Клэр Нейлор - Звезды без глянца

Так что вместо того, чтобы звонить ни свет ни заря, я поднялась и отправилась в ночной рубашке мыть пол на кухне. Под рукой у меня не оказалось никаких моющих средств, до вчерашнего дня я особенно не интересовалась кухонным полом, гниение, так сказать, вошло в мою жизнь. Сейчас я использовала великолепный рецепт — смешала средство для мытья посуды и «Джолин крим блич»[26]. Покончив с полом, я вооружилась зубной щеткой и принялась отдраивать плиту от той грязи, рядом с которой мне приходилось существовать. Возможно, если жизнь так и не изменится к лучшему, я хотя бы наведу в ней Внешний Порядок. И посвящу себя очищению плинтусов и выведению из шкафов моли. Я бы отточила свое искусство вытирания пыли, а пчелиный воск стал бы моим верным спутником.

— A-а, к черту! — В девять часов, когда стало очевидно, что ничего путного у меня с уборкой не получается, я стянула с рук перчатки. — Куда я его дела?

Я перевернула всю квартиру в поисках квитанции таксиста, на которой Люк старательно вывел мне номер своего сотового телефона.

— Люк, это Элизабет Миллер, — сказала я, когда мне ответил сонный голос.

— Лиззи… — В голосе не прозвучало раздражения. Это уже кое-что.

— Я тут вот что подумала. — Я села на подоконник и прижалась затылком к открытой оконной раме, бессмысленно глядя на пальмы, выстроившиеся вдоль тротуара.

— М-м-м?

— Ты один?

— М-м-м, да.

— Точно?

— Ну, вроде…

— А французская «соска»?

— Что, прости?

— Твоя подружка? Она еще во Франции?

— Я понятия не имею, где моя бывшая подружка.

— Хорошо.

— Ты только за этим позвонила мне в… девять утра? — Он говорил как-то смущенно.

— Ну, если ты чем-то занят, тогда ладно. Поговорим позже. Или не поговорим. Это не важно, — сказала я, свесилась в окно и стала смотреть вниз, на бетонную дорожку шестью этажами ниже.

— Лиззи, я уже проснулся. Извини, если тебе показалось, что мне все равно. Я очень рад, что ты позвонила, и я с удовольствием тебя выслушаю.

— Кажется, ты говоришь как-то натянуто.

— Лиззи!.. — взмолился он. Моя женская интуиция или, может быть, его встревоженный тон подсказали мне, что я заставила его поволноваться. Так что я соскочила с подоконника на пол.

— Ладно. Ты помнишь всю эту заморочку с профессиональными отношениями? Я говорила, что не хочу смешивать бизнес с удовольствием и что мы вместе работаем, а не устраиваем свидания…

— Я помню это, да.

— Ну вот. В общем, обстоятельства сейчас изменились, так?

— То есть мы больше не занимаемся бизнесом?

— Именно.

— Лиззи, кажется, я понял, к чему ты. На самом деле я даже рад, что это ведет туда, куда, я думаю, это ведет. — Я слышала, как он измученно вздохнул. — Но не могла бы ты все-таки объяснить?

— Конечно, — сказала я. — Меня поимел мой босс, а я бы предпочла, чтобы это был ты.

В тот вечер Люк повел меня обедать в «Глэдстоун». Чего не сделал бы ни один уважающий себя продюсер. Это захудалый ресторанишко на пляже Малибу под открытым небом — здесь подают лобстеров и другие дары моря, все сидят под инфракрасными лампами, пачкают подбородки о клешни крабов и большими глотками пьют дешевую лабуду. Люка это не напрягало — место ему понравилось, и здесь никого особенно не волновало, что он продюсер. Я не возражала против того, чтобы пойти туда, где секретарши очень любят устраивать свидания, потому что… ну, во-первых, я с ним, а во-вторых, как ни крути, я же все-таки секретарша.

— Ну вот мы и пришли. — Люк облокотился на стол и протянул мне креветку.

— Да. Я в полном потрясении. — Я стала очищать панцирь. — Я уже начала думать, что окончу свои дни лет в шестьдесят, прожив всю жизнь в машине.

— С седыми волосами?

— И страстью к собиранию банок из-под фанты. — Я старалась не заляпать свою кофту капающим с креветки соком. — Однако то, что я встречаюсь с тобой за тридцать четыре года до моего потенциального увядания, еще не гарантирует, что так не произойдет.

— Наверное. Но есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь, — сказал он и сделал глоток пива.

— То есть?

— То есть если я встречаюсь с женщиной, то так легко ее не отпускаю.

— У тебя собственные казематы?

— У меня есть кое-что покруче.

— Знаю. — Я подмигнула ему, и мы засмеялись.

— Хорошо, что он произвел на тебя такое сильное впечатление.

— Он напугал меня до смерти. — Я улыбнулась, глядя на него. Белая футболка свободного покроя, чуть загорелое милое лицо. — То есть, если бы он не был таким запоминающимся, я бы здесь не сидела. Я просто не могла думать ни о чем другом.

— Я бы тебя не упустил. — Он положил свою ладонь на мою руку. — Даже если бы ты не стала за мной бегать.

— Я за тобой не бегала, дурачок. Я пригласила тебя на обед.

— Ну какая разница?

— Разница есть, дружок. — Я серьезно посмотрела на него. Он поднес мою руку к губам и поцеловал ее.

— Сказать по правде, несмотря на все твои протесты насчет того, что нельзя путать бизнес и свидания, меня эта идея привлекает так же, как тебя.

— Да так, что ты даже встречался с какой-то актрисой три года подряд, — сказала я с такой издевкой, с какой только могла уколоть мужчину, державшего меня за руку. Мужчину, с которым мне было приятно держаться за руки.

— Она была француженкой.

— И что? — Я не очень-то хотела обсуждать его прошлые победы на этом нашем с ним самом первом свидании, но, наверное, нам пришлось все равно бы когда-то через это перешагнуть.

— Это не считается. Она жила далеко. Она не знала, как пользоваться «Стейр мастером» и что существует обезжиренное молоко. Она говорила на другом языке. Господи, разве я мог пройти мимо?

— Ух ты, какие у тебя жесткие критерии!

— Ты можешь хоть раз серьезно меня выслушать?

— Постараюсь, — сказала я и сдержала улыбку.

— Впервые в жизни я встретил женщину и задумался о том, что с удовольствием читал бы вместе с ней «Санди таймс». Ты можешь подумать, что я порхаю от одной женщины к другой, и тебя, наверное, пугает эта мысль, но, поверь, так происходит не каждый уик-энд.

— Это меня не пугает, — сказала я.

— Ты уверена, ангелочек? — Он был южанином до кончиков ногтей, и это до смерти меня умиляло.

— Да, я счастлива. Я очень счастлива, что меня не пугает человек в городе, где за каждым углом поджидают извращенцы, положившие на меня глаз. И я уже стала всерьез опасаться, что если поцелую хотя бы еще одного из них, то просто не выдержу этого.

— Тогда я действительно твой спаситель.

— Очень может быть, — сказала я. — Потому что ты знаешь о фильмах все.

Въезжая утром на парковку, я почувствовала: что-то изменилось. Мы с Люком провели весь уик-энд, валяясь на траве перед музеем «Гетти» и болтая ни о чем. Потом, гуляя по пляжу, мы ели рожки с мороженым, и он обещал научить меня ездить на мотоцикле, а я купила ему «Преступление и наказание» в «Бук-суп». Но нет, я не стала видеть окружающее в розовом цвете, как этого можно было бы ожидать. Меня насторожило, что перед входом столпилась куча журналистов. В самом же Агентстве царила атмосфера надвигающейся беды.

— Хосе, что происходит? — спросила я, подойдя к лифту.

— A-а, потом узнаешь, — сказал длинный Хосе с очень серьезным выражением лица.

— Хосе, ну ты же в курсе всех событий! Ты предупредил меня о том, что Дэниел — дьявол. Мы оба знаем, что ты никогда не ошибаешься. Так что же здесь происходит?

— Мы не можем сказать.

— Ты не можешь сказать мне, почему тут столько журналистов?

— Лизитта, ты сама все скоро узнаешь, — сказал другой Хосе и нажал для меня кнопку. И умолк.

— Неужели ни у одного из вас нет для меня ни слова мудрости? — Я чувствовала себя Алисой, оказавшейся в кроличьей норе. Все так внезапно переменилось! Никто не занимался тем, чем ему положено было заниматься, и даже Хосе, блюстители стандартов, которые всегда знали, как должно быть, сегодня были какими-то не такими. Я хотела назад, в свой привычный мир. — Хосе, ну скажите хоть что-нибудь!

— Лизитта, нам нечему больше тебя научить, — сказал длинный Хосе и потрепал меня по плечу, провожая в лифт. Червячок у меня в желудке успокоился. Лифт довез меня до моего этажа. Мое отражение в зеркале осталось прежним — та же, с мрачным лицом, блондинка, в тех же черной юбке и жакете, с той же сумкой через плечо, нагруженной сценариями от Виктории. Но что-то изменилось! Что-то определенно здесь происходило!

Шагая вдоль широкого, ярко освещенного коридора, я была прямо-таки оглушена беспрестанным трезвоном телефонов секретарей. Звуки эти были похожи на взбесившуюся компьютерную игру. Словно удаляемые сообщения Скотта посходили с ума.

«Извините, мы пока не можем давать комментарии» — эта фраза была рефреном странной лебединой песни. Я обернулась, чтобы посмотреть за стойку, но там было все как всегда: те же четыре девушки с изящной телефонной гарнитурой, суперпрямыми волосами и макияжем, куда более тщательным, чем у меня.

Лары за столом не было. Кортни и Талиты тоже. Сквозь стеклянные двери кабинета Майка я видела, что Кортни у него. И что, к моему великому удивлению, Талита разговаривает со своей начальницей, Гиги, чье беспрецедентное присутствие уже само по себе достаточное основание, чтобы бить тревогу. Они о чем-то совещались. Дверь Скотта была закрыта, и я уже хотела постучать к нему, чтобы узнать, не идет ли между ним и Ларой такая же беседа, но тут вспомнила, что между ними скорее идут тайные переговоры. Так что я вернулась за свой стол. На клавиатуре моего компьютера лежал лист бумаги: