— Да ни черта я не могу, — взорвался Ванька. — Он сказал, что не собирается рисковать компанией ради возможности провести в одиночестве дополнительную пару месяцев.

— Так найди способ убедить его в том, что он будет не один! — воскликнула она, будто само собой разумеющееся.

— Слушай, Саф, это работает с маленькими детьми и девочками вроде Лоны. Нельзя переубедить взрослого мужчину словами, что он будет не один. Нужно что- то большее.

— Я с тобой согласна, — кивнула Саф. — Но я не о словах говорю. Вспомни Маню, о которой я писала. Она тоже не желала подвергать себя химиотерапии, потому что ей время не было нужно. Это сложный выбор, неоднозначный, а иногда неочевидный для посторонних.

— Маня жила ужасно, а отец…

Саф вдруг расхохоталась, даже схватилась за живот. А когда заговорила, в глазах ее блестели слезы:

— Ваня, я ужасно жила в общежитии. Ну там кровать была неудобная, пол холодный, вещи негде сушить, соседи за стенкой поорать горазды. Кошмар просто. Но рядышком была сестра, у мамы все благополучно, можно куда-то стремиться и мечтать, не оглядываясь по сторонам. А потом я жила прекрасно. Спала в огромной постели, рядом с замечательным мужчиной, на ночь выпивала по бокалу дорогого вина и не знала ограничений в тратах. Но боялась лишний раз вздохнуть и навредить своим близким. Сестра в больнице, друзьям угрожают, сына страшно взять на прогулку. Ты знаешь, лучше жить ужасно, чем так. Сначала прочувствуй на собственной шкуре, что есть каждый из вариантов, а потом делай выводы. С чего твой отец должен тебе довериться, если один раз ты его оставил? Конечно он не поверит словам.

Внезапно Ванька улыбнулся, потому что речь шла совсем не об отце. Вряд ли Николай Гордеев мог чувствовать себя уязвимым перед сыном, а вот Ульяна перед бывшим любимым человеком — вполне.

— Если хочешь задержать отца в своей жизни, придется дать ему почувствовать твою готовность идти на жертвы и перетерпеть несколько ударов, — продолжила она, не заметив перемены в настроении Ивана. — Если человек не социопат, как Петр, за агрессией он скрывает страх. Такова жизнь.

— И что ты предлагаешь? — голос прозвучал неожиданно мягко, и Ванька даже отругал себя за несдержанность.

— Пойти на уступки в отношении «ГорЭншуранс», — сказала она будто само собой разумеющееся.

— Ты издеваешься? — разозлился Ванька.

— Я не предлагаю тебе годами полировать попой директорский стул, но если хочешь вернуть в свою жизнь отца, какое-то время придется. Николай Гордеев отправится лечиться, только если найдет человека, которому можно доверить свое царство. Например, тебя.

— Не смеши.

— Зачем мне тебя обманывать? — Она тяжело вздохнула. — Слушай. Тебе он слабостей не покажет, он ведь твой отец. Пример для подражания, а потому старается быть сильным в любой ситуации. Я тоже так делаю, когда речь о Лоне и Алешке. Но, поверь мне, когда тебя нет рядом, Николай Давыдович ведет себя иначе. В отношении тебя, я имею в виду. Даже… волнуется. Ему не все равно, что у вас не сложилось. «ГорЭншуранс», из-за которого вы грызетесь годами, всего лишь криптонит. Перестань на него нападать, поумней, наконец, и используй эту слабость! Ему понравится.

Ваня снова улыбнулся и притянул Ульяну к себе, чтобы обнять. По пути наткнулся разбитыми костяшками пальцев на ее руку и зарычал от боли. Ночная драка с грушей и хук отцу не прошли даром.

— Что… — заметила Ульяна и схватила его за руку, присматриваясь внимательнее в сгущающихся сумерках. — Ты себе ничего не сломал?


— Я умею бить, — с гордостью заявил Иван.

— Ага, герой, — прозвучало скептически.

Саф автоматически погладила пальцами сухие трещинки на его коже, а затем опомнилась и выпустила руку.

— Хочешь подняться и пожалеть меня? — предложил Ванька.

— Кажется, да, — согласилась она негромко, неуверенно и так серьезно, что Гордееву стало стыдно за свою пошлую усмешку. — Но у меня ребенок.

— О боже мой. Нет его — плохо, есть он — тоже. Твой малец не будет против заглянуть в гости!

Он сам направился к машине и вытащил из детского кресла сонного Алексея. Тот причмокнул губами и доверчиво прильнул к его плечу. Чувство было незнакомое, и Ваня на мгновение задумался о том, что творит. Речь шла не только об Ульяне. Готов ли Иван попытаться построить отношения и с Саф, и с ее сыном? Это не в футбол поиграть, это то, в чем провалился его собственный отец. Никаких вторых шансов и сохранений. Не начнешь уровень заново. Неужели Ваня хотел именно этого? Растить ребенка Сергея Новийского? Дожился! Впрочем, это решение принимать не только Ваньке. Ульяна уже отказалась от него, дважды.

Уложив Алексея на диванные подушки, Иван потянул Саф на кухню и достал из холодильника лед. Привычно закатал его в пакет, полотенце и протянул Уле. А затем плюхнулся на стул и выжидательно на нее посмотрел. Мол, действуй. Я весь в твоем распоряжении.

— Даже и не знаю, с чего начать, — издевательски изогнула она брови, подола ближе и перевела взгляд с подбитого глаза на покалеченные руки и обратно.

У Ваньки таких проблем не возникло, поэтому он потянул на себя коленку Ульяны. Слишком узкая юбка не позволила, и Саф покачнулась, схватилась за плечо Ивана, чтобы не упасть. Он не стал медлить и потянул ткань вверх, задирая до самых бедер.

— Ты что творишь? — зашептала Ульяна, впрочем, не мешая безобразничать. — Там мой ребенок.

— Ага, не по годам развитый парень. Знает, что понравившихся девочек следует раздевать.

Под юбкой обнаружились, конечно же, дико раздражающие колготки. Ваня просто ненавидел эту часть женского гардероба. Обманчиво тонкие, но вечно мешающие. Когда их следует снимать? Лучше сразу.

— Н-нет, Вань, так не пойдет! — на этот раз всерьез воспротивилась Ульяна и даже отступила на шаг.

— А ты что ты рассчитывала, поднимаясь пожалеть парня, признавшегося тебе в любви? — поинтересовался он желчно.

— Я хотела поговорить.

— Если ты собиралась сказать, что ничего не будет, это можно было бы сделать у подъезда. Или вообще не делать, в прошлый раз все было предельно ясно. А раз ты здесь, я не вижу противоречий, — буркнул Гордеев.

Ульяна вздохнула, снова приблизилась и шлепнула ему на глаз лед.

— Я хотела сказать не это, но ты и сам понимаешь, что все серьезнее быстрого секса.

— Ты бы не обольщалась, — фыркнул Ванька. — Секс тебе никто не предлагал — не заслужила.

Щеки Ульяны стали ярко-красными. Серьезно, смутилась совсем как школьница. Это определенно был один из лучших ее румянцев, а Ваня помнил многие.

— А чего ты ожидала? — поинтересовался он. — Вышвырнула меня, как нашкодившего пса, а теперь прибежала обратно, и все нормально?

— Я не прибегала обратно! — возмутилась она так честно и искренне, ну точно оскорбленная невинность!

— Ты прибежала обратно, соберись с духом и признайся себе, наконец, что хочешь этого! Секса или чего-то еще, но чертовски хочешь. Где гребаная кнопка, которая каждый раз дает откат?

Она отняла лед от глаза Ивана, отложила на стол и нервно закружила по кухне. Тогда Ванька сам схватил пакет лед к руке. Той он был нужнее. А глазу уже ничто не поможет, Гордеев точно знал — опыт.

Радуясь желанному холоду, Ваня следил за тем, как Ульяна мечется. В строгом черном пиджаке и задранной юбке. Забыла или осознанно оставила? Ванька надеялся на второй вариант, тот больше обнадеживал. Про себя, между тем, усмехнулся. Он видел кучу девчонок, одни были крутые, другие красивые, третьи корчили из себя умных. А Улька — классная. Вот так просто и неопределенно, и все же в точности такая, как ему надо. Без перегибов. Чего ей не хватает?

— Ну? — потребовал он, устав ждать.

— Когда я с тобой порвала… в первый раз. — Гордеев хмыкнул. — Все меня жалели.

— Да ты что, как неожиданно, — не сдержал он сарказм.

— Ни одна сволочь не поверила, что это была я. Спорю, ребята ставки делали, когда ты меня бросишь. И черта с два они прогадали бы. С высоты опыта, я бы и сама поддержала спор. Ты был холодным и равнодушным. То, что мы не расстались до твоего ухода — мой личный загон, а вовсе не чья-то заслуга. Одна Лона считала нас хорошей парой, но она и в Деда Мороза до десяти лет верила. Только от этого он, к сожалению, не ожил! С чего вдруг я тебе понадобилась, объясни? Из нас вышли отличные друзья, и мне совсем не хочется этим рисковать…

— Но из меня друг лучше, признай это, — перебил Ваня, заставив Улю покраснеть еще раз. — Так бывает, когда друг никакой не друг вовсе. Я знаю, что не был парнем мечты, но я собирался вернуться и все исправить. Мне чертовски нравилась эта мысль. Настолько сильно, что, казалось, раз самостоятельная жизнь ставит мозги на место, то нужно дать ей чуть больше времени… и связей. Поэтому я остался еще на год, встретил Зою и даже построил с ней бизнес. Но ты не стала ждать чуда, ты решила идти дальше без меня. Если честно, я думал, что ты не сможешь, ты не такая. Но, конечно, фактор Новийского я не учел. Этот сладкоголосый тип слишком гладко стелет. И однажды, давным-давно, ты описала мне его как своего идеального мужчину…


— Слушай, я уже говорила, что придумала это на ходу… — поморщилась Ульяна.

— Славно придумала, раз прожила в своей фантазии целых шесть лет. И чего ради было биться, если у тебя все так удачно сложилось? Вот и пошли дальше, Саф. Ты — с ним, а я — как умел. Я клянусь, что не собирался уводить тебя из семьи, не страдал по тебе и не представлял на месте девчонок, с которыми спал. Предпочитаю думать, что просто… просто я тоже славно придумал однажды, как могло бы быть, вернись я из армии. По крайней мере часть из этого не так давно начала сбываться, а это значит, история вышла хорошей.

Ульяна уже не носилась кругами по кухне, а стояла, опираясь о разделочный стол, и с интересом вслушивалась в слова.