Джиллиан Хантер - Женитьба порочного герцога

— Ты под действием лекарства, Харриет, — раздраженно сказал Гриффин. — И в таком состоянии с тобой совершенно бесполезно разговаривать.

— Что ты говоришь?

— Это уже не важно.

— Ты сказал, что я бесполезна. Я припомню тебе это. Утром.

Гриффин покачал головой:

— Боюсь, ты вообще не вспомнишь, что мы с тобой разговаривали, и уж точно забудешь о чем. Лучше сразу отнести тебя в постель.

Харриет ахнула, когда он подхватил ее на руки.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — прошептала она, прижавшись к нему щекой.

Добравшись до лестничного пролета, Гриффин крепче обнял ее.

— Розалия Портер. Это имя я нашел на клочке бумаги из дневника Эдлин. Этим клочком она заложила страницу в твоей книге.

— Розалия Портер?

Гриффин ногой открыл дверь в комнату Харриет и поморщился от безвкусицы на египетскую тему. Когда он положил ее на кровать, она посмотрела ему в глаза. Гриффин повернулся, чтобы уйти, но ее взгляд задержал его.

Харриет приподнялась на локте, пребывая в состоянии между сном и явью.

— В романе «Франкенштейн» нет персонажа с таким именем.

Гриффин сел на краешек кровати, расстегнул белую шелковую рубашку и стянул за каблуки ботинки.

— Боже мой, это не имя персонажа из книги. Это имя женщины, и это имя Эдлин записала в свой дневник.

Харриет вздохнула и задумалась.

— Портер. Розалин…

— Розалия. — Гриффин потянулся и сел рядом с ней, привалившись спиной к огромной спинке кровати из красного дерева. — Быть может, когда действие лекарства пройдет, ты вспомнишь что-нибудь.

— Я просыпаюсь, — прошептала Харриет. — Дай мне еще один шанс. Что было написано на этом листке?

Гриффин тяжело вздохнул.

— Что-то насчет того, что я бы не заметил, даже если бы она разговаривала с козлом. Эдлин написала, что ты была более внимательна. И еще, что ты красивая.

— Она так и написала? Что я красивая? Он удивленно посмотрел на нее:

— Как будто ты сама этого не знаешь.

— Откуда мне знать? — Харриет обвилась вокруг Гриффина. Теперь она на самом деле чувствовала, что проснулась. — Что именно ты имеешь в виду?

Гриффин рассмеялся помимо воли.

— Где-то в этих покоях непременно должно быть зеркало. Тебе нужно лишь воспользоваться им, чтобы убедиться в своей красоте.

— Так ты считаешь меня красивой, да? Это правда? — Она положила голову ему на плечо. — Что ж, вам видней, ваша светлость. — Харриет запустила пальцы в его шевелюру. — Надо рассказать все сэру Дэниелу.

У Гриффина пересохло во рту. Волосы Харриет блестели в полутьме. Он в ее постели, рядом с ней.

— Я уже в пути. Разве мои ноги еще не на полу?

— Ты лучше поостерегись, чтобы сам знаешь, кто-то не застал тебя выходящим из моей комнаты.

Взгляд Гриффина блуждал по телу Харриет. Она провела рукой по волосам, словно сирена, знающая себе цену. Женщины часто так делали, и это всегда возбуждало его. Но в исполнении Харриет, да еще в сопровождении манящей улыбки это просто сводило его с ума.

— Конец недели наступил, — пропел он. — Ты помнишь, чем это грозит тебе?

— Разумеется, помню, — прошептала Харриет, замерев в нерешительности. — И, кстати говоря, я нашла себе новое место, так что ты можешь не беспокоиться. Ты был так занят, что я взяла инициативу в свои руки.

— Что еще за новое место? — спросил Гриффин, склонившись над ней.

— Я поеду в Корнуолл. — Что?

Харриет чуть заметно кивнула:

— Там есть местечко под названием Лизард-Пойнт.

— Боже, о чем ты говоришь?

— Там море штормит, там разбиваются о скалы корабли. Это идеальное место для тех, у кого разбито сердце.

Гриффин улыбнулся:

— Возможно, скоро мы оба поедем туда.

— Ты не понимаешь, — сказала она после секундной паузы. — Я предложу свои услуги гувернантки какому-нибудь вдовцу, погруженному в свои печали. Он…

— Он долго не проживет.

— …он будет заботливым и темпераментным. Быть может, он оставит на меня своих детей. А однажды ночью он проберется ко мне в комнату и воспользуется своим положением.

Гриффин рассмеялся:

— Это ему тяжело будет сделать, ведь в твоей постели буду спать я.

— Да ну тебя, — сказала она неожиданно, стукнув его кулачками в грудь.

— Я хотел подождать, — он поймал ее руки и прижал ее к себе, — но теперь я уверен, что предсвадебная суета отвлечет Примроуз от переживаний лучше, чем еще что-либо.

— Чья свадьба? — потребовала Харриет ответа, лицо ее на фоне рыжих волос стало белее мела.

— Франкенштейна и его половинки, — сухо ответил Гриффин. — Хотя я все еще в сомнении, Харриет. На дверях этой комнаты, как ты прекрасно знаешь, нет замка, и тетушка может войти в любой момент и застать нас вместе. Мне это надоело. Кроме того, я хочу всегда держать тебя за руку, когда мы на людях, и чтобы никто не подумал ничего дурного.

Харриет отвела взгляд.

— Я был в муниципалитете и взял специальное разрешение на нашу свадьбу. Что скажешь, Харриет?

Он заметил улыбку на ее лице, которую она безуспешно пыталась скрыть.

— Ты… — Гриффин поднял Харриет на руки. — Ты все знала! Откуда? — воскликнул он. — Я требую объяснений.

Харриет рассмеялась:

— Я только сегодня вечером узнала. Прости, я не хотела, честно. Я и не думала рыться у тебя на столе, но когда я заметила официальную бумагу среди непристойных газетных вырезок с нашим участием, то я просто не удержалась от соблазна.

— Тогда мое предложение лишено элемента неожиданности.

Харриет взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала в губы. Гриффин рассмеялся.

— Примроуз уже в курсе? — спросил он недовольно.

— Нет, — прошептала Харриет, глаза ее лукаво сияли. — Но что-то подсказывает мне, что она не удивится.

Он молча держал ее в объятиях, и секунда казалась им вечностью.

— Я бы уже сегодня взял тебя в жены, если бы не это несчастье, что свалилось на нашу семью.

— Разумеется. Герцог ведь не может жениться, не думая о семье. — Харриет высвободилась из его объятий. — Ступай, пока нас не поймали с поличным. Если это имя хоть что-нибудь значит, сэр Дэниел докопается до сути.

Она была права.

Ему надо поговорить с детективом, пока не начался новый день.

От женского крика у Свирепого Джека Гарднера разболелась печень. Он давно уже должен был ходить в покойниках. Только исчадие ада может от воплей встать из могилы. Это заставило его задуматься, как он попал в гроб. Он принюхался и поморщил нос от резкого запаха.

Господи, посмотрите только на такое безобразие: его погребли в чертовой тачке под ворохом гниющей соломы, репы и еще какой-то дряни. Сверху моросил мелкий противный дождь.

Вопль оборвался, но он успел заметить в чердачном окошке ветхого домишки, торчавшего на углу аллеи, бледное лицо. Ангел смерти махал ему рукой, призывая к себе.

Джек покачал головой, одними губами попросил прощения за то, что разминулся с ним. Если уж он так нужен Аиду в его царстве мертвых, то его посыльным придется побегать за ним. Из тех, кто имел зуб на него, уже выстроилась очередь.

Но ангел смерти в окне исчез в мгновение ока, словно и не было его вовсе, испарился, будто решил, что пропащая душа Джека не стоит того, чтобы бегать за ней.

А возможно, это был ангел милосердия? Давно уже пора показать Свирепому Джеку, что к чему. Но кем бы он ни был, Джек не собирался дожидаться его в тачке с отбросами.

Он с трудом встал на ноги и шаткой походкой побрел в полутьме. Где он? Ему показалось, что он узнает аптечную лавку. На двери висела какая-то бумага.

Джек прищурился, чтобы разобрать мелкий шрифт ниже, затем выругался, сорвал объявление и сунул в карман своего засаленного и выпачканного угольной пылью плаща.

— Пять сотен фунтов, — воскликнул он удивленно, — ты только подумай! — Он смог бы расплатиться с долгами, дать на лапу в магистрате и всем тюремщикам в Ньюгейте, и ему бы еще хватило на пяток лет безбедной жизни. Ради внука, к которому его и близко не подпускали, он бы мог измениться. Или можно было послать все к чертям и упиться до смерти. Впрочем, он и так был на полпути к этому, если верить хирургу, который штопал его в последний раз, словно швея корсет, после неудачной встречи с лезвием ножа.

Боже правый, у него все болело. От него разило за версту. И он все еще не был уверен, что не кружит по улицам загробного города. Ему срочно нужно было выпить. Он все же решил, что ангел смерти с бледным лицом в чердачном окошке столь же реален, как и голоса, доносившиеся из таверны, откуда его с месяц назад вышвырнул Ник Райделл.

Он пересек улицу, и в этот момент из паба вышла проститутка под руку с подвыпившим клиентом, у которого заплетались ноги. Джек спрятался в дверной проем бакалейной лавки, чтобы его не заметили. Туман в голове начал мало-помалу рассеиваться. Джек уже немного соображал, и это навело его на печальные размышления. Он подумал, что никто в здравом уме не станет отдавать награду, которую обещал герцог, чтобы выкупить его гниющий труп у Аида.

Выкуп. Герцог.

Было еще одно объявление.

Объявление это всплыло перед глазами Джека из глубин подсознания. Его затрясло, словно он был марионеткой из театра кукол. Похищение? Академия для юных леди? Будь он проклят, если его сбежавшая дочурка не работает в этой самой академии, будь она неладна. А она у него умница, еще бы, ведь она дочь Свирепого Джека. Она была так похожа на свою покойную мать, что Джек не мог без боли смотреть на нее. И хотя она повернулась спиной к своей семье, он отомстит похитителям. Тот день, когда его дочь похитили, стал днем его воскрешения из мертвых.