«Он не получил должного религиозного воспитания, – с грустью думала Мона, – для Сергея это простая интрижка. А Юля, конечно, не упустила шанса заполучить завидного мужчину, невзирая на то, что он чужой муж. Шармута!»

Но известие о беременности соперницы и то, что Сергей решил с ней развестись, заставили Мону передумать. Она ничуть не сомневалась, что это не случайный залет, а спланированная акция с целью окончательно увести у нее мужа. Но даже в этой ситуации можно было побороться… однако Мона уже не хотела борьбы. Прошло несколько дней; первая боль отступила, она обдумала ситуацию и пришла к неутешительному выводу. Нельзя бесконечно жить в придуманном мире, закрывая глаза на очевидное: Сергей не дорожит их семьей и он уже сделал выбор в пользу другой женщины.

«Наша семья нужна только мне. Возможно, Сергей даже рад, что все получилось именно так, и теперь у него есть формальный повод для развода. Ведь у них в стране не обязательно жениться, даже в случае беременности женщины, – можно признать ребенка, можно помогать деньгами… Но он решил иначе: значит, мы с Сальмой для него ничего не значим. Что ж, пусть Юля забирает свой приз, за который она так отчаянно боролась. Как бросил нас, так когда-нибудь бросит и ее с ребенком. Аллах все видит, – ей еще придется ответить за свой поступок».

Сергей так и не решился съехать в гостиницу; последние дни они прожили как соседи. Мона притихла и больше не устраивала скандалов, – она молча готовила, убирала, ухаживала за Сальмой и разговаривала с Сергеем только по необходимости. Столь тихое поведение принесло свои плоды: когда она кричала, что Сергей сломал ей жизнь, муж огрызался, но, видя жену спокойной и грустной, он постоянно мучился угрызениями совести. Сергей принял решение, будучи уверенным, что у него нет пути назад, но порой ему становилось тоскливо оттого, что их брак распался. В эти дни он часто вспоминал начало отношений с Моной: их первые тайные встречи, ее робкую улыбку и то, с каким трепетом она принимала его ухаживания.

«Жаль, что нельзя повернуть время вспять», – думал Сергей, чувствуя себя виноватым перед женой.

В день возвращения в Канаду он собрал вещи, пообещал высылать деньги в прежнем объеме и со слезами на глазах поцеловал дочку. Сальма успела привыкнуть к отцу; она тянула к нему свои маленькие ручки и улыбалась, не зная, что между ее родителями все кончено.

– Береги дочку. Я еще приеду навестить ее, – пообещал он. Мона только кивнула.

«Можно подумать, новая жена тебя отпустит», – подумала она, но не стала озвучивать свои мысли. В душе у нее все заледенело; она ходила, разговаривала, занималась повседневными делами, всеми силами стараясь не замечать постоянной боли, которая рвала ее изнутри.

«Он уезжает навсегда», – говорило ей сердце.

«Юля не позволит тебе видеться с нами», – вторил разум, и это был тот редкий случай, когда голова с сердцем пришли к единому мнению.

Глава 23. Новая жизнь

Спустя месяц Сергей получил внеочередной отпуск и поехал в Киев – решать вопрос с разводом. Уладить дело в отсутствие жены оказалось непросто, но он знал, что Мона ни за что не согласится ехать в Украину по такому поводу.

«Развод нужен мне, значит, мне и расхлебывать».

Юля дергала его, уже не скрывая, что торопится поскорее выйти замуж. Ей не хотелось, чтобы на свадьбе был заметен округлившийся живот. Однако дело затянулось; чиновники долго думали и крутили головами, не зная, как поступить в столь непростой ситуации. Сергею пришлось подключать связи и раздавать взятки, чтобы ускорить процесс развода. Когда заветное свидетельство было получено, Юля в тот же день потащила его подавать заявление в ЗАГС. В этот раз он совсем не хотел пышной свадьбы, но невеста впервые устроила скандал и настояла на своем.

– У тебя второй брак, а у меня первый. И можешь не сомневаться, что для нас обоих он станет последним, – заявила она, тряхнув головой.

Сергей с ужасом смотрел, как изменился характер любимой женщины. Случилось то, о чем его предупреждали Димка и первая жена: вместо любящей, нежной и ничего не требующей Юли он видел перед собой напористую и эгоистичную женщину. Сергей пытался объяснить эти изменения разбушевавшимися гормонами, но в глубине души понимал, что это не так. Юля хорошо сыграла свою роль и получила то, что хотела; теперь она не боялась показать свое истинное лицо. Временами он хотел даже отменить свадьбу, но чувствовал, что просто не в силах пережить ту бурю, которая его ожидает.

«Да и зачем я тогда разводился? Надо было оставить все как есть. Мона не узнала бы о Юле, если б не залезла в мой телефон. Я бы признал ребенка, не заключая брак с его матерью, давал бы деньги обеим женщинам, навещал бы их временами, а большую часть года спокойно работал бы в Канаде».

Так или иначе, свадьба состоялась. Тамара Николаевна была безумно рада, невеста сияла от счастья, и только жених, казалось, исполнял свой долг без особого восторга. Торжество получилось веселым и многолюдным; гости ели и плясали до позднего вечера. Впрочем, Сергей не получил от этого никакого удовольствия; он все еще хорошо помнил свое первое бракосочетание и невольно сравнивал тот день и день сегодняшний.

«Пожалуй, Димка был прав: я меняю шило на мыло. Конечно, с Юлей заморочек поменьше – все-таки мы с ней одного поля ягоды… Но все равно, зачем я во все это ввязался?»

Мечта Юли скрыть свое интересное положение во время свадебной церемонии не осуществилась; она старалась подобрать платье свободного кроя, но живот все равно выпирал, давая приглашенным почву для пересудов. Впрочем, она не обращала ни на кого внимания, наслаждаясь своей долгожданной победой.

«Теперь-то он никуда не денется. Дело сделано: Сергей наконец избавился от своей египтянки и надел мне на палец колечко».

Подобно большинству женщин, Юля считала, что свадьба – это не только самый счастливый день в жизни девушки, но и кульминация в отношениях мужчины и женщины. Штамп в паспорте и ребенок – вот те цепи, которые, по ее мнению, должны прочно приковать мужа к лодке под названием «Семейное счастье». Ей и в голову не могло прийти, что настоящая работа над отношениями начинается только теперь и что Сергей, привыкший к прежней Юле, совсем не готов жить с новой женщиной, скинувшей маску и показавшей свое истинное лицо. Юле хотелось капризничать и требовать звезду с неба, хотелось, чтобы ее носили на руках и исполняли все ее желания.

«Ведь я ношу его ребенка. Да он должен мне ноги целовать», – глубокомысленно думала Юля, забывая о том, что у Сергея это уже не первый ребенок, которого он к тому же совсем не ждал и не планировал.

Результатом такого поведения стало то, что Сергей едва дождался отъезда в Канаду, откровенно радуясь, что врач запретил Юле перелеты. Беременность протекала тяжело; ее сильно мучил токсикоз, временами она подолгу не вставала с кровати, и с каждым днем характер у будущей мамы становился все более невыносимым. Иногда Сергей с трудом сдерживался, чтобы сохранить спокойствие и не накричать на жену, а она, в свою очередь, считала свое поведение совершенно нормальным и естественным.

«Если я и капризничаю, то совсем чуть-чуть. Это вполне нормально в моем положении. Ох уж эти мужчины: они даже не представляют, как сложно выносить ребенка», – думала Юля, замечая, как психует молодой муж. На самом деле ее все бесило: еда казалась невкусной до отвращения, погода – то слишком жаркой, то слишком холодной, передачи по телевизору тупыми и скучными, но больше всего Юлю раздражало собственное состояние и отражение в зеркале. Она чувствовала себя настоящим бегемотом, а при взгляде в трюмо ей хотелось бросить в него камень.

«Никогда не думала, что беременность – это такой ад», – размышляла Юля, недоумевая, как другие женщины решаются на нескольких детей. А ведь впереди были еще роды: по рассказам уже родивших подруг, этот процесс можно сравнить разве что с инквизиторскими пытками.

В общем, она ныла и ныла, доведя до предынфарктного состояния даже собственных родителей. Сергей держался из последних сил. Ситуация была до боли знакомой: он снова был чем-то обязан и к тому же во всем виноват. Вот только сейчас капризы Моны представлялись ему детскими шалостями. Происходящее казалось жестокой насмешкой судьбы; иногда Сергей думал, что так ему и надо.

«Поделом мне, – размышлял он, куря сигарету за сигаретой. – Как ни крути, я подло поступил с Моной. Ведь у нее ситуация была в сто раз хуже, чем у Юли, которая находится у себя дома, имеет поддержку родных и может требовать все, что пожелает».

Однажды жена разбудила его среди ночи, срочно потребовав принести что-то кислое, а когда он, прошагав три квартала до круглосуточного супермаркета, вернулся домой с пакетом апельсинов, в ярости швырнула фрукты о стену. Сергей заскрипел зубами от злости и едва сдержал себя, чтобы не влепить ей пощечину.

«Мона никогда так надо мной не издевалась. Дурак я был, что еще и жаловался».

Мысли о Моне посещали его все чаще; но, когда он заикнулся о том, что через пару месяцев хотел бы съездить повидать дочь, Юля закатила грандиозный скандал, который Сергей запомнил надолго. После этого он сделал два вывода: что свои поездки в Египет придется держать в секрете от жены и что он скорее застрелится, чем увезет Юлю с собой в Канаду или любое другое место. Она очень рассчитывала переехать к нему после родов, хотя Сергей неоднократно намекал, что в этом году, скорее всего, не получится. И чем больше времени он проводил с новой женой, тем сильнее испарялось его желание жить с ней постоянно.

– Я хочу, чтобы ребенок рос в нормальной, цивилизованной стране, – говорила Юля.

– Моя должность пока не подразумевает проживание с семьей, – возражал Сергей. – Ну мы же сто раз это обсуждали.

– Как они могут запретить тебе привезти жену и ребенка?

– Запретить не могут. Но проблемы с визой придется решать самим. И квартира, которую оплачивает компания, маловата для троих.