Несмотря на нелепые обвинения, выдвинутые им, несмотря на его неприятную манеру держаться, Сойер нравился Эбби. Она отметила, какой виноватый был у него взгляд, когда он показывал ей домик. Может, она, конечно, все придумала, но у нее не пропадало ощущение, что ему хочется, чтобы они остались. Он мог считать, что это неразумно, непрактично, глупо наконец, но она чувствовала: ему хочется, чтобы она жила здесь, в Хард-Лаке. Он может спорить с ней, раздражать ее, выдвигая нелепые обвинения, — все равно ей хотелось познакомиться с ним поближе.

Но вряд ли это получится. Сойер О'Хэллорен достаточно ясно высказал свое мнение. Какие бы тому ни были причины, он хочет, чтобы она уехала.

Все вещи были уже на земле, но Сойер что-то медлил. Наконец он собрался с духом:

— Мне не стоило говорить вам всего этого, ну, о том, что вы обвели Кристиана вокруг пальца… Это не правда.

— Вы хотите сказать, что приносите извинения?

— Да, — не задумываясь, ответил он.

— Я принимаю их, — ответила она, протягивая ему руку.

Он крепко пожал ее.

— Вам не следует оставаться в Хард-Лаке, Эбби, — проговорил он. — Никому не придет в голову осудить вас, если вы уедете.

Она до боли задержала дыхание, прежде чем выговорить:

— Вы не понимаете, теперь я уже не могу вернуться назад.

Нахмурясь, он выпустил ее руку и вытер лоб тыльной стороной ладони.

— Почему не можете?

— Я продала машину, чтобы купить детям авиабилеты.

— Я же сказал, что полностью оплачу вам дорогу домой.

— Дело не только в этом. Сойер влез на подножку:

— Я помогу вам, если вы разрешите. Она помолчала, обдумывая, стоит ли ему говорить, но поняла, что он все равно узнает рано или поздно.

— Все, что не поместилось в чемоданы, отправлено в Хард-Лак. Мебель и все мое имущество трясется в кузове трейлера, едущего на Аляску. Багаж прибудет сюда в течение месяца.

— Не прибудет.

— Но мне так сказали!

— Ваши вещи привезут в Фэрбенкс. В Хард-Лак нет дороги.

Не такая уж она глупая, что бы он о ней ни думал.

— Я спрашивала Кристиана, и он сказал, что дорога есть.

— Этой дорогой можно пользоваться только зимой. Двадцать шесть миль по Далтонскому шоссе, которое и шоссе-то не назовешь. Скорее, узкая грунтовая дорога. А проселочная — и того хуже. Она дважды пересекает реки, и проехать можно, только когда они замерзают.

— Боже мой!..

— Мне очень жаль, Эбби, но ваша мебель не проедет дальше Фэрбенкса.

Его последние слова вызвали у нее улыбку, скорее похожую на гримасу.

— Что ж, значит, буду ждать зимы. Не похоже, что у меня раньше появится место, куда поставить уютный диван, ведь так? — спросила она, пытаясь совладать с собой.

— Пожалуй, что так. — Он слез с подножки и подал ей руку. — Мне пора возвращаться на летное поле.

— Спасибо, что привезли мой багаж.

— Не стоит благодарности.

— Мам, мам! — кричал Скотт, вбегая в страшном волнении. Рядом с ним трусила огромная лайка. — Я нашел собаку. Посмотри. — Он упал на колени и с чувством обнял пса за шею. — Интересно, чья она?

— Это Игл! — воскликнул Сойер, у которого от изумления глаза на лоб полезли. — Мой пес. Что он тут делает? Он должен быть на цепи за загородкой!

Позже вечером Сойер сидел перед огнем, держа в руках книгу. Игл пристроился на плетеном коврике у камина. Книга не занимала Сойера. Он вообще сомневался, способно ли что-то сейчас занять его голову, кроме Эбби и ее детей. За все годы жизни в Хард-Лаке Сойер по-настоящему испытал страх только однажды — в день, когда погиб отец. Он никогда ни о чем не волновался так, как этой июньской ночью. Он волновался, как бы Скотт или Сьюзен не встретили медведя по дороге в отхожее место. Он волновался, как бы они не столкнулись со множеством непредвиденных опасностей, не зная, что делать.

Эмили О'Хэллорен, его тетка, которой он никогда не видел, потерялась в тундре в пятилетнем возрасте. Она играла возле дома его деда — и внезапно, в одну секунду, исчезла. Без единого звука. Без следа.

Многие годы спустя его бабушка все еще была безутешна из-за потери младшего ребенка и единственной дочери. Это как раз она, Анна О'Хэллорен, и дала имя городу, назвав его Хард-Лак[1] после неудачи дедушки, которому так и не удалось найти золотую жилу. После трагедии с Эмили название обрело новое значение.

Беспокойства об Эбби и детях было вполне достаточно, чтобы испортить ему вечер. Но к утру она, конечно, все обдумает и решит вернуться в Сиэтл!

Игл поднялся и, подойдя к креслу Сойера, положил голову на колени хозяина.

— Ты удивляешь меня, парень, — проговорил Сойер, почесывая у пса за ухом. Он никогда бы не поверил, если бы не видел своими глазами: Игл и Скотт вели себя так, будто выросли вместе. Взаимопонимание у них было полным и моментальным. Во-первых, поразило то, что Игл сорвался с цепи и побежал за мальчиком, во-вторых, что пес вообще так быстро признал его. — Тебе понравился Скотт, правда?

Пес заскулил, словно понял вопрос и хотел ответить.

— Можешь ничего не объяснять мне. Я чувствую то же самое. К Эбби. К ее детям.

Сойер весь сжался. Единственным правильным решением для Эбби было уехать, причин было больше, чем ему хотелось. Он молился, чтобы она воспользовалась здравым смыслом, которым наградил ее Бог, и утром убралась из города.

Прошло два дня, и Эбби решила, что домик не так уж плох. Похоже на жизнь в туристическом лагере. Можно было уговорить себя, что это даже весело, хотя в действительности она уже соскучилась по настоящей ванне.

Дети привыкли на удивление легко. Единственное, что раздражало их, — это отхожее место. Эбби уже поняла, что летние месяцы они как-нибудь проживут, но она невольно подумывала о предупреждениях Сойера насчет зимы.

Что касается работы в библиотеке, то это Эбби по. — настоящему нравилось. Сойер проследил, чтобы из дома матери ей перевезли книжные шкафы вместе с большим столом и стулом для нее. На следующий день по приезде она начала разбирать книги и составлять картотеку. Когда-нибудь, мечтала она, все будет занесено в компьютер, но всему свой черед.

— Как дела? — спросила Перл Инмен, входя в библиотеку.

— Прекрасно, спасибо.

— Я принесла кофе. Хочу уговорить тебя сделать маленький перерыв.

Эбби встала и потянулась, заложив руки за спину.

— С удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

Подойдя к двери, она выглянула наружу, беспокоясь о детях, играющих на улице. До чего же тут все не похоже на их жизнь в Сиэтле на верхнем этаже большого дома! Она знала, что Скотт и Ронни большую часть дня проводят на летном поле, донимая Сойера. Если Скотт не был с Ронни, значит, он был с псом Сойера. Эбби не могла вспомнить, когда еще ее сын был так доволен жизнью.

Сьюзен и Крисси проводили вместе все свое свободное время. Уже дня через два они стали буквально неразлучны. В библиотеку заходил представиться Митч Харис. Митч, вспомнила Эбби, работает на Государственную нефтяную компанию и по совместительству является местным блюстителем порядка. Казалось, он очень доволен тем, что у дочери появилась подруга.

— Не могу поверить, что ты успела уже столько сделать, — сказала Перл, оглядывая комнату. — Это потрясающе, просто потрясающе! Эллен была бы очень рада.

Эбби знала, что Эллен — мать Сойера и именно она подарила городу библиотеку.

— Сойер сюда не заглядывал? — спросила Перл, разливая из термоса кофе по чашкам.

— Нет, — сказала Эбби, надеясь, что голос не выдаст ее разочарования.

— Он не в духе с того дня, как ты приехала. Ума не приложу, что случилось с парнем. Я не видела, чтобы он был таким, со дня смерти его отца. Он винил в этом себя, понимаешь?

Эбби присела на краешек стола, освободив стул для старой женщины.

— А что случилось с его отцом? Перл поднесла ко рту чашку.

— Он погиб несколько лет назад. Они летали к любимому озеру Дэвида, порыбачить. На обратном пути у самолета отказал двигатель, и им пришлось сесть. При посадке Дэвид получил сильную травму. Они были только вдвоем в самой глубине леса. — Она замолчала и отхлебнула кофе. — Можешь себе представить, что чувствовал Сойер, стараясь сохранить отцу жизнь, пока не придет помощь. Прошло два часа, пока до них смогли добраться, но было уже поздно: Дэвид умер.

Эбби прикрыла глаза, представляя себе чудовищный ужас, который испытал Сойер — один, в лесу, с умирающим отцом.

— Проживи я еще шестьдесят лет, все равно не забуду, как Сойер нес по летному полю отца. Он был весь в крови Дэвида и отказывался отдать его нам, хотя Дэвид был уже мертв. Мы еле уговорили его.

— Там не было его вины, — прошептала Эбби. — Несчастный случай. Что он мог сделать?

— Господи, да мы все твердили ему это. Но он очень изменился после той трагедии. И город тоже изменился. Вскоре уехала, а потом и вышла снова замуж Эллен. А Кэтрин Флетчер чуть не умерла с горя. После этого она и стала болеть.

— А я видела Кэтрин? — спросила Эбби, не понимая, почему Перл упоминает эту женщину вместе с Эллен.

— Кэтрин Флетчер? Нет… нет, теперь она в доме для престарелых в Анкоридже. Там у нее дочь живет.

Видимо, Перл прочла вопрос в глазах Эбби.

— Кэтрин и Дэвид были помолвлены перед войной. Она любила его всю жизнь, с тех пор как была девчонкой. И не разлюбила, даже когда он женился на другой. Дэвид разбил ей сердце, вернувшись после войны с невестой из Англии.

— О Господи!

— Эллен так и не прижилась в Хард-Лаке. Казалось, она чем-то отличалась от нас, и держалась как-то в стороне. Не думаю, что она делала это сознательно. Мне понадобился не один год, чтобы понять: просто у нее такая манера. Она действительно была очень застенчива и чувствовала себя здесь не на своем месте. Да и то, что дети появились не сразу, все усложнило. Бог свидетель, она хотела создать семью. Они были женаты почти пятнадцать лет, когда наконец родился Чарльз.