— Мы не подойдем? — спросила она, в то время как Грант уводил ее в сторону.

— Не думаю, что при нынешних обстоятельствах это разумно, — сказал он.

— Наверное, ты прав, — согласилась она, — а если они нас видели? Не покажется им странным, что мы не подошли?

— Возможно. Но лучше рискнуть и не зайти и знать, что, как только мы уйдем, начнутся догадки и предположения о том, что мы делаем здесь вместе, — настаивал он.

Когда решение было принято, Келли попыталась выбросить инцидент из головы. И это было нетрудно. Вокруг было так много интересного, и Грант не хотел ничего пропускать. Они наблюдали, как парашютисты спускались с безоблачного неба над озером, смеялись над клоуном, который ходил в толпе и имитировал гуляющих, слушали еще музыку, закусывали аппетитными кусками пиццы, пирожками со шпинатом и останавливались около каждого киоска. Они разговаривали с молодым ювелиром в одном из них, когда Келли заметила необычное золотое кольцо. Оно было непохоже на другие и оно ей страшно понравилось. Хотя оно было новым, но по дизайну напоминало старинный медальон, который она всегда носила.

— Мне кажется, леди хотела бы примерить это кольцо, — сказал Грант молодому человеку.

— Нет, нет, не надо, — сказала она, — оно прелестно, но…

— Без всяких «но». Оно тебе нравится?

— Да.

— Тогда примеряй, — сказал он, взяв кольцо у ювелира.

Твердо держа правую руку Келли, он надел ей кольцо на безымянный палец. Кольцо пришлось впору.

— Мы берем его, — сказал он твердо, не давая Келли снять кольцо.

Когда они пошли дальше, Келли снова попыталась снять кольцо.

— Я не могу его принять, — сказала она.

— Почему? Ты же знаешь, сколько вы мне платите, и я могу себе это позволить.

— Не в этом дело.

— Тогда в чем? — спросил он нетерпеливо. — Келли, мне хочется тебе его подарить. Мне нравится, как блестят твои глаза, когда ты смотришь на него. Как у маленькой девочки наутро после Рождества. Не лишай меня этого удовольствия.

— О, Грант, — сказала она ласково, — их взгляды встретились: — Как я смогу сказать «нет», когда ты говоришь такие слова?

— Надеюсь, не сможешь, — согласился он и нежно погладил ее по щеке: — Итак, каков вердикт?

Она встала на цыпочки и чмокнула его:

— Спасибо тебе, Дед Мороз.

— Не за что, — сказал он, громко смеясь, и обнял ее. — А теперь давай поищем место в тенечке, чтобы послушать Арету Франклин. Мне кажется, я не смогу больше сделать ни шагу.

— Не хочешь ли ты сказать, что такой активный отдых тебе не под силу, — подразнила его Келли.

— Конечно, нет. Я привык проводить субботу, растянувшись на диване перед телевизором, а теперь ты заставляешь меня стоять на ногах целый день уже в течение двух недель подряд.

— Насколько я помню, ты не все время стоял, — парировала она, глядя на него с улыбкой. — И, кроме того, я бы рада посочувствовать, но подозреваю, что тебе полезно двигаться.

— А, я догадываюсь. Ты хочешь, чтобы я был в форме во время ежегодного врачебного осмотра.

— Вот именно, — согласилась Келли. — Мне бы не хотелось повышать твои страховые выплаты вдобавок к остальным излишествам в твоем контракте.

— Осторожней, — предупредил он, хотя в глазах его появился дьявольский блеск, — а то я напомню тебе, что если ты будешь играть не по правилам, то вообще не будет никакого контракта.

Келли хитро улыбнулась:

— Забудь о том, что я сказала.

Он кивнул:

— Правильно, — потом остановился и огляделся. — Как насчет этого? — спросил он, указывая на пока еще свободное место на траве, под большим раскидистым дубом.

— Отлично, — ответила она, с удовольствием усаживаясь на прохладную траву. — Есть только одна небольшая проблема.

— Какая?

— Отсюда не видно сцены.

— Это не проблема — это реальность. Я отказываюсь сидеть на одной из этих жестких скамеек среди толпы только ради того, чтобы видеть Арету Франклин. Здесь нам будет удобно и слышно, и этого достаточно, — сказал он, сев рядом с ней.

— Вы знаете, мистер Эндрюс, — сказала она, как бы внезапно сделав открытие, — в нашем характере есть явные диктаторские замашки.

— Знаю, — ласково прошептал он, как будто она сделала ему комплимент. — И в вашем тоже — это и делает наши отношения такими интересными.

— Грант Эндрюс, я не диктатор! — горячо возразила Келли. — Спросите любого в телекомпании. Я сторонница руководства с учетом мнения сотрудников.

— Разумеется, — согласился он, улыбаясь, — до тех пор пока все идет по-твоему.

— Это неправда!

— Неужели? Столько шума относительно переговоров по моему новому контракту, но я что-то не припоминаю, чтобы ты изменила хотя бы один пункт после того, как ты сама выработала все условия.

— Это потому, что ты сам не захотел ничего менять, — возразила она. — Я прислушиваюсь к любому твоему разумному пожеланию.

— Что ты понимаешь под «разумным»? — парировал он. — Это отвечает твоим понятиям о приемлемости или моим?

— Если мы ведем переговоры, то это должно быть приемлемо для нас обоих, и взаимные компромиссы неизбежны.

— Помните об этом, когда переговоры возобновятся, леди-босс, — сказал он.

— Раз уж мы об этом заговорили, мы можем возобновить их прямо сейчас, предложила Келли.

— Испортить такой прекрасный вечер? Ни за что! С этого момента любые переговоры, которые мы будем вести, будут проходить в гораздо более деловой атмосфере, чем эта. Господи, на небе полная Луна, сейчас раздастся нежнейшая музыка, я устал, и ты наверняка сможешь уговорить меня на все, что угодно.

— Правда? — спросила Келли тихо и наклонилась, чтобы слегка дотронуться губами до его губ. — Что именно мне нужно для этого сделать?

— Просто продолжай, — прошептал он и уложил ее рядом с собой. Затаив дыхание, она снова прижалась губами к его губам, но на этот раз он не уклонился. Грант крепко прижал ее к себе, и она почувствовала его теплый и влажный рот.

Когда он, наконец, отпустил ее, Келли спросила прерывающимся голосом:

— Тебе не кажется, что мы несколько стары, чтобы обниматься в общественном месте?

— А при чем тут возраст? — ответил Грант. — Посмотри вокруг, мы здесь не одни.

Оглянувшись, Келли увидела, что он был прав. Вокруг них сидели и лежали в обнимку пары, соблазненные звездным небом и романтичной музыкой, которая лилась из усилителей, установленных на сцене. Хотя в песнях Ареты Франклин говорилось в основном об ушедшей любви, ее аудитория, по-видимому, не обращала на это внимания. Очевидно, они верили, что ночное волшебство будет длиться вечно. Келли тоже хотелось в это верить, но здравый смысл подсказывал ей, что ее отношениям с Грантом все еще грозит много неприятностей. Эта мысль испугала ее, поэтому когда Грант снова обнял ее, она прижалась к нему.

Как будто почувствовав ее страх, Грант прижал ее покрепче:

— В чем дело, Келли? Ты дрожишь.

— Я просто немного замерзла, — ответила Келли. Она знала, что не сможет сказать ему правду, не сможет признаться, что боится его потерять.

Внезапно Келли поняла, что хочет побыть с Грантом наедине. Она хотела, чтобы он любил ее, чтобы показал ей, как только он мог, что она не только способный руководитель, но и женщина, которую можно любить и желать. Казалось, только Грант мог сплавить эти два аспекта ее личности в одно целое. «У настоящей феминистки случился бы удар, услышь она такое», — подумала Келли с улыбкой. Ну что ж, ничего не поделаешь. Она доказала, что может справиться одна, но она устала от одиночества.

Стойкость и независимость — замечательные качества. Они помогли Келли выстоять в трудные времена. В желании иметь рядом с собой любимого человека, который становится частью твоей жизни, нет ничего плохого.

Встреча с Грантом доказала это. Впервые в жизни Келли чувствовала, что готова на компромисс, готова поступиться частицей независимости, которой она так долго гордилась.

— Передумала насчет публичных объятий и поцелуев? — спросил он насмешливо.

— Я думаю, нам надо пойти куда-нибудь, где не будет зрителей, — заявила она храбро. — Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что это единственная идея, которая способна заставить меня сдвинуться с места, — сказал Грант, крепко поцеловав ее перед тем как встать и помочь ей подняться.

Грант отряхнул траву с ее летнего платья и с ее обнаженных плеч. Его пальцы на мгновение задержались на задней чувствительной части шеи. Губы Келли раскрылись, она смотрела на него снизу вверх в ожидании поцелуя. Вместо этого он взял ее под руку и осторожно повел через заросшую травой поляну, чтобы не задеть расположившиеся кругом пары.

— Мне кажется, что я иду по минному полю, — сказала Келли и хихикнула.

— Очень похоже. Могу представить себе, что будет, если ты случайно наступишь на какую-нибудь парочку.

Они шли рука об руку, остановившись только раз посмотреть на воздушный розовый шар, который вырвался из рук ребенка и бешено летел в темном небе. Малыш ревел, в то время как родители тщетно пытались отвлечь его внимание от шарика, который улетал все дальше.

Когда Келли и Грант достигли ворот, она остановилась и оглянулась назад, на ее лице мелькнуло печальное выражение.

— Что-нибудь не так? — спросил Грант.

— Это был такой замечательный день. Мне так жаль, что он кончается.

— День еще не кончился, — заверил ее Грант и поцеловал ее, — ни в коем случае.

Келли обняла Гранта за шею. Все ее чувства рвались наружу от безумного желания, когда она прижалась к нему. Их страстный поцелуй не оставлял сомнений в тех чувствах, которые они испытывали друг к другу.

Затем неожиданно ночь вокруг них взорвалась светом, как будто издалека Келли слышала голоса, называющие имя Гранта, а потом и ее собственное. Когда она хотела высвободиться из его объятий, он прижал ее голову к своей груди и попросил не двигаться.