— О да, этим я доволен. Фактически это доказывает, что будущее моего клиента будет лучше обеспечено, если, используя этот интерес, он перейдет в другую компанию. Аудитория последует за ним.

— Не сомневаюсь, что так оно и будет поначалу, — согласилась Келли, — однако, мистер Хастингс, именно эта компания сделала Гранта Эндрюса журналистом-суперзвездой города. Она сможет сделать это и его преемником.

— Никто не делал из Гранта Эндрюса суперзвезду. В нем сочетаются уникальные таланты, они-то и принесли успех вашей службе новостей. Думаю, вам не следует об этом забывать.

— Если мы будем продолжать обмениваться колкостями, это нас никуда не приведет, — сказала Келли, меняя тактику. — Почему бы вам не сказать мне, чего все-таки хочет мистер Эндрюс? Я уверена, что мы можем прийти к соглашению, которое устроит всех.

Кент Хастингс назвал цифру, которая на несколько тысяч долларов превышала ту, что стояла в первоначальном контракте. Хотя она оставляла себе резерв в этом пункте, внутри у нее все сжалось, когда она представила себе, как будет уговаривать Линдона согласиться на требование Гранта. Тем не менее она продолжала спокойно смотреть на агента.

— Что еще? — спросила Келли.

— Новый контракт должен быть заключен на десять лет с соответствующим ежегодным повышением жалованья, — сказал он так просто, как будто просил, чтобы в кабинете Гранта установили кофеварку.

— Это неслыханно, — возмущенно сказала Келли. — Никто в нашем бизнесе не станет заключать контракт на десять лет, и вы это знаете.

— Заключат, если они хотят заполучить Гранта Эндрюса, — настаивал он решительно.

— Что еще? — спросила Келли.

— Есть еще несколько мелких пунктов, но они все изложены в проекте, который я для вас подготовил. Просмотрите его в свободное время, а я зайду завтра.

— Прекрасно, мистер Хастингс, — согласилась она, хотя ей страшно было подумать, что на подготовку встречного предложения у нее остается всего 24 часа. И все-таки она это сделает, даже если ей придется работать всю ночь. Пусть Кент Хастингс думает, что у него есть преимущество, она тоже не новичок в таких делах и сумеет воспользоваться накопленным опытом.

Келли проводила агента до двери, болтая о пустяках, хотя ее голова уже была занята предстоящей работой. Протягивая для прощания руку, она сказала:

— Жду вас завтра.

Хотя пожатие было крепким, Келли почувствовала, что он не в своей тарелке. Внезапно она с некоторым удивлением поняла, что Кент Хастингс не привык иметь дело с женщинами в деловой обстановке. Этот факт следовало запомнить и, если понадобится, использовать в будущем.

— Кстати, мисс Патрик, я вынужден настаивать на одной вещи, пока эти переговоры не будут завершены.

— Да, слушаю.

— Я хотел бы, чтобы вы держались подальше от моего клиента, за исключением каких-либо рабочих моментов, когда вам необходимо общаться с ним непосредственно. В остальных случаях я прошу вас действовать через меня.

— Я понимаю, — сказала она и подумала, знает ли Грант об этом. Она вспомнила слова Джона Маршалла о том, что Кент Хастингс всего лишь работает на Гранта. В таком случае, Грант, безусловно, должен знать, что конкретно предлагает его агент.

Когда Кент Хастингс ушел, Келли вернулась к своему столу, откинулась в кресле и закрыла глаза. Мышцы в плечах свело от напряжения.

За всю свою трудовую жизнь она не могла припомнить другого дня, который бы так эмоционально вымотал ее. Ей хотелось одного — вернуться в свой номер в отеле, залезть под одеяло и заснуть. «Но, — подумала она, массируя себе шею, — такая роскошь мне недоступна». Она открыла глаза и заставила себя читать новый контракт Гранта пункт за пунктом. Она подсчитывала в уме общую сумму сделки, когда Джени по селектору сообщила, что Линдон на проводе.

— Спасибо, Джени, — сказала она, нажимая светящуюся на панели кнопку. — Как поживаете, мистер Филлипс?

— Как, черт возьми, я могу, по-твоему, поживать? — заревел он. — Мой топ-ведущий и мой исполнительный директор делают из себя публичное посмешище. О чем ты думаешь, женщина, дьявол тебя побери?

Что-то в Келли оборвалось, пока она слушала Линдона.

— Одну минуту, — прервала она его, — вы же сами хотели, чтобы я закрутила роман с Грантом Эндрюсом. Я думала, вы будете довольны, что ваш план удался.

— Я говорил тебе, чтобы ты делала все возможное, чтобы заставить Гранта подписать новый контракт, но я не говорил тебе делать это посреди Чикаго и при всем честном народе.

— Я весьма сожалею, что нарушила ваши моральные принципы, однако вы должны меня извинить, мне было трудно определить, где проходит граница.

Получив такой отпор, Линдон несколько успокоился. Когда он снова заговорил, его голос уже звучал спокойнее:

— Ладно, я тебя понял. Как наши дела с контрактом?

— У меня только что закончилась встреча с агентом Гранта. Сейчас я изучаю их условия. Когда я прочитаю весь контракт, у меня будет более полное представление, во что он нам обойдется.

— Ты будешь держать меня в курсе дела?

— Разумеется, — сказала она ласково, — вы же босс.

— Я рад, что ты еще помнишь об этом, — пролаял он и бросил трубку.

Келли покачала головой, которая начинала трещать, и вернулась к работе. Спустя несколько минут телефон зазвонил снова.

— Да, Джени, — сказала она устало.

— Здесь мистер Эндрюс, он хочет вас видеть.

Келли вспомнила предупреждение Хастингса. Однако если Грант пришел к ней в офис, она не может отказаться принять его.

— Пусть войдет, — сказала она.

Когда Грант появился в дверях, беспокойство, которое преследовало Келли целый день, слегка улеглось. На нем были коричневые брюки и крахмальная белая рубашка с открытым воротом. Рукава рубашки были закатаны и открывали загорелые мускулистые руки. Келли вспомнила изумительную скульптуру Микеланджело, которую она видела в Париже, в Лувре. Фигура Гранта производила на нее такое же неотразимое впечатление.

— Привет, леди-босс, — сказал он и сел на край стола напротив нее, его ноги касались ее коленей. — Ты выглядишь усталой.

— Благодарю, — парировала она, — а ты выглядишь так, будто провел отличный уик-энд. Не скажешь ли мне, как тебе это удалось?

Он улыбнулся.

— И выдать один из моих секретов вечной молодости? — сказал он. — За соответствующую плату я мог бы тебе его продать.

— Какова же она?

— Поцелуй.

— Даже не знаю, — ответила Келли задумчиво. — Целоваться с тобой нынче стало довольно дорогим удовольствием. — Она показала на контракт, лежащий на столе: — Я изучаю твои последние запросы.

— Понимаю, — сказал он, — а если мы сделаем этот поцелуй чисто личным? Нашим личным дополнительным вознаграждением?

— Твой агент может это не одобрить, — предупредила Келли. — Меня просили держаться от тебя подальше. Он полагает, что я причиню вред твоему имиджу.

— Так оно, видимо, и есть, но мне уже надоел мой имидж, — сказал он непринужденно.

Ожидавшая услышать совсем другое, Келли была удивлена словами Гранта.

— И как это прикажете понимать? — спросила она.

— Кент хочет, чтобы каждую неделю мое имя связывали с другой женщиной. Он считает, что это дает всем одиноким женщинам среди зрителей надежду, что следующей окажется она.

— Как мило с твоей стороны, что ты его слушаешься, — с насмешкой сказала Келли. — Должно быть, тебе приходится нелегко.

Он внимательно на нее посмотрел:

— Это что — ревность?

— Не льсти себе. Ты можешь пропустить через свою жизнь все женское население Чикаго — мне все равно. Зато для рейтинга это очень хорошо, — отрезала она.

— Вот и Кент так считает, — сказал он и добавил тихим заговорщическим тоном: — Кроме того, мне кажется, что таким образом я как бы проживаю эту жизнь за него. Для него это единственная возможность постоянно крутиться среди роскошных женщин, не вызывая ревности своей жены — она у него тиран.

Келли попыталась представить себе женщину, которая может командовать Кентом Хастингсом. Неудивительно, что бедняге было не по душе вести деловые переговоры с женщиной. Видимо, это слишком напоминало ему его семейную жизнь — единственную область, где он не обладал всей полнотой власти.

— Ты не поделишься со мной секретами его жены? — спросила Келли.

— Чтобы ты воспользовалась ими против меня в наших переговорах? — ответил Грант с деланным ужасом. — Ни за что. Но это ты здорово придумала. Я понимаю, почему Кент хочет, чтобы ты держалась от меня подальше.

— Не думаю, что я представляю собой такую уж большую угрозу, — возразила Келли. — Я же не сумела заставить тебя подписать контракт. Мне даже не удалось уговорить тебя раскрыть один-единственный секрет.

— Это потому, что ты плохо со мной торговалась, — подразнил он. Он не сводил своих глаз, томных от желания, с ее фигуры.

— Давай начнем с поцелуя и посмотрим, что это тебе даст.

Говоря это, он наклонился к ней. Келли знала, что у нее нет сил сопротивляться, даже если бы она этого хотела. Он слегка прикоснулся своими шелковистыми губами к ее губам, дразня ее. Затем обхватил, приподнял и прижал к себе. Когда на этот раз его губы нашли ее, в них уже горели страсть и желание, которые требовали утоления.

У Келли возникло странное чувство, что этим объятием ей придется довольствоваться очень долго, и поэтому все чувства, которые возбуждал в ней Грант, были обострены до предела. Ей хотелось, чтобы они отпечатались в ее памяти, чтобы она могла восстанавливать их в те одинокие часы, когда его не будет рядом с ней, когда ее руки не смогут обвиваться вокруг его талии, как в эти минуты.

Она высвободила руки, еще больше ослабила узел его галстука и сняла его. Потом расстегнула одну за другой пуговицы его рубашки, пока не обнажилась его голая грудь, и положила ладони на мягкий шерстяной коврик из черных волос, под которым громко билось его сердце. Она уткнулась головой ему в плечо, ее гладкая щека ощущала теплоту его тела.