– Я вынудил вас выйти за меня замуж, чтобы отомстить вашей сестре. Но это был законный и юридический, и религиозный акт. Я женился «на мисс Стадли».

– Я спасла ваши десять тысяч гиней? – помолчав, спросила Лалита.

– Да, но я отказался взять деньги.

– Почему?

– Я скажу вам правду, и я надеюсь, что и от вас всегда буду слышать только правду. После того как ваша сестра дала согласие убежать со мной, я доверился двум своим самым близким друзьям. Один из них прямо заявил, что я глуп, что Софи Стадли выйдет замуж только ради того, чтобы занять место в лондонском высшем свете. Если ради меня она готова бросить Джулиуса Вертона, то лишь потому, что герцог, вероятно, проживет еще долго, так что боится слишком долго прождать, пока он получит титул.

Лалита вспомнила, как Софи говорила именно это и почти теми же словами.

– Я неистово набросился на него. «Софи любит меня, а не мое положение в обществе», – твердил я подобно желторотому юнцу, – продолжал Ротвин с легким оттенком презрения. – «Позвольте нам доказать наше утверждение, – предложил мой друг. – Держу пари на десять тысяч гиней, что, если бы мисс Стадли не сомневалась в смерти герцога Йелвертона в ближайшие дни, она сдержала бы слово, данное Джулиусу». Я презрительно высмеял его, потому что был совершенно уверен в искренности любви Софи. Чтобы доказать это, мы сочинили письмо и послали вашей сестре. Она должна была получить его прежде, чем встретиться со мной.

– Это было жестоко… устраивать такое испытание…

– Жестоко или нет, но ваша сестра доказала, что я действительно вел себя как круглый дурак. Мой друг, по справедливости, выиграл это пари!

– Это было… честно с вашей стороны – не взять деньги.

– Я рад, что вы одобряете мое поведение, – улыбнулся лорд Ротвин.

– Но ваша светлость пострадали… вы женились на… на мне! Вы ведь сказали, что мы не будем… притворяться, – проговорила Лалита. – Тогда позвольте мне говорить… искренне. Вы полюбили Софи, потому что она самая красивая девушка в Англии. А ваша жена – я, которую вы не любите, которой не можете восхищаться! Лучше всего для вас… избавиться от меня.

– А что будет с вами?

– Со мной все будет в порядке, если вы поможете мне.

– Каким образом?

– Думаю, вы могли бы давать мне немного денег… только… – проговорила Лалита торопливо, – чтобы хватало снимать дом в деревне… Я уехала бы туда, где никто никогда не… слышал обо мне, и вы… никогда не увидели бы меня снова. – Она поспешила добавить: – У меня есть старая няня. Моя маче… моя мать уволила ее, когда мы уехали из Норфолка, и я знаю, что она бедствует. Она заботилась бы обо мне.

– Сколько, вы думаете, вам потребовалось бы денег?

Лалита смущенно взглянула на него и отвела взгляд.

– Если это не… слишком много, – сказала она тихо, – я уверена, что нам вполне хватило бы… ста фунтов в год.

– И за эту внушительную сумму вы готовы уйти из моей жизни навсегда?

– Я никогда никому не расскажу… о том, что произошло. А вы смогли бы со временем жениться на… ком-то, кто будет… любить вас, а вы – ее.

– Вы понимаете, что я очень богатый человек? – спросил лорд Ротвин.

– Софи мне говорила.

– И, зная это, вы полагаете, что сто фунтов в год достаточная компенсация за вашу услугу?

– Мне много не надо.

– Тогда вы сильно отличаетесь от большинства ваших ровесниц.

– Счастье не зависит от… денег, – слабо улыбнулась Лалита, вспоминая о том, как счастлива она была дома, с отцом и матерью, хотя они не могли позволить себе никаких излишеств.

– Позвольте мне сказать еще раз, Лалита, что вы очень отличаетесь от большинства молодых женщин, – прервал ее размышления лорд Ротвин.

– Это не очень-то похоже на… комплимент, – проговорила Лалита.

Он помолчал мгновение, а затем спросил:

– Есть ли у вас еще какие-нибудь планы на будущее?

Девушка обернулась к нему, и Ротвин увидел, что ее глаза, когда она взволнована, становятся почти лиловыми.

– Вы… вы… не могли бы… не сообщать моей мачехе или… Софи, куда… я уехала?.. Они… найдут меня и тогда… – Лалита умоляюще протянула к нему руку, и он положил на нее свою.

– Вы действительно воображаете, что я способен сделать что-нибудь, что заставило бы вас снова терпеть такую звериную жестокость?

Ее пальцы трепетали в его ладони, как пойманная птица.

– Я думаю, – медленно проговорила Лалита, – что моя… мачеха хотела меня… уморить… Вы не могли бы… сообщить ей, что я… умерла?

– Но вы живы, – решительно произнес лорд Ротвин, – и хотя я заинтересовался вашими планами, Лалита, у меня есть и свои. – Он отпустил ее руку и снова сел рядом. – Софи когда-нибудь говорила вам, в чем заключается мое главное хобби?

– Никогда.

– В течение нескольких последних лет я был увлечен восстановлением прежнего величия старинных зданий.

– Это, должно быть, очень интересно! Я припоминаю, Софи говорила мне, что регент консультировался с вами относительно своих домов.

– Наши взгляды во многом сходятся. Я давал советы его королевскому высочеству касательно его домов в Риджентс-Парке и в Брайтоне. Он не раз официально одобрял мою работу, когда мне удавалось буквально поднять строение из руин.

– Я была бы рада взглянуть! – порывисто воскликнула Лалита.

– Вы их увидите. Здесь неподалеку есть дом, когда-то построенный в поместье одного из придворных королевы Елизаветы. Он пришел в упадок. Большой зал, где часто обедала сама королева, был превращен в стойло. Деревянные балки разворованы. Резные панели тоже растащили или пустили на дрова. Но теперь он почти полностью отстроен заново. – Голос лорда Ротвина звенел от гордости. – А неподалеку от основанного римлянами города Сент-Олбанс я случайно обнаружил небольшую виллу, заброшенную и заросшую лесом. Я вырубил деревья, произвел раскопки и нашел изящные мозаики, мраморные плиты и непревзойденной красоты старинные колонны.

– Какой вы умный! – воскликнула Лалита. – Наверное, такая работа – огромное удовольствие!

– Я горжусь тем, что у меня чутье на подобные вещи. Регент говорит, что он переживает то же самое, когда видит бесценный антиквариат или картину, которая нуждается в реставрации, и чувствует, что под многолетними наслоениями грязи скрывается работа истинного мастера.

– Вы никогда не ошибаетесь?

– Практически никогда! Именно поэтому я уверен, что не ошибаюсь и относительно вас! Я чувствую, что вы тоже нуждаетесь в возрождении! – улыбнулся Ротвин.

Лалита на мгновение задумалась.

– То, что вы нашли, было прекрасно изначально. Но, возрождая меня, вы и обретете всего лишь… меня.

– Вы очень скромны! Вы похожи на своего отца?

– Нет, я больше похожа на мать, вернее, я ее бледное отражение. Она была очень красива! – произнесла девушка, и снова лорд Ротвин увидел страх в ее глазах. – С… возрастом, – сказала она, стараясь не смотреть на него, – моя… мать сильно изменилась!

– Мы же с вами договорились, что не будем обманывать друг друга.

– Я дала… слово и…

– Что вам угрожает, если вы нарушите его?

– Она… действительно… убьет… меня, – задыхаясь, пробормотала Лалита.

– Это никогда не случится, – проговорил лорд Ротвин. – Но я не хочу, чтобы вы волновались. Мне хотелось бы, чтобы вы забыли все ужасы прошлого. Вы могли бы рассказать мне обо всем, но я не буду давить на вас. – Лалита взглянула на него с благодарностью. – Я хочу, чтобы вы думали только о хорошем. Когда вы достаточно окрепнете, я покажу вам сад, и те дома – около Сент-Олбанса и в поместье времен Елизаветы прежде, чем я найду арендатора. – Он встал. – Обещайте мне, что не будете тревожиться о будущем?

– Я… постараюсь! – ответила Лалита.

– Мы обсудим все снова, когда вы окончательно поправитесь. И не думайте, что я буду разочарован возрождением здания по имени «Лалита», если оно не оправдает моих ожиданий!

– Пожалуйста, не ожидайте от меня слишком многого, – слабо улыбнулась Лалита.

– Боюсь, я из тех, кто стремится к совершенству, – ответил он. Взяв руку девушки, он поднес ее к губам. – Приятных вам снов, Лалита. Завтра я снова приду навестить вас. – Он уже повернулся к двери, но Лалита спросила:

– Почему вы живете здесь? Вы должны бы быть в Лондоне. Ведь сезон еще не кончился.

– Я не могу никому доверять. Я должен сам наблюдать за строительством моих зданий. – Он улыбнулся ей и вышел из комнаты.

«Как он добр», – подумала Лалита, чувствуя, что ей следовало настоять на своем. Она хорошо понимала, какое впечатление произведет на его друзей, которые ожидали, что его женой станет красавица Софи. Лалита не сомневалась, что в жизни лорда Ротвина было много женщин. Вероятно, он еще никому не делал предложения. Если, как говорила Софи, он был одним из самых богатых людей Англии, любая честолюбивая мать хотела бы видеть его своим зятем. Ни одна девушка не отказалась бы жить в доме на Парк-Лейн или в родовом поместье Ротвина, носить фамильные драгоценности Ротвинов. Но для этого были нужны либо красота Софи, либо благородное происхождение, большое приданое или особое обаяние…

– У меня ничего этого нет! – сказала себе Лалита, положив голову на подушки и закрыв глаза. Ей следует ясно сознавать, что только на некоторое время, пока ей не стало лучше, она может остаться здесь, среди невыразимой красоты, которая приводила ее в восторг.

Она всегда ненавидела уродство, грязь, жестокость, обман, которые стали частью ее жизни после смерти отца. Теперь же она обрела свободу, хотя Лалита понимала, что это не навсегда.

Лорд Ротвин был добр к ней, потому что она была долго больна, потому что в гневе он вынудил ее подчиниться ему.

«Но он должен презирать меня за мою слабость! Если бы я решительно отказалась принять брачный обет, он не оказался бы в столь ложном положении, – говорила себе Лалита. – Я должна спасти его от самого себя!»

Прошло два дня. Лалита достаточно окрепла, чтобы спуститься вниз. А перед этим она встретилась с травницей. Это оказалась старуха, с голубыми, как незабудка, глазами и опаленной солнцем кожей. Ее привезли в Рот-Парк в карете его светлости. Она была рада видеть, что девушка поправляется и даже немного прибавила в весе.