— Да. Да, с удовольствием.

Эмили торопливо прошла в моечную и сполоснула свою чашку под краном. Но, прежде чем вернуться на кухню, она крепко ухватилась за край раковины, посмотрела на нее и закусила губу. Девушка чувствовала смущение, слабый испуг. Все ее мысли перепутались.

Вернувшись в кухню, она налила гостю чашку чаю, а потом поинтересовалась:

— Вы пьете с сахаром?

— Нет.

— Совсем без сахара? — Глупый вопрос, конечно.

— Совсем. — Он взял из ее рук чашку и начал потягивать чай. Потом, глядя на девушку, он спросил:

— Как вы, Эмили?

— О, вполне нормально, мистер Стюарт, и у меня скоро будет свое жилье. И... и должна признать, — ее голос стал совсем тихим, — это благодаря вам.

— Нет! Нет! — Он медленно покачал головой. — Я не считаю, что я в этом участвовал. То, что вы сделали, вы сделали сами.

Эмили заглянула ему в лицо. Бесполезно было противоречить ему, но девушка тоже покачала головой. Потом он указал на один из ящиков и сказал:

— Присядьте, пожалуйста.

Когда она села, он сел напротив нее на ящик, который она использовала в качестве стола.

Эмили сложила руки на коленях, но не ладонь к ладони, а сцепив пальцы.

— Вам понравилась ваша поездка?

— Не очень. Париж для тех, кто молод, и для тех, кто не очень молод, и для тех, кто не стар. Я чувствовал, что это не для меня. — Он самокритично улыбнулся. Потом сменил тему. — Вы уже много сделали.

— Да, — девушка кивнула, — здесь было очень грязно. Я... я немного растрепана. — Она указала руками на то, что творилось в комнате, как бы говоря, что поэтому на ней грубый фартук из мешковины.

— Вы бледны, вы потеряли свой румянец. — Его слова на мгновение вернули ей румянец, когда она ответила:

— Я скоро верну его. Ветер у реки славится тем, что делает вас красным или синим. — Она смущенно засмеялась.

Они замолчали, глядя друг на друга. Затем, сделав над собой усилие, Эмили расцепила пальцы, слегка приподнялась с ящика и стянула фартук. Девушка сидела, складывая его и ожидая, когда Стюарт снова заговорит, поскольку в данный момент, хоть она и была переполнена чувствами, ей не хватало слов.

Ее руки замерли, когда он тихо сказал:

— Я жалею, что меня там не было, когда это случилось. Джордж мне все рассказал, все, что он знал. Вы, наверное, были очень обижены, раз так поступили.

Она опустила голову на грудь, и ее голос был подобен шепоту.

— Мне не нужно было это делать, теперь я понимаю, что не нужно было это делать.

— А вас не затруднит рассказать мне, что произошло?

Прошла целая минута, прежде чем Эмили заговорила.

— Берч ушел без предупреждения. Он ушел до того, как я проснулась, забрав корову, лошадь и овец. Он оставил мне письмо, в котором... в котором не было ни слова сожаления, и пять фунтов. Я... я думаю, что именно его мелочность вывела меня из равновесия. Он написал, что я могу забрать мебель, кро... кроме трех предметов - французского столика, часов и бюро. Это были единственные предметы, которые представляли собой какую-то ценность. Он объяснил это тем, что не может пойти к ней с пустыми руками. Это как-то... ну, в общем, на меня что-то нашло. — Девушка подняла голову и посмотрела на Стюарта. — Если бы я тогда смогла заплакать, то слезы унесли бы с собой мое сумасшествие, но я не могла плакать. Весь тот день я перетаскивала мебель и вещи из дома и складывала их в кучу. Я не подожгла их до тех пор, пока не стемнело. А потом люди поднялись на холм... из деревни, шахтеры. Затем пришел он. Я знала, что ждала его прихода, ведь он мог подумать, что я дотла сожгла его коттедж.

Эмили замолчала и опустила глаза.

— Ведь он ничего не потерял бы, если бы оставил мне коттедж, правда? Хотя я бы ни за что там не осталась по собственной воле. Но, как я уже и сказала, меня разозлила его мелочность. Но если бы я сделала только это, я имею в виду костер, то я ни о чем бы не сожалела. Но... но когда мы столкнулись лицом к лицу, я выместила на нем свою обиду перед всеми собравшимися. Вот о чем я сожалею, поскольку теперь они будут доставать его. И не потому, что они подумают, что меня выкинули. Нет. Я, не желая этого, дала им еще один повод издеваться над ним. То, что я сказала, всколыхнуло в них то старое плохое отношение к этому человеку, которое почти улеглось за эти годы...

Николас Стюарт поднял руку, чтобы остановить ее рассказ. Его голос был хриплым.

— Нет, Эмили, это чувство не улеглось. Нет, не улеглось. Это я твердо знаю. А то, чего я не узнал сам, дополнил Джордж. Он рассказал мне, что уже около года в деревне шел разговор о том, что кто-то должен открыть вам глаза на положение вещей. Я полагаю, что их останавливала мысль о том, что вы не можете быть настолько слепы, что вы, возможно, знаете о том, как обстоят дела. В любом случае тот факт, что фермер Рауэн не успел сойти в могилу, как он уже занял его место на ферме. Одно это уже всколыхнуло их. Поспешность Берча была просто непростительной. Поэтому вам не нужно корить себя за сказанное. Джордж говорит, что все на вашей стороне.

Эмили резко вскочила на ноги.

— Мне не нужно одобрение всей деревни. Кроме мистера Уэйта, булочника, они бы все с удовольствием надели на меня колодки, если бы это было возможно. И я никогда не забуду, что именно они убили Кона... Я полагаю, вы слышали о Коне?

— Да, я слышал о нем.

Девушка подошла к кухонному окну и посмотрела на улицу. Потом снова повернулась к Стюарту и сказала:

— Есть одна положительная черта в Лэрри. Он любил Кона, он хорошо с ним обращался. Берч присматривал за ним и даже чуть не сошел с ума, когда тот умер... да еще такой смертью.

— В каждом человеке есть что-то хорошее, Эмили; нет такого, который был бы только плохим или только хорошим, но в некоторых больше плохого, чем в других. И насколько я понимаю, плохой стороной Берна была его слабость, а его сила была в его жадности, которую я бы охарактеризовал как амбициозность. — Стюарт замолчал и покачал головой, а потом задумчиво продолжал: — Он, наверное, очень сильно хотел заполучить ферму, что и заставило Рон поступить так, как она поступила. Потому что даже за то короткое время, что мы были вместе, я понял, что я женился на норовистой лошадке. Он не смог бы затащить ее в церковь и заключить второй брак, если бы не приложил изрядных усилий. Что касается второго брака, то с этой стороны она несомненно чувствовала себя в безопасности, поскольку прекрасно понимала, что я никогда не захочу снова ее увидеть.

Эмили опять уселась на ящик и посмотрела ему в глаза:

— Лэрри также отправил мою сестру в этот санаторий в Сент-Леонардсе лечиться от туберкулеза.

— Да, об этом я тоже слышал, но я бы не стал отдавать ему должное за это, ведь у него были свои мотивы. Мне кажется, что он хотел убрать эту девочку из дома. Она стояла у него на пути к вам... Эмили. — Быстрым движением, характерным для него, Стюарт схватил ее за руки и ласково потряс их. — Не ищите в своей голове причин, по которым вы будете чувствовать себя виноватой в том, что сказали ему правду, насколько я понимаю, наступило время, когда кто-то должен был объяснить ему, кем он является на самом деле. «Ничтожество», - как они там говорят. — Его руки замерли. Он заглянул девушке в глаза и спросил: — Вы все еще любите его?

Ее пальцы дернулись, но Стюарт не отпустил их. Он сжал их еще крепче и ждал. Эмили не наклонила голову. Она рассеянно посмотрела по сторонам, прежде чем ответить вопросом на вопрос:

— А что все подразумевают под любовью?

— Вы не отвечаете на мой вопрос, Эмили. — Он слегка встряхнул ее руки. — Вы все еще любите его?

Теперь девушка посмотрела на Стюарта и просто ответила:

— Если вы имеете в виду, чувствую ли я по отношению к нему то же, что чувствовала два года назад, то ответ - нет. Но, оглядываясь назад, я теперь не могу сказать, было ли это чувство любовью. Я жалела его, мне хотелось успокоить его, сделать его счастливым. Это мой недостаток, я полагаю, вы могли бы назвать это моей причудой - то, что я хочу сделать людей счастливыми, по крайней мере хотела раньше. Я теперь многое стала лучше понимать. Нельзя сделать людей счастливыми, если они не хотят быть счастливыми.

— Знаете, Эмили, вы очень мудры. И есть некоторые недостатки, которые люди должны сохранять в себе, даже потворствовать им. Поэтому не отказывайтесь от попыток сделать людей счастливыми. Я заметил, что вы не упомянули одно чувство, когда говорили о том, что испытывали по отношению к нему. Я имею в виду симпатию.

Когда девушка удивленно приподняла брови, он кивнул и продолжал:

— По-моему это самое важное чувство из всех: ведь без этого любовь никогда не будет долгой. Вы знаете, что можно любить кого-то и одновременно ненавидеть. Я бы больше хотел вызывать симпатию, сильную симпатию, у кого-то, чем любовь... Я вызываю у вас чувство симпатии, Эмили?

Она пошевелила губами, но было такое чувство, будто они слиплись и разделить их было очень трудно. Но когда ей это удалось, она произнесла:

— Да-да, конечно, я чувствую симпатию по отношению к вам. Нельзя не чувствовать симпатию к человеку, который был так добр ко мне. Если бы вы не дали мне эти часы...

— Стоп! Стоп! — Стюарт резко вскочил. — Мы говорим о часах последний раз. Скажем так. Если бы Берч занял другую позицию по отношению ко мне, то я разделил бы все, что получил, с ним, поскольку я хотел отдать ему должное. Он вложил много труда в эту ферму, поэтому я рассматривал деньги, затраченные на то, чтобы вернуть вам часы, как некоторую компенсацию, как если бы я отдал их ему, а он передал бы вам в благодарность за все, что вы для него сделали. Но, как я уже понял, Берч никогда бы не отдал вам эти часы или сумму денег, эквивалентную их стоимости. Поэтому будем считать, что ферма выплатила свой долг, а вовсе не я... Теперь, — Стюарт наклонился к ней, — я хочу услышать прямой ответ на мой вопрос, симпатизируете ли вы мне, лично мне?