— Хочешь прокатится?

— Я немного занят. Ты можешь приехать позже, и мы обязательно покатаемся.

Я схватил его за шею и поднял в воздух.

— Залазь в грузовик, — сказал я.

— Что за черт на тебя напал, Ари?

— Залазь, — повторил я, толкая его в сторону грузовика.

— Спокойно, чувак. Что с тобой творится?

Он замахнулся на меня. Именно это мне и было нужно. И я ответил. Его нос начал кровоточить. Но это меня не остановило. Через мгновение время он уже был на земле. Я разговаривал с ним, обзывал его. Все было как в тумане, и я просто продолжал бить его.

А потом я услышал голос, и чьи-то руки схватили меня и оттянули от него. Хватка была сильной, так что я не мог шевелится.

Я перестал сопротивляться.

И все остановилось. Весь мир замер.

На меня смотрел мистер Родригес.

— Что за ерунду ты творишь, Ари? Ты с ума сошел?

Я не должен был ничего отвечать. Я просто опустил взгляд.

— Что тут происходит? Ари? Ответь мне.

Я не мог говорить.

Я смотрел, как мистер Родригес наклоняется и помогает подняться Джулиану. С его носа все еще шла кровь.

— Я убью тебя, Ари, — прошептал он.

— Дерзай, — ответил я.

Мистер Родригес посмотрел на меня, и повернулся к Джулиану.

— Ты в порядке?

Джулиан кивнул.

— Пошли отмоем тебя.

Я не пошевельнулся. Затем я начал забираться в грузовик.

Мистер Родригес бросил мне еще один взгляд.

— Тебе повезло, что я не вызвал копов.

— Давайте, звоните им. Мне плевать. Но, прежде чем вы это сделаете, вам лучше узнать у Джулиана, что он сделал.

После этих слов, я завел грузовик и уехал.


ШЕСТЬ



Я не заметил кровь на костяшках пальцев и на рубашке, пока не подъехал к моему дому.

Я просто сидел там.

У меня не было плана. Так что я просто сидел. Я бы сидеть там вечно — вот мой план.

Я не знаю, как долго я сидел там. Я начал дрожать. Я знал, что схожу с ума, но не мог объяснить это себе. Может быть, это то, что происходит, когда ты сходишь с ума. Ты просто не можешь это объяснить. Не себе. Не кому-либо. А худшая часть этого, это то, что, когда ты снова становишься нормальным, ты не знаешь, что о себе думать.

Мой отец вышел из дома и замер на крыльце. Он посмотрел на меня. Я не люблю смотреть на его лицо.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он. Он никогда раньше не говорил мне этих слов. Никогда. Не таким образом. Его голос заставил меня бояться.

Я вышел из машины и сел на ступенях крыльца.

Папа сел рядом со мной.

— Мне только что звонил мистер Родригес.

Я ничего не сказал.

— Что с тобой случилось, Ари?

— Я не знаю, — сказал я. — Ничего.

— Ничего? — в голосе моего отца появился гнев.

Я уставился на свою окровавленную рубашку.

— Мне надо принять душ.

Папа пошел следом за мной.

— Ари!

Мама была в коридоре. От того, как она на меня смотрела, у меня подкосились ноги. Я остановился и опустил взгляд на пол. Я не мог остановить тряску. Все мое тело дрожало.

Я смотрел на свои руки. Ничто не могло остановить тряску.

Отец схватил меня за руку, вовсе не стараясь быть нежным. Он был очень сильным. Он потянул меня в гостиную, и усадил на диван. Мама села рядом со мной. А папа занял место на стуле. Я чувствовал себя глупым.

— Рассказывай, — сказал папа.

— Я хотел причинить ему боль, — признался я.

— Ари? — мама посмотрела на меня. Я ненавидел этот неверующий взгляд. Почему она не может поверить, что я хотел причинить кому-то боль?

Я посмотрел на нее в ответ.

— Я хотел причинить ему боль.

— Однажды твой брат причинил кое-кому боль, — прошептала она. А потом она начала плакать. И я не мог терпеть это. В этот момент я ненавидел себя больше, чем когда-либо в жизни. Я просто наблюдал, как она плачет, а потом сказал:

— Не плачь, мам. Пожалуйста, не плач.

— Почему, Ари? Почему?

— Ты сломал нос этого мальчика, Ари. И единственная причина, что ты сейчас не в полицейском участке, потому что Эльфиго Родригес является старым другом твоего отца. Мы должны заплатить за это маленькое посещение больницы. Ты должен заплатить, Ари.

Я ничего не сказал. Я знал, о чем они думают. Сначала твой брат, а теперь ты.

— Простите, — сказал я. — Это звучало жалко даже для меня. Но часть меня не сожалела об этом. Часть меня была рада, что я сломал нос Джулиана. Единственное, о чем я жалел, это то, что я сделал больно маме.

— Тебе жаль, Ари? — на его лиц было железное выражение лица.

Но я тоже могут быть железным.

— Я не мой брат, — сказал я. — Я ненавижу, что вы об этом подумали. Я ненавижу, что живу в это чер… — Я остановился от использования этого слова при моей маме. — Я ненавижу, что живу в тени. Ненавижу. Я ненавижу быть хорошим мальчиком, только для того, чтобы угодить вам.

Никто из них ничего не сказал.

Папа посмотрел на меня.

— Я продаю твой грузовик.

Я кивнул.

— Отлично. Продавай.

Мама перестала плакать. У нее было странное выражение лица. Не мягкое, и не строгое. Просто странное.

— Я хочу знать причину, Ари.

Я сделал глубокий вдох.

— Ладно, — сказал я. — И вы выслушаете?

— Почему мы не должны слушать? — сказал папа спокойным голосом.

Я посмотрел на него.

Потом посмотрел на маму.

А потом опустил взгляд на пол.

— Они причинили боль Данте, — прошептал я. — Я даже не могу описать, как он выглядит. Вам надо самим на это посмотреть. Они сломали ему несколько ребер. Они оставили его в переулке. Будто он был ничем. И если бы он умер, им было бы плевать. — Я начал плакать. — Вы хотите, чтобы я говорил? Я буду. Он целовал другого парня.

Не знаю почему, но я не мог перестать плакать. А потом я остановился, и осознал, что я был очень зол. Больше, чем когда-либо в своей жизни.

— Их было четверо. Другой парень убежал. Но Данте остался. Потому что он такой. Он не убежал.

Я посмотрел на папу.

Он ничего не сказал.

Мама придвинулась ближе ко мне. Она не переставая теребила мои волосы.

— Мне так стыдно, — признался я. — Я хотел причинить им боль в ответ.

— Ари? — Голос моего папы был мягким. — Ари, Ари, Ари. Ты борешься с этим самым худшим способом.

— Я не знаю другого способа, папа.

— Ты должен попросить о помощи.

— Я не знаю, как делать это, также.


СЕМЬ



Когда я вышел из душа, мой отец уже ушел.

Моя мама была на кухне. Бумажный конверт с именем моего брата был на столе. Мама пила вино.

Я сел напротив нее.

— Иногда я пью пиво, — сказал я.

Она кивнула.

— Я не ангел, мама. И я не святой. Я просто Ари. Я просто, который всегда поступает неправильно.

— Никогда больше не говори такого.

— Это правда.

— Нет, это не так. — Ее голос был жестоким, сильным и уверенным. — С тобой все нормально. Ты милый, хороший и приличный, — она сделала глоток вина.

— Я причинил боль Джулиану, — сказал я.

— Да, это бы не самый умный поступок.

— И не очень хороший.

Она чуть не рассмеялась.

— Нет, совсем не хороший. — Она провела рукой по конверту. — Мне жаль, — сказала она. Мама открыла конверт и достала фотографию. — Это вы. Ты и Бернардо. — Она протянула мне фотографию. Я был маленьким мальчиком, и мой брат держал меня на руках. И он улыбался. Он был красив и улыбался, а я смеялся у него на руках.

— Ты любил его так сильно, — сказала она. — И мне очень жаль. Как я сказала, Ари, мы не всегда совершаем правильные поступки, ты знаешь? Мы не всегда говорим правильные вещи. Иногда, кажется, что это просто слишком больно смотреть на что-то. Так что, ты делаешь все возможное, чтобы этого не делать. Но это не уходит, Ари. — Она протянула мне конверт, и начала плакать. — Все это там. — Он убил человека, Ари. Он убил человека голыми руками. — Она выдавила из себя небольшую улыбку. Но это была сама печальная улыбка, которую я когда-либо видел. — Я никогда не говорила этого раньше, — прошептала она.

— Тебе все еще больно?

— Очень, Ари. Даже после стольких лет.

— Тебе всегда будет больно?

— Всегда.

— И как же ты с этим справляешься?

— Я не знаю. Мы все должны справляется с некоторыми вещами, Ари. Все мы. Твой отец должен справляться с войной, и тем, что она с ним сделала. Ты не должен держать всю боль в себе. Тебе ведь тоже больно, не так ли, Ари?

— Да, — ответил я.

— Я должна справляться с тем, что сделала твой брат.

— Это не твоя вина, мама.

— Я не знаю. Думаю, матери всегда винят себя за поступки детей. И отцы тоже.

— Мам?

Я хотел дотронуться до нее. Но не стал. Вместо этого я просто посмотрел на нее, и постарался улыбнуться.

— Я не знал, что могу любить так сильно.

После этих слов ее улыбка больше не казалась грустной.

— Иди сюда мой мальчик, я расскажу тебе секрет. Ты помогаешь мне справляться с этим. Ты помогаешь мне справляться со всеми потерями. Ты, Ари.

— Не говори так, мама. Я только расстраиваю тебя.

— Нет, дорогой. Никогда.

— А что я сделал сегодня? Причинил тебе боль.

— Нет, — сказала она. — Думаю, я понимаю.

То, как она это сказала. Это было, как будто она поняла что-то обо мне, что она никогда не понимала раньше. Я всегда чувствовал, что, когда она смотрела на меня, она пыталась найти меня, пытаясь выяснить, кто я. Но в тот момент, когда она посмотрела на меня, мне показалось, что она наконец-то смогла узнать меня. Но это меня только еще больше запутало меня.