Слезы подступили у нее к глазам, и Ники, опустившись на колени у ее изголовья, нежно утер слезинки пальцами.

В ответ на его расспросы Алиса рассказала, как, вернувшись домой, застала там господина Форсеуса, как он избил ее, как она потеряла сознание. Услышав все это, Ники вскочил и принялся расхаживать по комнате. В голове его роились самые черные мысли.

— Клянусь, он больше никогда не посмеет поднять на тебя руку! — сказал он мрачно, когда Алиса закончила свой рассказ. — Со мной ты в безопасности, — добавил он, подойдя к ней и взяв ее за руку.

— Но я не могу пользоваться твоим гостеприимством бесконечно. Да и родители твои не захотят терпеть в доме чужих людей…

Ники решил, что не стоит опять заводить сейчас этот бессмысленный спор, и сказал миролюбиво:

— Давай поговорим об этом, когда ты поправишься. А что до моих родителей, то они уж три года, как сюда не заглядывали. Они живут в основном в своем имении, столица им не по душе. Так что не беспокойся, тебе никто и ничто мешать не будет. А тебя я прошу — говори мне обо всем, что тебе нужно. Думаю, силы к тебе скоро вернутся. Сегодня, должен признаться, ты выглядишь просто восхитительно, — добавил он с нежной улыбкой. — Хочется надеяться, что вечером ты сможешь спуститься к ужину. А сейчас, увы, меня ждут в полку. Не скучай, дорогая, я вернусь не поздно.

— Спасибо тебе за все. Надеюсь, когда-нибудь я смогу тебе отплатить…

«Сможешь, радость моя, сможешь!» — думал Ники, спускаясь по лестнице. Он замечал в себе в последнее время совсем не свойственные ему романтические настроения. Пока Алиса была в забытье, он едва сдерживался, чтобы не обнять ее — такую теплую, беззащитную, манящую, — но так и не позволил себе этого. Более того, пробыв в Петербурге уже целых три дня, он не посетил ни одной другой дамы. Ни цыганок на островах, ни графинь, ни балерин. Почему-то ему хотелось дождаться, когда очнется Алиса. Ники даже не подозревал в себе такой преданности, и останавливали его вовсе не соображения морали. По нескольку раз на день он принимал ледяные ванны, дабы усмирить бушующую плоть, и сам над собой подшучивал, но оставался Алисе верен.

Тем утром Николай пребывал в таком прекрасном расположении духа, что даже настойчивое письмо от его любовницы, графини Амалиенбург, поданное ему за завтраком, не омрачило его настроения. Софи, судя по всему, прослышала о его гостье (сплетни всегда распространяются со скоростью света) и зазывала его на вечер к себе, якобы на игру в карты.

На том же надушенном листке он написал, что придет, и послал ответ с лакеем.

«Оно и к лучшему», — подумал Ники. Связь с графиней Амалиенбург длилась уже почти два года — что, разумеется, не мешало его мимолетным интрижкам с цыганками и артистками. Однако в последнее время она стала обращаться с ним на людях как со своей собственностью, и это ему досаждало. Вот и представился удобный случай порвать их затянувшуюся связь. Софи была искусной любовницей, и, когда Ники хотелось развеять скуку, он с удовольствием развлекался с ней в постели. Она, как никто, умела разогреть его кровь, хотя именно из-за того, что она готова была ублажать его любыми способами, в глубине души он считал ее развратной дамочкой. Впрочем, кроме бездумных забав, ему от нее ничего и не было нужно.

«Что бы выбрать в качестве прощального подарка? — думал он. — Счет в банке или драгоценности? Чего ей больше хочется?» Придумывать что-нибудь было лень, поэтому он выбрал деньги. Вызвав Ивана, велел к вечеру подготовить нужные бумаги.

— Спасибо, Иван. Ты, как всегда, незаменим.

Увидев, что хозяин пребывает в отличном расположении духа, Иван осведомился:

— Понравились ли вам каталоги выставок, которые я вам послал?

— Очень, Иван, очень. Ты даже представить не можешь, какое удовольствие они мне доставили — довольно усмехнулся Ники.

Иван поклонился и вышел, озадаченный неожиданным интересом князя к живописи, но, впрочем, весьма им обрадованный.

На самом деле ничего удивительного в благодушии князя не было. Он в конце концов заполучил то, что хотел: объект его страсти, едва от него не ускользнувший, находился сейчас в соседней спальне. Мало того, Алиса была исполнена искренней благодарности за то, что он для нее сделал. Как все удобно складывается!

Приехав в полк, Николай наскоро проглядел бумаги, ему представленные, за час управился со всеми делами и поспешил домой. Узнав, что Алиса вновь заснула, он не особенно расстроился, поскольку не был человеком нетерпеливым. Да и куда торопиться, когда времени у него предостаточно?

Ближе к вечеру он послал Алисе записку, где спрашивал, что бы она хотела на ужин, и сообщал, что ждет ее в гостиной к семи.

В назначенный час Николай сидел на оттоманке у распахнутого окна и потягивал мадеру. Элегантный черный фрак и белый атласный жилет скрывали его широченные плечи и крепкие руки. Глядя на него, никто не подумал бы, какая недюжинная сила скрывается в этом светском франте.

Услышав, что дверь отворилась, Ники тотчас встал и, подойдя к Алисе, отвесил ей поклон.

— Мадам, — сказал он с безукоризненной вежливостью, — не присоединитесь ли вы ко мне? Глоток мадеры перед ужином возбуждает аппетит. Я приказал подать ужин сюда: погода нынче чудесная, а из этой комнаты открывается восхитительный вид на набережную.

На Алисе было ее единственное платье.

— Боюсь, мой наряд едва ли подходит для ужина, — сказала она, слегка запинаясь и удивленно разглядывая роскошную гостиную с лепниной и позолотой, где на стенах висели подлинники Буше и Фрагонара.

Алиса была поражена тем, как Ники, которого она знала и видела совсем недавно другим — естественным и открытым, — с такой легкостью превратился в человека светского и искушенного в правилах этикета, как непринужденно и спокойно чувствует он себя среди всего этого великолепия. Самой себе она казалась серенькой провинциальной мышкой.

— Дорогая, ты всегда прекрасна, — ответил Ники, ободряюще улыбнувшись.

Он догадался, как неловко она себя чувствует, и посетовал на себя за то, что привычно переоделся к ужину, не подумав, как это смутит Алису. «Надо будет немедленно заняться ее гардеробом», — отметил про себя он и поспешил принести свои извинения.

— Прошу прощения за мой вид. После ужина мне необходимо нанести один визит, поэтому я и переоделся во фрак.

Алиса, удивляясь самой себе, почувствовала при его словах укол ревности.

Николай пригласил ее к столу, расточая комплименты ее роскошным волосами, изумительному цвету лица. Впрочем, это было нетрудно: она действительно выглядела совершенно поправившейся, сияла молодостью и здоровьем. Они сидели рядом, любовались закатом. Постепенно Алиса успокоилась. Ники непринужденно болтал о пустяках, рассказывал столичные новости, и Алиса чувствовала себя на удивление хорошо. Стол был уставлен икрой, сырами, рыбой, холодным мясом, в запотевшем графине стояла водка, и у нее слегка кружилась голова от всего этого изобилия.

— Угощайся, дорогая. В этом году даже во Франции закуски стали весьма популярны. Мы-то, русские, давно знаем, что несколько стопок водки перед обедом способствуют аппетиту. Попробуй хотя бы глоточек. — И, не дожидаясь ответа, он налил водки им обоим. — Твое здоровье, моя радость!

Ужин был великолепен. Князь редко ужинал дома, и расстаравшийся повар-француз превзошел самого себя. Он искренне надеялся, что ради очаровательной гостьи князь изменит своим привычкам, и тогда его удастся побаловать и тетеревом в вине, и рыбой с апельсинами, и нежнейшими паштетами, и воздушными десертами. Да здравствуют женщины! Бедняга повар был счастлив, что ему снова представится возможность показать свои кулинарные умения! Ему надоело подавать хозяину одни завтраки — да и те часа в два дня.


Ники вернулся от графини Амалиенбург поздно ночью, утомленный и раздраженный. Перед картами гостей развлекали шарадами и итальянской певицей. Как же все это банально! Вечер, естественно, затянулся, и поговорить с Софи наедине он смог только за полночь. Мирное прощание, на которое рассчитывал Ники, оказалось вовсе не мирным. Когда он заговорил о расставании и предложил счет в банке, графиня накинулась на него с упреками и заговорила о его новой любовнице.

— Говорят, к тебе ее привезли в бесчувственном состоянии, — с нескрываемой злобой заявила графиня. — Что, теряешь навыки? Неужели, дорогой, теперь тебе приходится затаскивать их к себе в постель силой?

— Дорогая, ты говоришь пошлости, — поморщился Ники.

Черт бы побрал этого старого сплетника, доктора! Разнес небось новости по всему городу. Обычно его мало заботили сплетни, но не хотелось, чтобы имя Алисы трепали на каждом углу.

— А что до навыков, то, когда я их потеряю, обещаю, ты узнаешь об этом первой, — продолжал он ледяным тоном. — Тогда, пожалуй, стану заядлым картежником, как твой муж. Кажется, он сейчас ни на что, кроме партии в вист, не способен? Я же пока что поищу себе иных развлечений.

— Твои «развлечения» всем известны, — фыркнула она. — Не успеешь оглянуться, как твоя новая возлюбленная подарит тебе очередного ребеночка!

— Весьма возможно, — ответил он.

— Весьма возможно? Это все, что ты можешь сказать? Да сколько же у одного мужчины может быть детей разбросано по миру?

— Это закон природы, — ответил Ники, окончательно разозлившись. — Не все женщины так удачливы, как ты, Софи, которая может лечь в постель с кем угодно, нимало не заботясь о последствиях. Большинство дам бесплодием не страдает.

— Да уж, надо думать, твоя новая пассия плодовита, как кошка, и скоро порадует тебя еще одним ублюдком! — взвилась Софи.

— Так или иначе, но я никак не могу понять, какое касательство до тебя имеют мои дела, — медленно проговорил Ники, стараясь сдерживать гнев.

Софи поняла, что в своих оскорблениях зашла слишком далеко. Испугавшись, что лишится своего непревзойденного любовника окончательно, она решила сменить тактику.