-Да, пожалуйста, - попросила я, боясь оставаться одной.


-Хорошо.


Вскоре мы вдвоем лежали в постели, и мама гладила мне спинку, как когда-то давно в детстве, только теперь, она не читала сказку, а говорила о моих отношениях, пытаясь помочь мне разобраться в них и в самой себе.


-Я не знаю, по какой причине вы расстались, но я знаю, как сильно ты его любила и полагаю, что ты бы никогда не ушла от него, не будь у тебя на то веской причины. Так что не спеши возвращаться, подумай, стоит ли делать это. Сейчас тебе сложно, ты зависима от него, но со временем это пройдет, и только тогда, когда ты сможешь делать разумный, взвешенный выбор, только тогда принимай окончательное решение. Не спеши, то, что твое, от тебя никуда не денется. Если любит тебя, будет ждать, а если нет, значит не твое, а чужого тебе не надо.


-Он мой, мама, я это точно знаю. Мой, просто мы натворили много ошибок, обидели друг друга, но он мой единственный, такого другого у меня не будет и не надо. Только он, мой Микаэль... Фаррелл.


Мне наконец-то удалось уснуть, от прикосновений маминых ласковых рук, под ее родной голос, и я спала крепко и глубоко. Мама была права, и я знала, что должна сделать так, как она говорит, потому что плохого она мне никогда не советовала. Я должна была взять себя в руки, я должна была принять взвешенное решение, я должна была все обдумать, потому что от этого зависела вся моя жизнь.


В мой день рождения родные уговорили меня выйти на прогулку. Приехал отец, и мы вместе пошли в парк, катались на качелях, ели сладкую вату, и я вновь чувствовала себя ребенком. Я была так сломлена, что просто позволяла родителям заботится обо мне, потому что сама я этого не могла. Мы провели отличный день, наверное, я не знаю, потому что все время я думала только о Микаэле. Я знала, что он не сможет не поздравить меня, я знала, что сегодня у него есть предлог увидеть меня, и я надеялась, что он им воспользуется. Я предвкушала нашу встречу, представляла, как волнительно будет увидится, мечтала, что он поцелует меня и подарит что-нибудь особенное. Я хотела взглянуть на него свежим взглядом, увидеть в нем перемены, я хотела, чтоб он снова попросил меня вернуться, чтоб он убедил меня, что в этот раз все будет иначе.


Уже был вечер: отец поехал домой, а мама с Милой готовили праздничный ужин. Еда по-прежнему меня мало интересовала, и в готовке я никакого участия не принимала, но сидела на кухне за компанию, то и дело поглядывая в окно. Неожиданный звонок в дверь застал всех нас врасплох. Я ждала этого момента весь день, а теперь застыла, испугавшись. Что, если все пойдет не так, как я себе представляла? Неважно, главное, что он здесь, он приехал! Я успела заглянуть в зеркало, прежде чем открывать дверь, и мое отражение мне понравилось. Может, я конечно и не выглядела как прежде, но все же лучше, чем неделю назад, когда я себя вообще не узнала.


Я шумно выдохнула, набираясь смелости, и открыла. На пороге стоял водитель Микаэля с огромным букетом белоснежных роз и большущей коробкой с золотым бантом.


-Добрый вечер, мисс, - улыбнулся он смущенно.


-Добрый вечер... - растерянно ответила я, разочарованная тем, что Микаэль не явился лично. Но ведь он прислал водителя, значит, наверное, меня должны привезти к нему, или в ресторан на ужин... да, точно, это было бы идеально.


-Это от мистера Фаррелла, - он поставил коробку на пол и протянул мне букет. - С днем рождения, мисс, хорошего праздника.


Водитель поспешил удалиться, и я поняла, что ужина не будет. Что ж, может Микаэль задумал что-то другое...


Я протянула Миле букет и достала из него записку. Лаконично, как и на мой прошлый день рождения, ровным, красивым подчерком, было написано:


С днем рождения, Анна.


Микаэль Фаррелл


Я поднесла записку к лицу и почувствовала легкий, терпкий запах его парфюма. Боже, как я соскучилась по нему, как я соскучилась по его голосу, по его прикосновениям, по его сдержанности, по его холодности!..


-Ну же, милая, открой подарок, нам не терпится узнать, что в нем, - попросила мама, нависая надо мной. Мила тоже стояла с букетом, боясь пропустить самое интересное. Коробка была большая, но не настолько, чтоб в ней поместился Микаэль Фаррелл, а жаль.


Вздрагивая от волнения, я, наконец, справилась с бантом и открыла ее. От неожиданности у меня сперло дыхание, я замерла, мысли растерялись, я не понимала, что все это означает, не понимала, радоваться мне или плакать. Я заметила еще одну записку и стала читать ее, надеясь, что она все прояснит.


Анна, оно твое, только, пожалуйста, не выходи в нем за другого.


Бумага выпала из моих рук и откуда-то снова появился новый поток горячих, жгучих слез, в груди защемило так, словно меня ударили ножом в самое сердце, и не одним, а десятком, сотней острых, стальных ножей, таких же холодных, как сам Микаэль Фаррелл. Все мои надежды рухнули, мечты разбились. Сегодня был идеальный день для примирения, сегодня был шанс все исправить, сегодня он мог получить меня обратно, но этого не случилось. Сегодня был мой двадцать шестой день рождения, и я поняла, что следующий встречать не хочу. Я потеряла его, окончательно, бесповоротно. Он уже смирился с тем, что я буду с кем-то другим, он не собирался возвращать меня, бороться за меня. Он поставил в наших отношениях жирную точку, и у меня умерла даже надежда, та, которая обычно умирает последней.


Я слышала, как ахнула мама, Мила едва не выпустила букет белоснежных роз, а я громко закричала от отчаянья и боли, роняя слезы на свое свадебное платье, в котором мне не судилось выйти замуж, и стать Анной Фаррелл.


Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Я, то до ужаса ненавидела его за жестокость, то едва ли не умирала от невероятной любви к своему тирану. Но в конце концов я остановилась на том, что люблю его. Люблю до изнеможения, люблю до безумия, люблю его так сильно, что больше не могу думать о себе, о своей гордости, о своих желаниях. Он, только он, все что он хочет, все, что он прикажет, все, на что будет его воля. Я принадлежу ему, я вся, моя душа и мое тело, и те осколки, которые остались от моего сердца - все это только его. Я люблю его и буду любить всегда, он мой единственный мужчина и никого другого я никогда не смогу любить, не то что так же сильно, я вообще никогда и никого другого не смогу полюбить. Я буду любить только его, всегда, до скончания веков, вечно...


Мой холодный, мой властный мистер Фаррелл, мой нежный Микаэль... я снова у твоих ног, я снова ничто пред тобой, я снова лишь твоя безликая тень... Только прикажи, и я приду, я прибегу к тебе, я буду ползти на коленях, только прикажи... Я снова вспомнила, где мое место, я снова покорная, послушная, я твоя рабыня, я готова повиноваться, я готова беспрекословно исполнять твои приказы, я готова умереть или жить, лишь бы только не влачить бессмысленное, жалкое существование вдали от тебя. Мой подобный Богу мужчина, я жажду снова преклонится пред тобой, мой рай у твоих ног, моя жизнь в твоих сильных руках. Я отдаюсь тебе, я покорно склоняю голову, я уважительно опускаю взгляд перед твоим величием, перед твоей властью, силой и могуществом.


Я поднялась с кровати и стала одеваться. Пойду к нему, упаду на колени, стану просить милости. Буду молить о прощении, о пощаде, о снисходительности. К черту гордость - с ним у меня ее никогда не было, и не надо. Пусть относится ко мне как к вещи, как к прислуге, пусть вытирает об меня ноги, пусть унижает, пусть топчет своими начищенными до блеска ботинками. Пусть пользуется мной, а я буду благодарно целовать его руки, радуясь, что смогла быть ему полезной. Я буду такой, какой он хочет, лишь бы только он был счастлив, я буду делать то, для чего и создана - уважать, ублажать, повиноваться своему мужчине. Лишь бы только он был милостив ко мне и принял меня обратно.


-Анна, ты уже встала? - мама вошла в комнату, и я увидела бесконечную грусть в ее заплаканных глазах.


-Мама, что случилось? Ты плакала? - спросила я встревожено, прикрываясь платьем, которое еще не успела надеть.


-Покажи мне! - потребовала она, подходя ко мне.


-Показать что?


-Я все знаю, Мила мне все рассказала, покажи, - она развернула меня и стала осматривать. Только теперь я поняла, что Мила не сумела держать рот на замке и растрепала маме о том, что Микаэль меня бил.


-Господи, мама, уже прошло столько времени - там ничего нет! - раздраженно бросила я, отталкивая ее от себя.


-А это что? - спросила она, притаскивая меня к зеркалу. Действительно, внизу спины еще виднелся одинокий след от ремня.


-Мама, хватит, оставь меня в покое! - потребовала я, не желая видеть этого, не желая вспоминать насилия, побоев, унижения.


-Анна, ты что, совсем потеряла рассудок? Посмотри на это! Смотри! - мама сорвалась на крик и я испугалась, потому что никогда раньше не видела ее такой злой, такой разочарованной и несчастной.


-Мама, это не то, что ты думаешь! - попыталась успокоить ее я. - Мы просто... он использовал это для удовольствия, понимаешь? Это была игра, это несерьезно!


-След от удара, который не проходит более двух недель, это очень серьезно! Ты совсем глупая? Не понимаешь? Это не шутки, Анна! Он поднял на тебя руку однажды, и все мы стерпели, но это повторилось! И повторится снова, и снова! Я не для того тебя рожала, чтоб какой-то ублюдок над тобой издевался! Ты мой ребенок, моя кровь и плоть, ты мое все, я не переживу, если с тобой что-то случится! - мама уже плакала, а я просто опешила от того, что происходило, от того, как расстроена она была. А если бы она увидела меня сразу после того, как он меня избил? Тогда, когда на мне живого места не было... Она бы придушила его собственными руками, за то, что посмел поднять руку на ребенка, которого она сама ни разу не ударила. Мама рыдала, поглаживая мой шрам, так, словно хотела исцелить меня, так, словно хотела забрать себе мою боль, и мне стало так жаль ее, потому что я понимала ее, но в то же время, я так привыкла быть битой, что для меня это давно стало нормой. Да, Микаэль избивал меня, бил сильно, жестко, больно, и что с того, если мне из его рук даже наказание сладко?