– Мастер… глазам не верю. Входите. Добро пожаловать… – с придыханием, несвойственным мужчинам, произносит охранник, и Николас делает шаг, а я за ним. Дверь захлопывается.

– Добрый вечер, – голос Ника спокоен, но от него по моему телу пробегают мурашки.

Цокот каблуков и к нам выбегает девушка. Даже маска не может скрыть, насколько она бледнеет, узнавая Николаса.

– Мастер, с возвращением, – падает на колени, отчего я ближе придвигаюсь к Нику.

– Не стоит. Поднимись, – мягко произносит он и делает к ней два шага, а я за ним, как прилипшая к нему. Дотрагивается до волос девушки, поглаживая, и это неприятно укалывает моё сердце. Хотя разумом понимаю, что такое здесь норма, но всё же, ревность и эгоистичное чувство гадко сказываются во мне.

Девушка поднимается на ноги, с улыбкой смотрит на него, а глаза полны обожания. Даже меня никто не замечает.

– Сколько? – Спрашивает Николас.

– Семьдесят три. Соотношение чуть больше половины, – чётко отвечает она. Мне ничего не понятно, но Ник кивает ей.

– Хорошо.

Николас обходит её и тянет меня за собой в центральный зал. Мои ноги так дрожат от переизбытка адреналина, что издаю слабый стон, когда мы входим в помещение. Стоит гул голосов и музыки, но как только мы появляемся там, то они один за другим замолкают, превращаясь в шёпот.

– Мастер.

– Он тут.

– Кто с ним?

– Она…

– Та, что сделала это.

По телу проносится дрожь, когда все взгляды устремлены на нас. Страшно. До безумия. И Ник, видимо, осознаёт моё паническое состояние, мягко поглаживая подушечку ладони пальцем. Но не могу остановить потока напряжения, что создаётся в воздухе и ударяет по мне.

– Добрый вечер, господа, – громко произносит Ник.

– Мастер, вы вернулись? – Кто-то выкрикивает.

– Нет. Я пришёл к вам, чтобы, наконец-то, объясниться. Прошу прощения, друзья мои, что так резко и жестоко покинул вас. Но всему приходит конец. И мой тоже наступил. Сейчас у вас иной Мастер, и я его уважаю. Он для меня друг, брат, моя семья, как и вы. Отказаться от вас не могу, как бы ни желал этого. Прошу вас о разрешении вновь вступить в ваше сообщество, но не как Мастер, а как мужчина, который найдёт здесь друзей и единомышленников. Мы просим вас о возможности участвовать в вашей жизни. Мы просим о надежде изменить правила, тогда каждому из нас будет позволительно меняться ради одного человека. Наш мир должен приносить успокоение и единение. Так позвольте и нам присоединиться к вам. Мы, – Николас поворачивает ко мне голову, отчего я напряжённо улыбаюсь, – хотим остаться. Вместе. Я привёл к вам часть своей жизни, без которой, этого появления здесь не было бы. Хочу познакомить вас с моей девушкой, которая за короткое время помогла мне измениться и приняла меня таким, какой я есть. Она подарила мне надежду, что каждый из нас заслуживает, счастье и любовь. Она со мной. И мы ждём от вас ответа.

Он поворачивается к молчаливому залу. Никто не двигается, только ловлю взгляды за масками, от которых всё холодеет внутри. От напряжения даже глаза слезятся. Ведь его речь была так чувственна и проникновенна, что невозможно просто стоять, как делают это они. Николас отступает назад и прячет меня за свою спину. Всё внутри сжимается, когда оборачиваюсь и вижу позади других людей, видимо, собравшихся со всего клуба.

– Мастер, мы скучали без Вас. И для меня будет честью познакомиться с вашей девушкой. Но простите меня, вы останетесь всегда моим наставником и Мастером, хотя это не умаляет нашего нового Верхнего. – Выглядывая из-за них, опешив, смотрю на Кирка, склонившимся на колени перед нами, и произносящего эти слова. И что-то меняется. Это словно поток воздуха проносится по залу. В мгновение часть людей опускается на колени, бормоча какие-то слова. А другие, оставшиеся стоять, кланяются.

Затем начинается такой гул, шум, крики, толпа буквально отталкивает меня от Николаса, что непроизвольно отпускаю его руку. Меня относит куда-то к стене, и я сжимаюсь от страха, но наблюдаю, как люди хлопают, смеются, кто-то пожимает руку Николасу, кто-то обнимает его.

Делаю глубокий вдох, позволяя себе вдохнуть в себя аромат победы. Его приняли. Он дома. И это лучшее, что может быть для меня. Он счастлив. Улыбается, что-то отвечает, смеётся, и моё сердце наполняется нежностью к нему. Протискиваюсь мимо людей, которые вышли даже из ресторана, чтобы поприветствовать Николаса. Сама оказываюсь в пустом помещении, где остаётся только один человек.

– Привет, – улыбаясь, подхожу к барной стойке.

– Добрый вечер, Мишель, – кивает мне Мик. – Ты сделала это. Ты вернула Его.

– Он сделал всё сам, – смущаясь, опускаю голову.

– Нет. Это прекрасное доказательство твоей любви к нему, а его к тебе. Он официально сказал, что никогда больше не будет проводить показных сессий, никаких обучений и никаких Нижних, кроме тебя. Мастер изменил свои правила ради одного человека. Тебя. И это достойно уважения. Было сложно переступить через себя? – Интересуется Мик.

– И да, и нет. Эгоизм всё же, сказывается, ведь теперь на него смотрит столько девушек, так обожающе, – фыркая, поднимаю голову.

– Ревность куда возбуждающе, чем чужой взгляд. Что я могу предложить тебе за начало новой жизни и официальное вступление в наш «Дом наслаждений»? – Смеясь, указывает на бутылки за его спиной.

– Мик, заигрываешь с ней? – За спиной раздаётся суровый тон.

– Мастер, никоим образом, лишь скрашиваю ожидание, – с улыбкой отвечает парень, подошедшему к нам Николасу.

– Рад видеть тебя, – кивая, Ник обнимает меня за талию, ближе прижимая к себе.

– И я вас, Мастер, как и вашу Мишель. Что вы сегодня предпочтёте? – спрашивает он у него.

– Шампанское. Лучшее, что у тебя есть.

Ожидаю, что сейчас Мик разольёт нам по бокалам шипучий напиток, но он подхватывает бутылку и передаёт её Нику.

– Пойдём, – шепчет он, подталкивая меня к выходу, пока люди продолжают бурно обсуждать его появление. Они даже мне улыбаются, и я нервно отвечаю тем же.

– Куда? – Спрашиваю, когда мы выходим из зала, и он ведёт меня к лестнице.

– Осталось последнее, чтобы мы смогли двигаться дальше, – произносит он, поднимаясь по ступеням, а я за ним.

– Что? – Изумляясь, осматриваю коридор, который уже смутно помню. Многие двери, точнее, все открыты и здесь ни души.

Молча, продолжает идти, пока не останавливается у одной из комнат. Его.

– Мишель, – поворачиваясь ко мне, отпускает меня и глубоко вздыхает. – Это то место, которое запомнилось тебе и мне, как самое тяжёлое происшествие, что случилось между нами. Оно оставило в тебе след и страх, как и во мне.

– Николас, нет… я…

– Послушай, – перебивая, поднимает моё лицо к себе. А я испуганно бегаю глазами по его лицу. – Та ночь была полна боли и горечи, которую я отвергаю. Пришло время заменить эти воспоминания другими. Но чтобы это сделать, нам придётся пережить это вновь.

– Боже, ты хочешь… хочешь розги и эти иглы? Снова? – Шепчу, жмурясь от холодного потока острых шипов, что впиваются в моё сердце.

– Хочу ли? Нет. Но прошу тебя дать мне и себе возможность пережить ту ночь. Иначе. Теперь всё будет иначе. Прошу тебя о доверии, потому что тогда был полон злости на чувства, что ты открыла во мне. Сегодня же принимаю их и хочу наслаждаться. Только ты можешь решить это. Если нет, то мы уедем и никогда больше не заговорим об этом, – в мою руку вкладывает что-то холодное и, отпуская меня, отходит на шаг. Опуская голову, вижу, что это ключ, когда-то висевший на его шее в виде кулона. Но в эту минуту меня разрывает внутри от страха, от воспоминаний и любви. Мои мысли лихорадочно бегают в голове, пока не останавливаются на единственной, остающейся в разуме.

Делаю глубокий вдох и подношу ключ к замочной скважине. Поворачиваю его и резко распахиваю дверь. В молчании мы входим в тёмное пространство. Воспоминания перемешиваются с настоящим, пока Николас закрывает дверь и щёлкает чем-то, озаряя пространство в золотистый приглушённый свет. Оглядываю его, замечая знакомое приспособление, что когда-то причинило испепеляющую боль. Сглатываю.

– Всё будет иначе. Мы переступим через прощение, которое так и не появилось в нас, – мягко произносит Ник и поворачивает к себе, оставив где-то бутылку шампанского.

– Я простила, – тихо произношу.

– Нет. Как и я себя не простил. Мы откроем нечто новое для себя, и последний раз возьму в руки розги, чтобы перебить отчаяние и потери. Чтобы дать себе и тебе силы дышать глубже и быть вместе, – развязывая мою маску, отбрасывает в сторону.

– Боюсь, – признаюсь шёпотом.

– Обещаю тебе, что больше никаких страхов о боли, которой нечаянно могу причинить тебе. С этого момента никакого расставания, потому что отпускать тебя не могу и не желаю. Всё сделаю сам, а ты, главное, расслабься. Это – не наказание, а прими это как извинение за мою самонадеянность, непонимание и отрицание того, как сильно ты врезалась в моё сердце. Прими это, как принимаешь меня. И себя прими, если будешь ощущать нечто иное и даже возбуждающее. Мы заменим те воспоминания нашими. Вместе, – киваю на его слова, а по щеке скатывается слеза. Потому что действительно готова. Пришло время разобраться и с этим.

Николас снимает с меня платье и обувь, оставляя в одних трусиках. Подводит к стулу, где рядом лежат длинные иглы, которые навевают только ожидание сильнейшей боли.

– Расслабься. Можешь посмотреть, как я это делаю. Только раз и только с тобой, – нежно целует меня в шею и растирает неприятно пахнущее спиртом средство на руках. А я не могу, только закрываю глаза, слыша его действия.

Вздрагиваю от укола на коже.

– Тише, крошка, не напрягай спину. Так больнее, а я не хочу видеть слёзы от этого чувства. Если ты передумала, то скажи…

– Нет, – чуть ли не выкрикиваю, распахивая глаза, и ловлю его взгляд в отражении. – Нет. Я постараюсь расслабиться, ведь это делаешь ты.