Лина Диас - Знаки судьбы

Она обхватила себя руками и сделала несколько шагов внутрь.

– Бекс, что ты здесь делаешь? Это опасно. Разве ты не видела на двери табличку «Частная собственность. Проход запрещен»?

Она круто развернулась, узнав голос Макса.

Он сделал шаг к ней.

– Ты плакала!

– Со мной все в порядке. А вот ты что здесь делаешь?

– Я ехал за тобой из города, – признался он и поднял руки вверх, словно сдаваясь. – Не думай, что я лезу в твою жизнь. Я хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дома. – Он огляделся по сторонам. – Представь себе мое удивление, когда ты повернула сюда.

– Как видишь, я цела и невредима, в аварию не попала. Но я думаю, на самом деле ты поехал за мной, потому что тебе приказал твой начальник. Так вот, возвращайся. Передай ему, что ты исполнил свой долг, попытался убедить меня поехать в участок, и я снова отказалась. Вперед! Здесь ты мне не нужен.

Она повернулась к нему спиной. Но он подошел к ней. Она чувствовала жар его тела. И ненавидела себя, потому что ей хотелось, чтобы он крепко обнял ее и не отпускал.

– Бекс, что случилось?

Она моментально воспламенилась. Но как можно желать того, кто причинил ей столько боли? Бекс молчала. Она понимала, что не может ответить – он сразу поймет, какая битва идет у нее внутри.

Он тяжело вздохнул.

– И долго ты собираешься здесь стоять? Зачем ты вообще сюда приехала?

Она пожала плечами. Если он прикоснется к ней, она уже не сможет уйти. К горлу подступили рыдания. Она безжалостно подавила их, стиснув кулаки.

– По крайней мере, позволь проводить тебя до дома твоей матери.

Уловив в его голосе замешательство и раздражение, она встрепенулась. Его раздражение помогло ей перестать жалеть себя. Она снова разозлилась на него, и к ней вернулся дар речи.

– Нет, спасибо. Я пока не собираюсь возвращаться.

Вряд ли он услышал, как дрогнул ее голос.

– Бекс! – чуть тише позвал он. – Ты в порядке?

Она зажмурилась и два раза глубоко вздохнула.

– Уходи, все, хорошо? Ты ничего мне не должен. Нас с тобой уже ничто не связывает.

Она говорила хрипло от слез, но ничего не могла с собой поделать. Скорее бы он перестал ее мучить и ушел. Она снова вспомнила его слова там, в городе: «Говорю вам, между нами все давно кончено… Это ничего не значило».

– Так и знал! Я так и знал, что ты слышала тот дурацкий телефонный разговор. – Он развернул ее к себе лицом и приподнял ей подбородок, заставив посмотреть на себя. – Прости, Бекс. Тогда я повел себя как придурок!

– Когда «тогда»? В магазине, когда сделал вид, будто не заметил меня? Или в приемной адвоката, когда сказал своему начальнику – или кто там тебе звонил, – что я для тебя ничего не значу? Наверное, когда мы здесь занимались любовью, это тоже ничего не значило! – Слезы потекли по ее лицу, она сердито смахнула их и выругалась. – Я не для того сюда приехала. Прошу тебя, Макс, уйди. Просто уйди.

Он взял ее за плечи. Глаза потемнели от гнева и досады.

– Да ведь ты сама отказалась выйти за меня. А потом уехала. За что же ты на меня злишься?

Она покачала головой. Горло перехватило.

Он хотел сказать что-то еще, но замолчал и притянул ее к себе. Он хотел ее поцеловать. Она все поняла по тому, как он неотрывно смотрел на нее. И на один сумасшедший миг ей захотелось почувствовать его губы, раствориться в диком, злом поцелуе, не похожем на нежные и страстные поцелуи из их юности. Ах, как она хотела его поцеловать!

Она зажмурилась, прижав дрожащие пальцы к своим губам.

Он смотрел на ее пальцы, гневно раздувая ноздри. Потом тряхнул головой, и чары развеялись, а гнев и боль остались.

– Да, я не хочу делиться с начальником всеми подробностями моей личной жизни, но наше прошлое не было ложью. Оно очень многое для меня значило, Бекс, – хрипло выговорил он. – Мы многое значили.

А потом он ушел.

Его слова снова и снова повторялись у нее в голове. Она запуталась.

«Мы многое значили».

Она долго стояла в амбаре, пока тени не начали удлиняться. Потом вздрогнула, услышав какой-то шорох наверху. Трудно сказать, какие звери устроили себе гнездо или логово в этом старом заброшенном строении.

Она выбралась из амбара и направилась к «таурусу». Начала разворачиваться в сторону дороги, когда, заметив что-то в зеркале заднего вида, резко ударила по тормозам. Она долго смотрела в зеркало на фасад амбара, но больше ничего не увидела.

Испуганно сморгнув, она внушала себе, что воображение обманывает ее. Должно быть, нависшая крыша отбрасывает тень на двери, и кажется, будто какой-то человек выскользнул наружу и повернул за угол.

Жадно позавтракав беконом, яичницей и оладьями в закусочной Евы-Марии, Макс развалился в угловой отдельной кабинке. И приготовился ждать.

Он посмотрел на часы, потом на дверь закусочной, страшась грядущего разговора. Возобновлять отношения с Бекс Макс не собирался, но как бы ни старался выкинуть ее из головы, не было дня, чтобы он не думал о ней. И понял, наконец, что не может продолжать отношения с другой женщиной. Три недели он встречался со стажеркой Моникой Стивенс и вот решил положить этому конец.

Он предпочел бы переговорить с Моникой у нее или у него дома. Но когда он позвонил ей, у нее как будто включилось шестое чувство. Она сразу стала холодной и воинственной. Моника и настояла на том, чтобы они встретились здесь. На публике. Почему, он понятия не имел.

Когда открылась дверь и вошла Моника, он понял, почему она выбрала именно это место. Моника шла по центральному проходу; ее глаза из-под густо накрашенных ресниц следили за ним, словно самонаводящиеся боеголовки. Длинные светлые волосы разметались по плечам. Узкие джинсы плотно облегали женственные бедра и подчеркивали длинные ноги. Она была в кроваво-красных босоножках на высоких каблуках, которые звонко цокали по черно-белому кафельному полу. Все головы поворачивались ей вслед, все следили за ней, пока она не остановилась у кабинки, в которой сидел Макс.

Он привстал, но она жестом остановила его.

– Не трудись изображать джентльмена, – заявила она, подбоченясь. – Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься? Весь город говорит о твоей маленькой подружке, которая любит отбивать чужих парней! Люди видели, как ты на руках вынес ее из магазина и вы с ней нежно ворковали! – Она закатила глаза. – Ты хочешь со мной порвать, чтобы снова трахаться с ней. Ну, признайся!

У нее за спиной послышался сердитый вздох. Моника обернулась и увидела Салли, официантку, которая принесла кофейник.

– Уходите. – Моника сердито махнула рукой. – Мы заняты.

Макс бросил на Салли извиняющийся взгляд и встал.

– Мне очень жаль.

Моника снова закатила глаза.

– Для этого уже поздно!

– Я к Салли обращался.

Моника прищурилась.

Салли гневно посмотрела Монике в спину и круто развернулась.

Макс бросил на стол несколько купюр.

– Пойдем куда-нибудь, где нам не помешают.

– Ты порываешь со мной или нет?

Он знал, что все посетители ждут его ответа. Моника почти кричала. А в зале стояла тишина.

– Моника…

– Отвечай! – крикнула она.

Макс поморщился:

– Мы с тобой встречались всего несколько недель. Не думаю, что это настоящий разрыв. В общем… да. Сейчас я очень занят: следствие… Ты заслуживаешь лучшего, твой спутник должен сосредоточиться на тебе, чего я обещать не могу. Поэтому да, нам лучше больше не встречаться…

Она влепила ему пощечину. Но физическая боль – ерунда по сравнению с раненой гордостью. Он стоял и смотрел, как она, круто развернувшись на высоких каблуках, выбежала из закусочной.

– Скатертью дорога, вот и все, что я могу сказать. – Салли снова подошла к его столику и подлила ему кофе. – Когда ваш начальник взял ее на стажировку, я сразу поняла, что от нее спокойствия не жди. Не стоит тебе водиться с такими, как она.

Макс снова сел, решив, что еще одна чашка кофе ему не повредит. Салли по-прежнему стояла рядом, ожидая ответа, и он пожал плечами.

– Она умная, красивая женщина. Я не виню ее за то, что она расстроилась. Как только я узнал, что в город вернулась Бекс, понял, что должен рассказать Монике о нашем прошлом. Очевидно, она услышала все от других. И обиделась.

– Верно. Только… когда тебе было с ней разговаривать? После первой или второй перестрелки? – Салли возмущенно покачала головой. – А ведь она стажер, будущая сотрудница полиции! Она должна понимать, что ты занят, ведешь следствие и у тебя нет времени нянчиться с ней. Хорошо, что необходимость в этом отпала. – Она посмотрела ему за спину на окно, и ее губы дернулись в улыбке. – Ты напрасно тратишь время на таких, как Моника. Ты достоин лучшего… ты достоин таких, как она!

Она махнула в сторону окна, взяла кофейник и вернулась за стойку.

Макс посмотрел на парковку, боясь, что Салли пытается его с кем-нибудь познакомить, и увидел Бекс. Припарковав «таурус» на единственное свободное место в конце заставленного машинами ряда, она направлялась к закусочной.

Посмотрев на улицу, он убедился, что один из нанятых им телохранителей сидит в своей машине у обочины. Должно быть, он заметил пикап Макса рядом с закусочной и решил, что внутри Бекс ничто не грозит.

Бекс была сантиметров на десять ниже Моники, к тому же не носила высокие каблуки. У нее были густые темно-каштановые волосы до плеч и невероятно синие глаза. Бывало, они темнели, как предгрозовое небо, когда она злилась и когда извивалась под ним в порыве страсти.

Он напомнил себе, что мысли о прошлом ни к чему хорошему не приведут. Когда он увидел, как Бекс входит в амбар, где они впервые занялись любовью, в нем проснулись воспоминания. Хватило одной прогулки в старый амбар, чтобы все вернулось.

Прежние чувства проснулись в тот миг, когда он увидел ее у прилавка кулинарии в «Пигли-Вигли». Разум приказывал немедленно развернуться и выйти из магазина, пока она его не заметила, а ноги словно сами понесли его вперед.