И она достала из-под растрепанной газеты пепельницу.

– Очень хорошо, – сказал Рэй и достал сигареты. – То, что доктор прописал!

– Где твои сигареты? – спросил я Надью, оглядывая прикроватный столик.

Она с улыбкой покачала головой.

– Мне нельзя курить.

– А как же врач-мужчина? – удивился я.

– Врач-мужчина тут не при чем, – снова улыбнулась она.

Мы с Рэем недоуменно переглянулись.

– Вообще-то, я хотела сказать тебе раньше, дорогой, – обратилась Надья к мужу, – но потом была эта авария, и мне пришлось дожидаться результатов анализов… я на втором месяце беременности.

– На втором месяце беременности? – Это заявление шокировало Рэя – он попытался подкурить сигарету с фильтра, но вовремя понял, в чем дело. – Как… но почему ты молчала?

– Я не доверяю глупым тестам, особенно если они показывают полторы полоски.

– Вот так раз. – Рэй затянулся сигаретой. – На втором месяце беременности… да чтоб я умер!

Я положил сигареты в карман.

– Похоже, нам с будущим папой лучше будет покурить в специально предназначенном для этого месте.

Рэй поднялся и снова посмотрел на жену.

– На втором месяце беременности! Только я сказал, что мне нельзя нервничать, как мне заявляют, что я буду отцом! В третий раз!

Мы вышли в коридор. Я присел на подоконник, а Рэй расположился на колченогом больничном стуле.

– Может быть, на этот раз это девочка? – спросил я, сдерживая смех.

– Ох, эти женщины! Никогда не знаешь, что от них можно ожидать в следующую секунду! Кстати, Брайан. – Он посмотрел на меня. – А… что с Лизой?

– В общем-то… ничего. Знаешь, когда-то Надья сказала мне: если ты будешь убегать от своего счастья, то оно поймет, что тебе не нужно. И уйдет навсегда. Тогда я над этим посмеялся. А теперь понимаю, что смеялся зря.

Рэй задумчиво потер щеку.

– Интересно, почему не бывает такого, что у всех все хорошо?

– Наверное, это закон природы. Счастлив бывает только тот, кто заслужил свое счастье.

Он нахмурился.

– В этом есть доля истины, но маленькая и незаметная. Ты можешь считать меня полным идиотом. Но я чувствую, что ты неправ.

Я пожал плечами.

– Неправ? Вероятно. Во всяком случае, теперь это уже не имеет…

– Еще как имеет! – Рэй махнул на меня рукой. – Почему ты никогда не слушаешь до конца?

– Отличная попытка утешения. Я сделаю вид, что мне помогло?

Рэй прижал ладонь ко лбу.

– Ей-богу, Брайан, иногда ты бываешь мудрым, но порой говоришь такую ерунду, что хочется грязно ругаться. Моя интуиция подводит меня очень редко.

– Что говорит твоя интуиция насчет пола будущего ребенка?

– Лучше об этом не думать. У меня такое чувство, что это будут близнецы!


…Я вернулся домой около девяти вечера. Кошки, за которыми во время моего отсутствия ухаживал Джо, встретили меня радостным визгом и тут же принялись обтирать мои ноги, оставляя на них следы шерсти.

– Ладно, ладно, только не так резво, – сказал я, опускаясь на колени. – Я тоже рад всех видеть. Надеюсь, с Джо вам не было скучно? Не думаю, он отличный парень.

После больничных запахов запах дома сначала показался мне чужим, но через несколько минут мой нос быстро перестроился на «домашний лад». Я повесил плащ, уселся в кресло и оглядел гостиную. Решая, что выбрать – выпить кофе или же отправиться спать, я скользнул взглядом по окнам и остановится на приоткрытой двери на веранду.

Я откинул легкий тюль и вышел на улицу. Стулья были придвинуты к столу и пусты.

На улице было свежо, и я уже зашел было обратно, твердо решив не ложиться спать, а выпить чашку чая, но заметил белый силуэт у одного из деревьев. Я спустился вниз и подошел ближе. Гость – точнее, гостья – стояла спиной ко мне. На ней был белый плащ, а голова была обмотана шелковым шарфом. Гостью я узнал сразу.

Лиза повернулась ко мне.

– Почему… почему ты тут? – спросил я. – Тут же холодно!

– Мне было душно. Я решила пройтись в саду.

– Пойдем внутрь. Ты замерзнешь.

Оказавшись в доме, Лиза первым делом сняла шарф.

– Я немного постриглась, смотри, – сказала она и провела рукой по волосам. – Совсем чуть-чуть. Сейчас так модно, мне сказали. Тебе нравится?

Я смотрел на нее и чувствовал, что тело мое становится ватным и невесомым. Я попытался что-то сказать, но язык мой не хотел меня слушаться.

– Брийян! Ну что ты смотришь? Только не говори, что эта дура отрезала слишком много, я этого не переживу!

– Так ты… не уехала?

Она посмотрела на меня, сняла плащ и повесила его на вешалку рядом с моим плащом.

– Нет. Я была у подруги в городе. Мы пили чай и читали друг другу вслух. Мы тоже раньше так читали. Помнишь?

– Помню. Мы будем читать друг другу вслух. Будем читать сколько угодно. Хоть целую вечность. Хоть дольше. Только не уходи. Не оставляй меня. Пожалуйста.

Если бы я мог говорить со скоростью света, то я все равно не сказал бы того, что мне хотелось сказать. Я просто обнял ее и прижал к себе. И мне показалось, что в этом больше смысла, чем во всех существующих в мире словах.

…Я разглядывал сигаретный дым, который поднимался вверх белесыми струйками, и слушал немного беспокойное дыхание Лизы. Что сейчас происходит в ее душе? Этого я не знал. Думаю, я не должен был этого знать.

– На улице дождь, – нарушила тишину она. – Это хорошо.

– Да. Сегодня было душно. Не люблю такую погоду.

Лиза повернулась ко мне.

– Ты помнишь, я обещала, малыш? Теперь все хорошо.

– Наверное, таких, как ты, больше нет. Никто бы не простил мне всего, что я сделал.

– Мне не за что тебя прощать. Это был просто плохой сон. – Она положила ладонь мне на лоб. – Есть плохие сны, которые снятся двум людям одновременно.

– Такие длинные? – уточнил я.

– Они бывают разными. Иногда они длятся всю жизнь. Но нам с тобой повезло.

Мы лежали практически без движения, запутавшись во влажных простынях и прижавшись друг к другу. Я думал о том, что мог бы жить этой женщиной, и мне не надо было ни пищи, ни воды, ни воздуха. Все произошедшее действительно казалось сном. В этом сне остались и обиды, и невысказанные мысли. Остались замурованными в черный камень прошлого.

– А почему ты не прогнала этот сон? – спросил я, вспомнив, как Лиза лечила меня от ночных кошмаров.

– Не все сны можно прогнать. Моя мать говорила, что иногда что-то свыше посылает нам сны, которые мы должны увидеть.

– Испытания? – предположил я. – Пророчества?

– Нет. Эти сны в миллион раз важнее пророчеств.

Я разлил остатки коньяка, и пустая бутылка теперь серебрилась на полу в свете луны.

– Завтра у меня выходной, – сказала Лиза. – Но я хочу поехать в город. У меня есть дела.

– Ты начнешь собирать вещи?

Она подняла брови.

– Какие вещи?

– Ты ведь не собираешься оставаться в городе?

Лиза вздохнула.

– Я бы с удовольствием переехала к тебе, малыш, но как я буду добираться до работы?

– На моей машине. Так же, как и завтра.

– А когда будешь работать ты…

– … то ты перестанешь работать, так как я не хочу, чтобы ты работала.

Лиза замолчала и бросила на меня обиженный взгляд.

– Но я не могу так, Брийян. Счета, косметика, обувь, одежда…

– Я дам тебе кредитную карточку. Да… какая кредитная карточка? Я вообще собираюсь учиться… в Израиле.

Обиженное выражение ее лица снова сменилось удивленным.

– Учиться? В Израиле?

– Я встретил на пресс-конференции профессора одного из израильских университетов. И он сделал мне очень заманчивое предложение.

Лиза повертела в руках пустую рюмку, после чего закурила.

– Значит, ты поедешь в Израиль. Без меня.

– Разумеется, с тобой. Только мне нужно твое согласие.

– На то, чтобы учить иврит? – улыбнулась она.

– При чем тут иврит? На то, чтобы выйти за меня замуж!

– Замуж?! Но я старше тебя на десять лет… и мне скоро сорок!

– Наверное, это должно вызывать у меня опасение?

Она опять вздохнула, но на этот раз облегченно.

– Я хочу задать тебе встречный вопрос, – продолжил я. – Нужен ли тебе муж-трудоголик, который не спит по ночам и постоянно ездит в командировки? Кроме того, хочу тебе сообщить, что самая терпеливая женщина терпела меня год.

Лиза провела ладонью по волосам.

– Только ты можешь предложить руку и сердце вот так, – сказала мне она. – Ты неподражаем.

– Я хотел тебя предостеречь с самого начала. Чтобы ты знала, с кем связываешься.

И я снова обнимал ее, шептал ей на ухо те пошлости, которые даже мы с ней стеснялись говорить вслух. Я знал, что не отпущу ее, и никто у меня ее не отнимет, но стоило только положить голову на подушку, как страсть разгоралась с новой силой. Та самая, нисколько не изменившаяся за эти годы, противоречащая всем законам природы и здравого смысла. И делающая то, что никому не дано понять.