Когда я наконец добираюсь до своего номера, я уже опаздываю. Быстренько взбиваю волосы и намазываю губы. Папина фотография летит на столик. Новая юбка, ажурные чулки, шпильки — надо потренироваться. А то надену — и шага не ступлю.

Эдди ждет меня в «Гостиной Нефертити». Спиртное он для меня уже заказал.

— Что это?

— «Белый русский».

— А что входит в состав?

— Откуда мне знать? Это дамский напиток.

Я съедаю вишенку, складываю миниатюрный зонтик и отпиваю глоточек молочно-белой жидкости.

— Ну как? — осведомляется Эдди. — Достаточно сладкий для вас?

Я морщусь, отставляю бокал и заказываю у проходящей мимо Клеопатры пиво. Эдди, несомненно, обучался в той же школе хороших манер, что и Луи. Ко мне он явно не расположен.

— Как номер?

— Отличный.

— Джакузи есть?

— Нет.

— В лучших номерах тут джакузи. Мокнешь в ванне и смотришь на закат.

— Правда? — Я прихлебываю пиво. — Красиво, наверное.

— Красиво, если в ванне с тобой парочка девчонок из «Хутерс». А так… знаете… закат, и все. Ничего особенного.

Я киваю с видом знатока. Эдди ерзает на стуле. Он явно собирается сказать что-то важное, но вежливо ждет, пока я набью рот орешками.

— Послушайте… э-э… Одри. Могу я с вами говорить откровенно?

— Валяйте. Полный вперед.

— Дело в том… я, конечно, не хочу вас огорчать… но вы меня не вполне устраиваете. Я думал, приедет другой человек…

— Мужчина?

— Ну да. Видите ли, насчет игры мы договаривались чуть не полгода назад. Не люблю, когда что-то меняется в последний момент. Клиент делается какой-то суетливый…

— И заставляет вас нервничать?

— Точно. — Эдди поглаживает себя по животу. — У меня тогда желудок не на месте. А я этого не люблю.

— Ясно.

— Поймите меня правильно. Я очень уважаю Великана, мы старые знакомые. Но он уже давненько в ауте. Как бы он…

— Не потерял чутье?

— Точно. Вы схватываете на лету.

Эдди откидывается на спинку стула, довольный, что мне не надо ничего разжевывать. Мне предлагают отступного. Те же три тысячи долларов — только здесь и сейчас, — и я разворачиваюсь и отправляюсь домой. Может быть, как-нибудь в другой раз. У Эдди сейчас как раз имеется манипулятор, которому он доверяет. Покруче меня будет. Хотя до моего декольте ему, конечно, далеко. Зато на него можно полностью положиться. Сто десять процентов.

— Ста десяти процентов не бывает.

— Что говорите?

— Не бывает ста десяти процентов. Максимум сто.

Эдди чмокает губами. Я еще и умничаю.

— Эта сумма, — он теребит себя за шорты, — у меня с собой. Три тысячи наличными. Даже пачкаться не надо. Просто отдайте сверточек, и забудем обо всем. Можете отдыхать, загорать. Сходите в музей Гиннесса. Все, что хотите.

— Я не загораю.

— Что говорите?

— Я же рыжая. Я не загораю. Я обгораю.

Эдди сердито вздыхает. Я заказываю виски. Надо же как-то скрасить молчание. Жду, когда официантка принесет заказ. Воображаю Эдди — Хамфри Богартом, а себя — настоящей Лорен Бэколл. Я даже понижаю голос на несколько пунктов. Теперь он у меня низкий и сиплый.

— Послушайте, — я беру свой бокал и подаюсь к нему, — спасибо, что встретили меня и покатали по Стрипу. Очень вам за это признательна. Но давайте начистоту.

Эдди наклоняет голову. Я кладу ногу на ногу.

— Первое. Это я буду играть завтра вечером, и никто другой. Второе. Мне не нужны ваши вонючие деньги. Третье. Если есть желание, можете записывать. Мне не нравится «Белый русский».

— Ясно.

— Отлично. Вам также не помешает узнать, что самый лучший карточный манипулятор — это я. У меня сверхзвуковые пальцы, я могу считать в уме быстрее, чем вы — говорить, и я непрерывно тренировалась с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет. Меня ничто не остановит. Понятно? Ни вы, ни ваши деньги, ни ваш пройдоха «сто десять процентов». И уж конечно не… не вы.

— Про меня вы уже говорили.

— Отлично. Я просто хотела проверить, насколько вы внимательны. В общем… Эдди, вы поняли, о чем я.

Эдди заливается смехом. Отсмеявшись, он допивает пиво, заказывает нам еще по виски и поднимает руку, чтобы я могла хлопнуть его по ладони.

Что я и делаю.

— Елки-палки, — говорит Эдди. — Великанище-то, а? Как всегда, на высоте. Я с ним поспорил на двести долларов, что вы схватите деньги и кинетесь наутек. У вас даже вид совсем не такой. Уж манипуляторов-то я повидал, будьте спокойны. Вы на них не похожи.

Я улыбаюсь в свой бокал. Приятно, что Эдди наконец меня оценил. А Луи настолько мне доверяет, что даже побился об заклад. Я достаю из вазы орешек, бросаю себе в рот и запиваю добрым глотком «Джека Дэниэлса».

— Виски для вас не крепковат?

— Нет… кхе-кхе… в самый раз.

— А что это вы так закашлялись?

— Виски ни при чем. Это я орешком подавилась. Не в то горло попал.

— Может, мне заказать вам что-нибудь с вишенкой?

— Вместо бурбона?

— Ага.

— М-м… да, пожалуйста. Сделайте одолжение.

53

— Выспалась?

Это Эдди. Звонит мне в номер. Побудка.

— Черт, который час?

— В Лас-Вегасе почти двенадцать. Не бери в голову. Ты в другом часовом поясе, красавица.

* * *

Поздненько же я вчера легла. Сперва мы с Эдди долго обсуждали детали предстоящей игры: где, когда, с кем и как. Потом, когда Эдди на сто пятнадцать процентов убедился, что я все усвоила, мы решили прошвырнуться. Парочка казино, несколько игорных залов на Стрипе. В «Мираже» мы сыграли в холдем и даже поставили по пятерке, и Эдди выиграл двести долларов на второй руке. Я играла осторожно и осталась при своих. Впрочем, все вышло неплохо. Эдди вроде бы остался доволен моей игрой, хотя это, конечно, была не высшая лига. Вид у меня был уверенный, я действовала разумно и, самое главное, не тормозила игру.

После покера Эдди решил, что мне надобно разрядиться. Чтобы завтра вечером быть в полной боеготовности, лучше заранее дать выход страстям. Я тщетно пыталась убедить его, что я не азартная и никаких особенных страстей во мне нет. Но Эдди проявил исключительную настойчивость, даже как-то странно стало. Весь остаток ночи мы только и делали, что просаживали его выигрыш: играли в «блэк джек», зачеркивали цифры на билетах «Кено»[69] (хоть бы ломаный грош в ответ), пригоршнями бросали жетоны в автоматы. Из «Венецианца» — во «Дворец Цезаря», через толпы молодоженов и просто туристов, из «Дворца Цезаря» по удушающей жаре — в «Бухту Мандалай». Там прохладно и аквариумы с акулами.

Поход наш завершился в «Эль-Кортесе»: запах табачного пепла и пота, проплешины на коврах и рулетка. С нами играли какие-то пожилые господа в спортивных костюмах и дамы с длиннющими ногтями. Мы пили кофе в круглых будках, обитых кожей. Мы заказывали текилу официанткам в жутких розовых платьях и с целыми ульями вместо причесок на голове. Мы ели мороженое, залитое сиропом и посыпанное карамельными крошками, а к четырем часам утра перешли на хот-доги. Мне было весело и легко. Когда Эдди сказал, что пора баиньки, я уже подбирала себе татуировку.

В «Луксор» мы вернулись уже на рассвете. Восходящее солнце заливало небо киноварью и согревало пустыню. Серьезные игроки возвращались в гостиницу — надо же и поспать. Я постояла у лифта, изучая их лица. Вот и папа, когда впервые попал в Лас-Вегас, наверное, так же жадно смотрел на завсегдатаев. И голова у него кружилась, и в глазах светилась решимость стать таким, как они. Пусть даже ради этого придется рискнуть всем.

Едва добравшись до номера (на этот раз я нашла его легко), я рухнула в кровать и погрузилась в глубокий сон. Перед глазами проплывали кучки фишек и рулетки с двойным «зеро», во сне я играла с папой в криббидж, как обычно по субботам, и с нами была мама. Перед тем как открыть карту, она всякий раз скрещивала пальцы на счастье, и папа улыбался ей и подмигивал. Перед ним на столе лежала бумажка с цифрами — записывать результат всегда было его обязанностью, — и, если мама играла плохо, папа, скосив глаза, потихоньку приписывал ей лишние баллы. Думаю, мама все хорошо видела, но молчала. Это был наш общий секрет.

Не вернуть уже наших игр втроем, не вернуть! А мне бы так хотелось сыграть еще хоть разок…

* * *

По совету Эдди я завтракаю на «шведском столе» (бекон с кленовым сиропом и целая гора омлета, все за $ 1.99) и выбираюсь на Стрип глотнуть свежего воздуха. Однако для прогулок жарковато. К тому же я никак не могу дозвониться до Джо. По идее, сейчас он как раз должен прийти с работы (учитывая разницу во времени).

Я звоню и звоню, но всякий раз натыкаюсь на автоответчик. В конце концов сдаюсь и оставляю краткое сообщение. Не волнуйся, Джо, со мной все хорошо, а Касабланка даже интереснее, чем я думала.

Следующие три часа я разминаю руки и вживаюсь в образ. Я — состоятельная бизнес-леди, у которой в Лондоне своя компания по производству косметики. Эдди считает, что у меня должно отлично получиться. Все остальные игроки из этой же среды — бизнесмены, нефтяники, биржевики, импортеры/экспортеры. Все приглашены лично Эдди. Коротышка окучивал участок целых полгода. Это не шутка — найти в игорном зале богатенького дурачка, возомнившего себя великим покеристом. Что такому нужно — это высокие ставки, закрытый клуб, запах табака и риска. А чемпион мира среди участников — совсем здорово.

Чемпиона зовут Рэй Кливер. Это он увел жену у Большого Луи. Это он чуть не отправил Луи обратно в инвалидную коляску. Рэй не прочь почистить бобрам карманы и даже не догадывается, что ему самому отводится роль лоха. Он не в курсе, что Большой Луи и Эдди все эти два года были на связи и хорошенько подготовились. Когда Эдди пришел к Рэю домой и предложил поучаствовать в крупной игре, тот и не заподозрил ничего. Когда Эдди сказал, что хочет десять процентов от выигрыша, Рэй согласился без звука. Похоже, с наличкой у Рэя туговато. Сами понимаете, красивая жена — большие расходы. Некоторые сочли бы такие расходы чрезмерными.