Эвелина Пиженко - Женщина в окне

«Господи… Господи… ну, зачем?.. — снова погружаясь в невесёлые думы, повторяла про себя Валентина, — Зачем — т а к?!»

Врать она не сможет. Сказать правду?.. Как воспримет её Артур?.. Банальное «если любит — примет чужого ребёнка» никак не срабатывало. Это только в книгах такое благородство… А на деле?..

Ну, примет… А потом? Всю жизнь мучиться, не зная, что у него на душе?.. Ещё и эта разница в возрасте… Будь она моложе, всё было бы проще. Жанна права. Ещё несколько лет и эта чёртова разница будет всё ярче и ярче вырисовываться сеточкой морщин, изменившейся походкой, возрастными болезнями… А он всё ещё будет молод… Единственный способ привязать его к себе как можно крепче — родить ему ребёнка… Но только — е г о ребёнка… Так что же делать?

«Чего я мучаюсь?.. Нужно сказать всю правду, а потом… родить ему его ребёнка. Всё очень просто…» — с этой мыслью она всё-таки погрузилась в сон.

Проснувшись утром и вспомнив свои последние размышления, Валя невольно усмехнулась.

«Признаться… А потом родить его ребёнка… Интересно, каким это образом?» — думала она, собираясь на работу. В поисках губной помады вытащив из сумочки всё её содержимое, Валя обратила внимание на небольшой бланк — он оказался рецептом на витаминный препарат, выписанным врачом женской консультации при первом обращении. Купив лекарство, Валя так и не выкинула ставшую ненужной бумажку, к которой скрепкой с обратной стороны было прикреплено направление на исследование крови для отца ребёнка — указав Артура, Валя сразу направление ему не показала, а после того, как врач сообщила ей о резус-конфликте, посылать Артура на анализ уже не было смысла…

Днём она созвонилась с Ксюшей, пообещав приехать в выходные домой, потом связалась с Алексеем и сообщила ему, что подаёт на развод. Разговаривая с ним, она чувствовала, что его нарочито спокойный тон — лишь результат определённого усилия, которое он делает над собой… Ей показалось, что новость о разводе застала его врасплох.

«Странно… — подумала Валя, — Это и в его интересах тоже…»

В то же время, вспоминая их последний разговор, она вдруг подумала, что, занятая своими мыслями, она в тот раз совершенно не обратила внимания на то, что он нисколько не удивился её спокойствию, с которым она приняла известие о том, что он полюбил другую женщину. Она вдруг подумала, что, окажись она на его месте, то непременно заметила бы и это относительное спокойствие, и отсутствие уместных в этом случае негативных эмоций…

«А Лёшка как будто не заметил… Странно…»

Вечером, вернувшись вместе с Артуром домой, она ещё какое-то время размышляла над странным поведением Алексея, но Антонина Васильевна прервала все её мысли.

— Валечка… — сделав почему-то скорбное лицо, женщина встала перед Валентиной, — Я совершенно случайно сегодня вошла в вашу комнату… хотела вытереть пыль… И — совершенно случайно! — увидела на столе вот этот рецепт… — Антонина Васильевна помахала перед Валиным носом бумажкой, — И вот это направление… Почему ты до сих пор не отдала его Артурчику?

— Ой, я забыла, — смутившись, Валя даже не сообразила дать понять, что читать чужие рецепты и направления нехорошо, — Я совсем забыла…

— Разве можно о таком забыть?! — сложив руки домиком, Антонина Васильевна страдальчески наморщила лоб, — Это же святое! Артур! — она повернулась к сыну, — Завтра же… немедленно…

— Я что-то ничего не понял, — тот переводил удивлённый взгляд с Вали на мать, — Что — завтра? Что — немедленно?..

— Как что?! Ты, как отец, должен сдать кровь на анализ.

— Да, я совсем забыла тебе сказать, — Валя виновато развела руками, — Так положено…

— Завтра?.. — он поднял глаза вверх, как бы прикидывая что-то, — Завтра не получится… И послезавтра не получится… А вот после-послезавтра… Да, получится!

— Ну, и замечательно! — искусственная улыбка вновь озарила лицо Антонины Васильевны, — За-ме-ча-тель-но! А теперь — мыть руки и ужинать.

«Значит, у меня есть ещё три… нет, два дня… — подумала Валя, садясь за стол, — Два дня, чтобы что-то решить… Или на что-то решиться».

«Ну, почему я не выкинула эту проклятую бумажку?» — корила себя Валя на следующий день. Потом, немного поразмыслив, она пришла к печальному выводу, что, даже если бы Антонина Васильевна и не обнаружила направление Артура на анализ крови, в любом случае, рано или поздно пришлось бы открыть ему правду.

«Хуже всего на свете — неопределённость», — думала она вечером, сидя на кровати и наблюдая, как Артур что-то пишет в ноутбуке. Ей казалось, что она может смотреть на него вот так — бесконечно…

— Что с тобой? — случайно подняв на неё взгляд он заметил, как она украдкой смахнула слезу со щеки, — Валь, ты что, плачешь?

— Показалось, — она низко опустила голову, но глаза снова болезненно наполнились влагой.

— Ничего не показалось… — он подошёл к ней и опустился рядом на корточки, — Валюша, что случилось? Ты сегодня весь день какая-то странная. Ты себя хорошо чувствуешь? Когда тебе следующий раз на приём?

— На следующей неделе, — Валя почувствовала, как в груди всё похолодело — разговор переходил на тему беременности.

— Может, пораньше? — он озабоченно нахмурился, — Мне кажется, ты плохо себя чувствуешь… Да?

Вместо ответа она только посмотрела на него и ласково пригладила волосы. Ей вдруг подумалось, что, возможно, это последние минуты в её жизни, когда он так, с любовью, смотрит на неё… Он сказал, что сдаст кровь на анализ послезавтра. Но, прожив сегодняшний день в нравственных мучениях, она поняла, что этим пыткам нужно положить какой-то конец, и как можно скорее. Счастье, в котором она пребывала всю прошедшую неделю, виделось ей сейчас не настоящим, а каким-то перманентным.

«Как косметический ремонт, — подумала Валя, — Когда дырявые стены заклеивают тонкими красивыми обоями… Глаз радуют… а прислонись покрепче — порвутся… Рано или поздно… Лучше — сразу».

— Артур… — она с болью вглядывалась в его глаза, — Я должна тебе признаться…

— В чём?! — он не сводил с неё изумлённого серого взгляда.

— Артур… — не зная, как выговорить признание, она снова повторила его имя, — Я должна… Ребёнок…

— Что?! Что такое?..

— Он не твой… — какой-то чужой голос произнёс эти слова, в глазах неожиданно потемнело, сердце едва не пробило грудную клетку…

— То есть?.. — он непонимающе смотрел на неё какое-то время, потом медленно поднялся, — Как — не мой?!

— Я думала, что…

— Как — не мой?! — резко развернувшись, он стремительно вышел из комнаты — громкий звук его шагов эхом отозвался в её голове. Единственное, что могло успокоить в этой ситуации, это отсутствие Антонины Васильевны — та уехала ночевать к другому сыну.

— Почему ты не сказала сразу? — спустя минуту он так же стремительно вернулся.

— Я была уверена… — она снова подняла на него глаза, — Артур…

— Что значит — уверена? — его лицо мгновенно приняло каменное выражение, — Уверена — это когда знаешь на сто процентов то, о чём говоришь… Ведь я тоже поверил тебе…

— Прости меня, ради Бога… Я, действительно, была уверена… Я чувствовала…

— Подожди, — он упреждающе поднял ладонь, — Я думал, что ты знаешь наверняка… А ты просто чувствовала?! Ты хочешь сказать, что не знала, от кого беременна?! Ты что, спала и со мной, и с ним?!

— Но ведь он — мой муж…

— Я никогда не спрашивал тебя… Эта тема деликатная, но… — он тяжело покачал головой, — Но я почему-то считал, что ты сама была должна прекратить отношения с другим мужчиной…

— Каким образом? — Валя уже смелее посмотрела ему в глаза, — Алексей — мой муж… Мы вместе жили, ели, спали… Что и как я должна была ему объяснять?..

— Я не знаю, — сухо ответил Артур, — Ведь я как-то нашёл объяснения для Жанны.

— Ты хочешь сказать, что… что вы не спали? — усмехнулась Валя.

— С тех пор, как мы вернулись из Питера — нет, — Вале показалось, что он произнёс эти слова с оттенком гордости, — Я не могу иметь отношения сразу с двумя женщинами. Может, тебе это покажется смешным… но для меня это безнравственно.

— Значит, я безнравственная женщина… — ей вдруг стало ужасно обидно; поднявшись с кровати, она отошла к окну и стояла так какое-то время, молча глотая слёзы.

— Ну, хорошо, — глухо произнёс Артур, нарушив, наконец, тяжёлое молчание, — Ты была уверена… Допустим. А сейчас?.. Откуда ты узнала сейчас, что это не мой ребёнок?

— У нас с тобой отрицательный резус крови, и у нашего ребёнка он тоже может быть только отрицательным… А у меня в крови обнаружили антитела. Значит, у… у моего… — на слове «моего» голос у Валентины предательски дрогнул, — у моего ребёнка кровь положительная.

— Чёрт… Я ведь так надеялся… — уронив голову в ладони, Артур шумно выдохнул, — И что я теперь скажу матери?..

— Матери?! — Валентина медленно повернулась к нему всем корпусом, — Мне кажется, в первую очередь, ты должен сказать что-то мне…

— Я не знаю, что тебе сказать, — он растерянно пожал плечами, — Валя, правда, не знаю… Ты застала меня врасплох… Ты сама должна меня понять, я всё-таки мужчина… Я оставил своего сына, ради того, чтобы быть с тобой… Я надеялся на то, что у нас будут дети, хотя бы один общий ребёнок…

— Я тоже очень хотела этого… Ты даже не можешь себе представить, к а к я хотела… Сначала я даже не могла ни о чём мечтать… — она говорила тихо, судорожно вздыхая и время от времени смахивая с лица катящиеся слёзы, — Я много лет не могла даже забеременеть… Мне был поставлен диагноз… бесплодие… поэтому я тебе сразу сказала, что предохраняться не нужно… И эта беременность… она сама по себе странная… Не было ни одного признака… Такое бывает, но очень редко… Поэтому я даже не сомневалась, что это — твой ребёнок. Знаешь, Артур… Если в чём и есть моя вина, то лишь в том, что я слишком тебя люблю. Наверное, так любить нельзя…