладывали на большое блюдо. Они соревновались в том, кто возьмёт каштан в нужный момент, когда он уже не будет горячим и можно будет есть.