— Слава богу, я уж думал, один из этих монстров опять проснулся. Ты хорошо провела время?

— Отлично, спасибо. А ты?

— Не будем об этом, ладно?

— Что, так ужасно? — улыбнулась Молли.

— Да, эти мучители меня доконали. В следующий раз, когда вам обеим захочется пойти на вечеринку, мне нужен напарник. Да, хороший профессиональный напарник. Альфи еще ничего, он заснул довольно рано, забравшись в нашу постель. Но потом Лили разбудила его, и у него открылось второе дыхание.

— Бедняга.

— А потом Лили захотелось что-нибудь покрасить.

— Ну, я надеюсь, ты ей не разрешил?

— Я что, похож на идиота?

* * *

Мы сели пить чай на кухне, и Молли начала рассказывать о том, что планирует делать в саду. Она так этим загорелась, что собирается выращивать овощи и, может быть, даже фрукты, особенно ревень. А еще она хочет завести цыплят, и даже разразилась целой лекцией о том, что овощи, выращенные на органических удобрениях, гораздо вкуснее. Наконец Дэн заявил, что если она не прекратит, он немедленно ложится спать, и вообще, он терпеть не может ревень. Дэну и вправду не очень-то нужно это садоводство, он слишком занят ремонтом дома, который, кстати сказать, стоит на небольшом возвышении над деревенским лугом. У них с Молли крошечный огород перед домом, а задний двор просто огромный, и, как считает Дэн, идеально подходит для того, чтобы держать там ведра и складывать кирпичи. Мой дом расположен не намного удачнее: я в прошлом году чуть ли не с мачете прорубалась к водопроводу. И чтобы исправить положение, мне, наверное, нужен огнемет или что-нибудь в этом роде, но я не думаю, что садоводческое общество это одобрит.


Дэн согласился отвезти нас домой, но Альфи напрыгался по кроватям и теперь раскричался, отказываясь надевать уличные ботинки, так что мне пришлось отнести его в машину. А это не так-то легко, потому что он ужасно тяжелый, особенно когда полусонный. Внести его в дом и подняться по лестнице с малышом на руках, ухитрившись ни обо что не удариться и не вскрикнуть ненароком, было ненамного легче. Я совершенно выбилась из сил и, когда наконец добралась до спальни, дышала как после хорошего кросса. Если я ложусь в таком состоянии, у меня начинает кружиться голова, так что все кончилось тем, что я села на постели с чашкой чая и в шерстяной шапке, потому что дома чертовски холодно — центральное отопление давным-давно вышло из строя. Можно было, конечно, спуститься и попытаться растопить паровой котел, но у меня не было сил даже думать об этом. Когда мы купили этот дом, у нас были наполеоновские планы перенести стены и пристроить новую кухню и ванную, планировался и новый паровой котел, но до этого так и не дошли руки, главным образом потому, что у меня не было денег. Патрик начертил несколько планов кухни, ни один из которых мне не понравился, чем дело и закончилось. Он все еще дулся на меня за это, когда уходил.

Патрик — приверженец минимума пространства и максимума света. Это, конечно, замечательно, но его проекты дизайна обычно включали изогнутые стены и идиотские крошечные раковины, в которые можно было поставить только одну тарелку, и ту под углом. Когда заходишь в дома, созданные по его проектам, то вместо чувства головокружительного восторга, которое бывает, когда видишь что-то действительно необыкновенное, обычно испытываешь только раздражение, потому что все вокруг буквально пропитано самодовольством и напыщенностью. Хотя, кажется, существует множество людей, которым нравятся подобные дома с раковинами, непригодными для мытья посуды. Что ж, наверное, это и правильно, тем более что если послушать Патрика, то он балансирует на грани безработицы, и именно поэтому якобы не может регулярно выплачивать алименты на воспитание Альфи. Хотя непонятно, в таком случае, где он взял деньги на новый БМВ, на котором приезжал в прошлый раз? Может, это был подарок благодарного клиента? Или, как утверждает Молли, он просто скупой ублюдок? Но, если честно, я не пристаю к Патрику с этим. Чем просить у него денег, я скорее буду ходить босиком — не зимой, конечно, и определенно не по гравию, это я так, образно говоря. В любом случае, это в моей квартире мы жили в Лондоне, дом в деревне тоже куплен на мои деньги, и у меня еще осталось немного на крайний случай. Именно их Патрик планировал потратить на ремонт дома. Сейчас они у меня отложены на черный день. Или, может, на новый паровой котел.

Пожалуй, самое худшее, что мне довелось испытать, когда я обнаружила, что вовсе не чувствую себя убитой горем из-за того, что Синди прибрала Патрика к рукам, так это унижение. Я просто оказалась полной дурой, потому что, как выяснилось, все, кроме меня, считали его абсолютно ненадежным практически с самого начала. А это крайне неприятно — осознавать, что все друзья за твоей спиной перешептывались: «О боже, ну разве он не ужасен?», а тебе не говорили ни слова. И только когда он ушел, признались: «Мы всегда знали, что он пустое место, и как же мы рады, что ты с ним рассталась». Но я думаю, что только хитрые стервы могут сказать: «Твой новый парень — просто кошмар», а стоит тебе отвернуться, выходят за него замуж и потом годами не разговаривают с тобой, даже после того как разведутся. Так что единственное, о чем я думаю, это Альфи. Я чувствую себя виноватой перед ним. Джим говорит, что для мальчика будет лучше не видеть ежедневно перед собой Патрика в качестве образца для подражания, и я думаю, он прав, но все-таки мне трудно. Особенно когда бывший муж предстает перед ним как мистер Щедрость, заваливая сына подарками, а я оказываюсь в роли злой ведьмы, которая заставляет его есть капусту и надевать носки. На это как ни посмотри, все равно чувствуешь себя виноватой, и если Альфи вырастет наркоманом или еще кем-нибудь в этом роде, я буду знать, что это целиком и полностью моя вина. И что самое ужасное, Патрик тоже будет так думать. Ты словно знаешь заранее, что ничего не выйдет, а все равно приходится пытаться вести себя прилично, когда он заходит в гости. Я делаю это ради Альфи — вдруг однажды Патрик станет хоть сколько-нибудь приличным отцом и научит сына каким-то сугубо мужским навыкам, о которых я и понятия не имею? Как писать стоя, например, или что-нибудь не менее важное. Никогда ничего не знаешь заранее. Хотя вообще-то Джим сказал, что он сам всему научит Альфи, а я не возлагаю серьезных надежд на Патрика в области мужских разговоров. У него всегда находятся «более важные дела в эти выходные». Но теоретически он еще может оказаться полезен, и я вынуждена терпеть, мирясь с человеком, которому на самом деле ужасно хочется дать в глаз и больше никогда его не видеть, потому что он на самом деле полный ублюдок.


Печь пироги вместе с трехлетним ребенком, когда у тебя похмелье, на словах звучит далеко не так ужасно, как оказывается на практике, когда ты держишь деревянную ложку и пытаешься убедить ребенка не класть тесто в карман твоего передника. Альфи обожает кухарничать, но только если ему разрешают все делать по-своему. Обычно это означает, что он может вдоволь стучать деревянной ложкой и съедает половину теста, прежде чем пирог оказывается в духовке. Мы смешали ингредиенты, что отняло немного больше времени, чем обычно, потому что я забыла достать из холодильника масло. Я попыталась разморозить его в микроволновке, но от него осталось только небольшое коричневое пятно на тарелке, и нам пришлось начать все сначала. Теперь пора раскладывать готовое тесто в формы, и делать это надо как можно быстрее, пока Альфи его не съел. Сейчас он готов в любую минуту сорваться и начать бегать вокруг, намазывая тесто на софу, так что приходится пошевеливаться. А я до сих пор не разожгла огонь в гостиной, так что мы рискуем замерзнуть еще до того, как ляжем спать. К тому же мне надо попытаться закончить планы интерьера кухни для Доусонов, где необходимо выделить место для их нового американского холодильника гигантских размеров. Они придут завтра, и мне нужно уже что-то им показать. Если они еще раз попытаются сказать, что не могут решить, хотят ли они кухню в прованском стиле или в смешанном, я запру их в этом проклятом холодильнике.

И в этот момент раздается телефонный звонок. Это Патрик. Наконец-то.

— Я в эту субботу не смогу приехать.

— Ясно.

— Я ужасно занят на работе, но думаю, в следующие выходные у меня получится.

— Альфи будет волноваться.

— Тебе обязательно нужно все усложнять. Честно говоря, Элис, мне кажется, ты просто испытываешь удовольствие, воспринимая все в штыки и копья.

«В штыки и копья» — это одно из новых выражений Патрика. Он подцепил его от своего адвоката, который устраивал наш странный развод — мы ведь не были женаты, хотя, с моей точки зрения, это было чертовски похоже. Не воспринимать все в штыки и копья было, очевидно, ужасно важно для него, особенно если в этом замешаны дети. И когда постоянно отсутствуешь дома и не хочешь, чтобы это ставили тебе в вину.

— Я сейчас очень занята. Мы печем пироги.

— Ладно, не буду тебе мешать. Не хочу прерывать столь жизненно важный процесс.

Я положила трубку, буркнув себе под нос «Вот ублюдок». Уже второй раз в этом месяце он плюет на свои обещания приехать. Не то чтобы Альфи сильно расстроится, но могло же быть и так. Ведь Патрик не знает, что его сын не сидит тут, расплющив носик о стекло в ожидании, когда же приедет папа. Ну, он, может, и догадывается, но я не вижу причин, почему должна быть с ним честной, когда он поступает подобным образом. По правде говоря, Альфи совершенно не страдает от того, что папочка не появляется; ему нравится получать подарки, а Патрик, чтобы загладить свою вину, обычно приносит как минимум одну пластмассовую ерундовину, которая производит ужасный шум или стреляет чем-нибудь тебе в ноги, но беспокоиться всерьез Альфи и не думает.


— Смотри, мам, я Питер Пэн.

— Это замечательно, дорогой. Пойди умой лицо и руки.