III

Латакия встретила пленников безветренной погодой, высокими прибрежными пальмами, стражами-кипарисами, незнакомым говором и тесными рядами торговых лавок.

Тридцатилетний купец Евсевий, довольный удачным приобретением (подумать только, ему удалось купить крепких, здоровых на вид рабов за пятнадцать солидов), в прекрасном настроении прогуливался по рынку. За ним, не отставая, шёл его управляющий, поставленный следить за обширными полями и пастбищами хозяина. Управляющий крепко сжимал в руке цепь, которая сковывала двух рабов с темным цветом кожи, приобретённых для сельскохозяйственных работ.

«Может зайти в ювелирную лавку и подобрать что-нибудь Соломее?» – Евсевий остановился, окинул взором торговые ряды, бросил взгляд на свежую партию только что прибывших рабов.

Внезапно его внимание привлекла красивая девочка, выделявшаяся среди других ярким цветом туники, длинными густыми волосами и каким-то спокойным, отрешенным выражением лица.

Евсевий подошёл поближе, детально рассмотрел фигуру ребенка, отметил правильные черты лица незнакомки.

– Сколько за неё? – латинский язык давался купцу с трудом.

– Десять солидов.

Евсевий не ожидал, что продавец назовёт такую высокую цену. Обычно дети-рабы стоили всего несколько золотых монет. Купец отреагировал на родном арамейском:

– Что ж так дорого?

Продавец уловил недовольство покупателя. Подойдя к девочке, он скомандовал:

– Открой рот, покажи зубы.

Девочка покорно выполнила требование.

– У неё хорошие зубы, волосы, лицо, на теле нет дефектов, посмотри на ноги, – продавец слегка наклонился к ногам девочки и указал на расстояние от лодыжки до колена, – у неё будет хороший рост. Кроме того, она грамотна, знает два языка – финикийский и латынь. Через пару лет продашь её за двадцать солидов. А можешь и оставить для себя.

Продавец хитро подмигнул купцу.

Евсевий ещё раз окинул ребёнка оценивающим взором.

– Возьму за шесть.

– Она воспитана, спокойна и послушна. Ты часто видел таких детей? Меньше восьми не продам.

– Давай за семь.

– Семь с половиной.

Купец взглянул на Юлию:

– Договорились.

Полуденное осеннее солнце с улыбкой провожало очаровательную девочку в путь. Чужая земля встречала ребёнка реалиями взрослой незнакомой жизни.

Присоединившись к темнокожим рабам своего хозяина, Юлия покорно побрела навстречу новой судьбе.

IV

Вскоре процессия приблизилась к жилищу хозяина. Богатый особняк Евсевия напомнил Юлии родительский дом. В центре огороженной каменным забором территории располагался бассейн, вокруг которого размещались двухэтажный дом для хозяев, небольшая постройка для прислуги, кухня, складское помещение. Широкие ворота с обеих сторон охраняли стройные кипарисы. Миртовая аллея вела в просторный сад.

Евсевия встретила молодая женщина лет двадцати пяти, в светлой, расшитой узорами тунике, перевязанной золотым поясом. Её собранные вверх пышные волосы украшала блестящая диадема. Длинные серьги доставали почти до плеч. Красота женщины была яркой, бросающейся в глаза. Высокая грудь, прямые плечи, поднятый подбородок придавали фигуре уверенность, привлекательность и заманчивость.

«Какая красивая! Наверное, это хозяйка дома», – Юлия тайком любовалась возникшим перед её взором образом.

Женщина заинтересованно посмотрела на рабов-мужчин, бросила злобный взгляд на юную незнакомку и ласковым голосом обратилась к Евсевию:

– Господин, обед готов. Все утренние распоряжения выполнены. Жена в сопровождении служанки Анины отправилась к подруге, будет поздно вечером. Что прикажешь сделать с новыми рабами?

– Это рабы для поля. Накорми управляющего и рабов, дай всё необходимое и отправь их на земельный участок. Что касается девочки…

– Разве она не для поля?

– Нет, Соломея. Девочку оставь дома. Я заплатил за неё немалые деньги. Она грамотна, знает два языка – финикийский и латинский. Дай ей хорошую постель, несложную работу и научи нашему арамейскому.

Выражение лица женщины на секунду изменилось, но Соломея быстро взяла себя в руки и произнесла:

– Конечно, мой господин! Такая милая девочка. Обязательно займусь её воспитанием.

Управляющая отдала распоряжения домашним слугам насчёт обеда и жестом позвала Юлию следовать за ней.

Настроение Соломеи на остаток дня безвозвратно испортилось. Женщина никак не могла дождаться вечера, чтобы поделиться огорчением со своей подругой – рыжеволосой рабыней Танитой, услужливой и боязливой.

Ближе к ночи, когда небо бывает усыпано яркими звёздами и бодрящая прохлада побуждает закутаться в покрывало или накинуть тёплый плащ, две приятельницы Соломея и Танита отправились в дальнюю беседку сада обсудить события уходящего дня.

За ними шествовал двенадцатилетний мальчик-раб с серебряным подносом, на котором находились кувшины с вином и соком, бокалы, халва и лукум.

Мальчик поставил поднос на столик, освещенный лампадой, поклонился управляющей и её подруге.

– Можешь идти, Томас. Завтра с восходом вместе с новенькой отправишься помогать на поле.

– Да, госпожа.

Укутавшись в теплые шерстяные покрывала, Соломея и Танита удобно расположились вокруг столика, присев на невысокие скамьи и опершись на маленькие подушки. Танита налила вино в кубки, один из них подала управляющей. Соломея сделала несколько глотков.

– Ты представляешь, Танита, он привёл эту девчонку, как будто у нас не хватает слуг! Я понимаю, нужны рабы для работы на поле. Но в дом?

– Да… а ведь девчонка никакая…

– Танита, ты знаешь, я добивалась Евсевия несколько лет. Вроде бы у нас всё налажено. Он часто зовёт меня к себе. И тут на тебе – подарок! Покупает эту девчонку! Нашёл тоже на что тратить деньги. Лучше бы купил хорошего вина.

– И зачем она ему понадобилась?

– «Дай ей хорошую постель», «научи арамейскому» – я что, сумасшедшая растить себе соперницу? Чтобы через пару лет она заняла моё место?

– Соломея, да не бери в голову. Неужели он может променять тебя на кого-нибудь? Ну скажи, кто, кроме тебя, будет его так любить и ублажать?

– Не видела ни одного мужчины, который бы отказался от своего удовольствия ради любви к нему женщины.

– И как ты собираешься поступить с девчонкой?

– Я уже отдала её в подчинение Идры, – Соломея ехидно ухмыльнулась, – надеюсь, старуха научит её жизни!

Немного помолчав, Соломея добавила:

– До сих пор иногда ощущаю боль от плети Идры. И если бы на теле остался хоть один след, клянусь богами, я бы уничтожила старуху.

Танита вспомнила, как и сама получала той самой плетью. Тем временем управляющая продолжала:

– Девчонка будет работать на кухне, а ещё на поле. Кроме того, я запретила ей показываться на глаза хозяину. Пусть только посмеет. Я могу расправиться с ней не хуже Идры.

– Соломея, послушай, тебя так заботит эта девчонка, а что, жена Евсевия уже тебе не соперница?

– Да ладно. Разве её интересует что-то, кроме хорошего вина? Да и Фалмай всегда может её утешить. Хотя в целом я её понимаю. Ведь Евсевий, торгуя, несколько месяцев в год проводит в море. И что прикажешь делать Тали? Да, ей скучно. И нужно, чтобы кто-то поднимал настроение. Вот и развлекается, как может.

– Да… И детей у Евсевия и Тали нет уже который год…

– Ну и прекрасно! Нужны тебе эти сопливые?

Настроение Соломеи слегка поднялось. Женщины поболтали ещё немного и принялись за сладкое.

Холодный ночной ветер крал тепло и уют. На небо набежали тучи, намечался дождь. Спешно допив вино, подруги побрели готовиться ко сну.

V

Не успела Юлия оглянуться, как с момента, когда она впервые попала в дом к Евсевию, пролетело несколько недель. Вставала девочка с рассветом. Наспех перекусив, отправлялась работать на хозяйское поле, до которого они с Томасом добиралась пешком несколько часов. Возвращалась поздно вечером. В её каждодневные обязанности также входило перемыть посуду, оставшуюся после ужина. Иногда Юлия отправлялась спать далеко за полночь.

Девочка безропотно переносила все тяготы. Свои обязанности исполняла покорно, старательно и с молитвой.

Когда становилось особенно тяжело, Юлия тихонько уходила в сад, укрывалась за одиноким кипарисом и там усердно молилась Богу, пока не находила утешение в Его безграничной любви и милости.

«Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», – эти обнадёживающие слова Господа часто звучали в душе юной девы.

Детей-рабов в доме было немного. Рядом с Юлиной постелью располагалось спальное место одиннадцатилетней Фамари, робкой, тихой девочки. В её обязанности входила помощь на кухне, уборка. На поле Фамарь не отправляли.

Подросток Томас ночевал с мужчинами-рабами. Юлия ежедневно работала с Томасом на поле. Парень не бил девочку за провинности, иногда даже помогал ей. За что Юлия была ему благодарна и иногда делилась скудным ужином или завтраком.

Месяца через два Евсевий вспомнил о Юлии. Это случилось в один из зимних коротких дней.

Вечерний сумрак пробрался в комнату хозяина, освещенную слабым мерцанием настенного светильника. На широкой кровати, укрывшись покрывалом, лежали двое – Евсевий и Соломея. Хозяин устало привстал, облокотился на мягкие подушки. Мужчина размышлял о предстоящем весеннем торговом круизе, об оснастке корабля. Внезапно в сознании Евсевия всплыл образ недавно купленной им красивой девочки. Недолго думая, хозяин спросил о ней у своей управляющей:

– Соломея, как там Юлия?

Вопрос застал женщину врасплох. Желая скрыть нахлынувшие чувства, Соломея повернулась к Евсевию, нежно провела рукой по темным волосам, мягкой бороде, задержала руку на груди хозяина.

– Всё нормально. Освоилась. Прелестная девочка. Только очень ленивая. Евсевий, мне жаль, но Юлия оказалась совсем неспособной к обучению. Сколько я ни старалась, у неё не получилось выучить и пары арамейских слов.