Лорен Маккроссан - Ангел в эфире

И тут у меня чуть разрыв сердца не случился: Коннор протягивает ко мне такую родную руку и касается моих пальцев. Кровь ударила в голову, взметнулась, как праздничный салют в небе.

– О Боже, – стенаю, – мне лучше присесть.

Я опускаюсь на скамейку, и Коннор нежно притягивает меня к себе. Прижимаюсь к нему, устраиваюсь калачиком и пытаюсь расслабиться в его теплых объятиях. Как же здорово вдвоем: я отлично вписалась под его бочок, а его рука уютно пристроилась на моих плечах. Вдыхаю знакомый аромат: да, я дома – «старые ботиночки», как всегда, пришлись впору.

– Все будет хорошо, не волнуйся. Присядь.[122] – Говорит он, приподнимая левой рукой мой подбородок. – Потому что я вернулся.

– Больше никогда тебя не отпущу,[123] – улыбаюсь я: забавно, мы заговорили словами тех, чьи песни свели нас когда-то. – С тобой и музыка слаще.

– Леди и джентльмены, я рад представить вашему вниманию звезд нового сериала «Долливуд, или Бюст-шоу»: Трули, Хани, Пирелли, Феррари и Келли.

– А также актрис второго плана: Титьки, Сиськи и Буфера, – прыскает Мег, поддевая меня локотком.

– Тише там, – хихикаю я при виде девочек, гордо выплывающих на сцену грудью вперед, и, хлопая в ладоши, как цирковой тюлень ластами, облегченно вздыхаю: обошлось-таки без звездно-полосатых бикини.

Мы сидим на премьере уже отснятого фильма, которому давно прочили стать лидером сентябрьских кассовых сборов. За те полгода, что девочки снимались в Америке, все они в той или иной мере погрелись в лучах славы – за исключением разве что Хани и Пирелли, которые по большей части занимались тем, что согревали в своих объятиях охочих до клубнички продюсеров. Надо отметить, что относительный успех этих самоотверженных девушек творил настоящие чудеса. Надо оговориться, что, кроме возни на койке за кулисами, Трули блеснула в рекламной кампании «Доктора Пеппера», Феррари предложили сняться в массовке для одного из сериалов – отпрысков «Спасателей Малибу», а Келли подписала контракт на роль в следующем фильме Тома Хэнкса, где она сыграет роскошную красотку из Англии. Нашей умнице придется выучить целых три реплики; что ж, предоставьте в ее распоряжение следующие полгода, и она продекламирует их, будто заправская актриса.

По правую руку от Мег пристроился Дэн, мой личный друг и звукорежиссер. Он не сводит влюбленных карих глаз со своей соседки, а та, запрокинув голову, заходится громоподобным смехом, отчаянно стараясь не создавать шума, хотя по уровню децибел Мег заметно превосходит гиену с мегафоном. Ласково склонившись к ней, восхищенный обожатель чмокает нашу толстушку в щеку.

– Ты куда симпатичнее всех тех красоток, вместе взятых, крошка моя, – слышу его шепот.

– Ах ты, мой пампушечка, – фыркает Мег, игриво похлопывая его по коленке. – И талия у меня больше, чем у них всех, вместе взятых.

Влюбленные прыскают со смеху, а я сижу рядом и радостно улыбаюсь. Мег обрела наконец свою половину. Эти двое, надо признать, здорово спелись: она обожает цветы, сердечки и очаровательных плюшевых мишек; он крепко сохранил в сердце материнскую ласку и любит получать в подарок девчачьи безделушки: цветы, сердечки и мишек. Письменный стол моего звукорежиссера теперь больше похож на магазин игрушек; того и гляди, здание воспарит – так много у него воздушных шариков.

Склоняюсь вперед и подмигиваю отцу, который сидит возле Дэна в сплошном ряду красных кресел кинотеатра. Папуля при всем желании неспособен меня увидеть: Глэдис закрывает ему ладонью глаза.

– Тебе лучше на это не смотреть, – кряхтит она, с неодобрением поглядывая на сцену. – Так недолго и с сердечным приступом свалиться.

«Держи карман шире, – радостно думаю я, – папа теперь здоров как бык – и все благодаря Глэдис». После приступа он ни капли в рот не взял, если не считать особых случаев, когда ему позволяется пропустить рюмочку красненького в честь победы «Мазеруэлл». Не хочу оскорблять чувства преданных фанатов этой доблестной команды, однако я рада, что папуля не болеет за «Мэн юнайтед». По иронии судьбы именно футбол сыграл решающую роль в сближении стариков: папа обнаружил, что у Глэдис есть годовой абонемент на все игры «Мазеруэлл». Разве он мог устоять?

Коннор, недолго побыв в Шотландии, после неудачного сюрприза вернулся в Лос-Анджелес – но не раньше, чем я отпросилась на пару недель и взяла билет на самолет. Самой не верится, что З. Г. без возражений меня отпустил в самый разгар страды, когда от желающих принять участие в нашей программе не стало отбоя. Как видно, на этой радиостанции мне теперь все будет сходить с рук. Кстати говоря, мы с Дэном дослужились до печенья с прослойкой из джема (нередко и в шоколадной глазури).

Хотелось бы мне слукавить, что «Энерджи-FM» встала в один ряд с такими гигантами, как «Радио-1», да только это было бы все равно что сравнивать плюшевую тапочку с туфельками от Джимми Чу. И все-таки за последний год мы сильно выросли. Хиты прошлого теперь проскакивают реже, гостей пруд пруди – многие прибывают на собственных сверкающих автомобилях и держат в банках довольно внушительные счета. С каждым днем на нашу волну настраиваются все новые и новые слушатели, а З. Г. даже позволил себе инвестировать в рекламу часть корпоративного бюджета на гольф. Пару дней назад, когда мы с Мег вышли из «Заводного апельсина» и поднялись на улицу, нас встретило мое лицо размером в четыре фута. Оно висело рядом с плакатом Сюзи Макгуайр, точно конкурируя с ней за звание «Мисс ослепительная улыбка». «Энджел Найтс – «Ангел в эфире», – гласила крупная надпись золотыми буквами. Зубы у меня были такие длинные, что брови наверх поползли от удивления, а в самом снимке я узнала подретушированный вариант того кадра, где я засветилась с голыми ляжками (впрочем, это дело прошлое).

Постоянные слушатели по-прежнему с нами, хотя дозвониться в последнее время стало куда сложнее: что поделаешь – цена популярности. Впрочем, у Тирона есть мой персональный номер, и парень регулярно звонит, чтобы поделиться новостями на личном фронте. Не каждый день – ведь и в школе надо успевать. Недавно он перешел в выпускной класс и две недели назад организовал первую в истории Глазго группу поддержки терпящих унижение от местного хулиганья школьников. Проект, который спонсирует некий французский певец, в свое время натерпевшийся обид от сверстников, обещает получить самое широкое распространение. Желающие ввести подобную схему у себя приглашают Тирона и в другие школы. На следующую пятницу мы записали его к себе на интервью – пока не стал слишком известным для такой радиостанции, как «Энерджи-FM».

Дидье Лафит – на пике своей популярности; теперь дает интервью глазом не моргнув (ах, как вспомню эти глаза – только держись). Когда мы ездили в Бордо навестить маму, Дидье с Коннором помирились: мой единственный и неповторимый плюнул на самолюбие и поблагодарил французскую диковинку за помощь в раскрутке моего шоу. С тех пор наш знаменитый друг записал новый сингл под названием «Анжелика», который с момента своего выхода в свет уверенно занимает лидирующие позиции чартов.

Матушка… что ж, она в своем репертуаре. Так же предвзято судит о людях и ведет жизнь юной кокотки, отказываясь принимать тот факт, что ей уже под шестьдесят, – в общем, все по-старому. Между прочим, они с Коннором заключили перемирие: когда мы виделись в последний раз, я пригрозила подарить мамочке внуков, если после всех неприятностей, которые приключились с нами при ее непосредственном вмешательстве, она хотя бы не притворится, что ей по душе мой молодой человек. И самое главное – по большому секрету – мамуля прощена за то, что бросила нас с отцом. Наверное, Дидье был прав: все обернулось к лучшему. Поражаюсь, как зрело я начала рассуждать; тридцать лет – не шутка.

Кери Дивайн раздулась до двадцать пятого размера, покрылась прыщами, ее бросили все ухажеры, и теперь она ночует под мостом и рыщет по помойкам в поисках пропитания. Конечно, я все это выдумала: ничего такого не произошло, только те из вас, кто верит в карму, согласятся, что ей не помешало бы воздать по заслугам. А так я слышала о блудной подруженьке, когда она ушла из «Звезды» и устроилась в очередные «светские бредни» в Лондоне. И знаете кем? Ресторанным критиком. Уму непостижимо.

Свет меркнет, зал утих, нервы натянуты как струны: пошли титры. Коннор, тихонько нырнув в соседнее кресло, крепко сжимает мою ладонь.

– Ну, ни пуха, – говорю ему на ушко. – Все пройдет на ура, можешь не сомневаться.

– Спасибо, – в радостном возбуждении шепчет он. – Кстати говоря…

– Что?

– С годовщиной тебя.

– Четырнадцать лет вместе, – удивляюсь я. – Потрясающе.

– Это ты у меня потрясающая, – с улыбкой отвечает Коннор; вижу блеск глаз, в которых отражается льющийся с экрана свет. – Ах да, совсем забыл: напомни вечером, что я хотел кое о чем тебя попросить, уговор?

– О Боже, – застонала я, игриво хватая его за руку. – Только не это!