– А я, – продолжила Марта, – была однажды с очень известным человеком, не стану говорить тебе его имени: скажу только, что его инициалы Дж.Б. Ну вот, я пришла к нему в его номер, и он тут же захотел меня трахнуть. Он даже не хотел терять времени на то, чтобы мы раздевались. Он швырнул меня на кровать и сжал в объятиях. На мне была нитка жемчуга, она тут же разорвалась и жемчужины рассыпались по полу. А дальше только он пытался подойти ко мне, как поскальзывался на этих жемчужинах. Он напоминал человека, бегущего на месте. То перебирал ногами и не мог сделать ни шага. Я хохотала, а он орал как ненормальный. Наконец он сдался и плюхнулся на кровать рядом со мной. Он рассказал мне, что него отец был убит при штурме Са-Хуан-Хилл.

– А я… – начала было Элен и умолкла. Обе вдруг погрустнели, и с улыбками замерли в сгущающихся сумерках.

Но вскоре они встряхнулись и снова начали потягивать виски, как и положено дамам.

– Скажи, – нарушила наконец молчание Элен, – что произошло после того как вы с Джоу занимались этим в экипаже в Центральном Парке?

– Ну, после этого он сделал мне предложение – за чаем в «Плаве», куда мы поехали после того, как он меня трахнул.

– И вы сразу согласились? – сгорая от любопытства спросила Элен.

– Нет, не сразу. Я не давала ответ почти три месяца. К тому времени мои чувства к Джоу изменились. Я по-прежнему очень любила его. Но я успела уже узнать его получше. Я узнала о его невозможных фантазиях и его неспособности – полной неспособности любить одну женщину. Для Джоу женщины

– как витамины. Он не может без них существовать. Они нужны ему точно так же как холодный омар и теплый бренди. Они заряжают его энергией. Поэтому я была уже влюблена не только в него, но и в саму любовь. В саму идею любви. Она казалась для меня самым важным в жизни и я не хотела терять ее…

– О, да, да…

– К тому же я была беременна. Поэтому я сказала Джоу, что согласна стать его женой. Он был удивлен. По-моему, он тогда уже забыл, что сделал мне предложение. Но тем не менее, он очень галантно женился на мне. Надеюсь, он никогда не жалел об этом. Я во всяком случае об этом не жалею. Еще виски?

– Ну… да.

Элен осталась одна в гостиной. В голове у нее все плыло. Но она была решительно настроена сохранять трезвость мысли. Это был потрясающий день. И она не хотела, чтобы он кончался. Она ничем не хотела его отравлять – ни рвотой, ни пьяным бредом, никакими другими глупостями. Ей очень хотелось есть.

Марта Родс вернулась с новыми коктейлями, но не принесла никакой закуски. Она подала стакан Элен, плюхнулась в свое кресло, широко расставила ноги и прикурила еще одну сигару.

– А когда, – сказала она, отпивая глоток мартини, – когда ты любишь одного человека, а потом начинаешь любить саму идею любви, тогда ты… ты…

Она замолчала, покрутила в руке стакан, заглянула в него, словно увидела в первый раз и перевела взгляд на Элен.

– Ну, просто это становится шире. Я только так могу это объяснить. Начинаешь с любви к одному человеку, затем любишь саму идею любви, а затем это начинает включать в себя весь отвратительный, прекрасный, добрый и порочный род людской. Нет ни одного человека, которого ты не смогла бы полюбить. Всех этих несчастных созданий ты хочешь прижать к своей большой груди. Про себя ты знаешь, какие они все ужасные и одинокие. Но это не важно. Важно лишь то, что начав с любви к одному, а потом возлюбив саму идею любви, ты наконец достигаешь состояния, когда с кем бы ты не встретилась, ты стремишься к слиянию душ.

– О, да, – выдохнула Элен.

– К слиянию двух душ, – медленно повторила Марта Родс, – глядя на Элен. – Так я думаю, – громко добавила она, хотя никто ее об этом не спрашивал.

Теплый покой снизошел на них.

– Дети помогают, – промолвила Марта. – Очень помогают. У тебя ведь нет детей?

– Нет.

– Была когда-нибудь замужем?

– Нет.

– Хочешь иметь детей?

– Да, – ответила Элен и слезы навернулись ей на глаза. – Очень.

– Они помогают, – кивнула Марта. – Сколько тебе лет, детка?

– Сколько лет? – смущенно переспросила Элен. – Тридцать три или тридцать шесть. Где-то около. Я столько раз врала, что сама уже не знаю сколько мне лет. Никто не шлет мне поздравительных открыток.

– Ты знаешь, когда у тебя день рождения?

– Да. Четырнадцатого мая.

– Я буду посылать тебе поздравительные открытки, – сказала Марта Родс. – Каждый год.

Элен встала, подошла к Марте и поцеловала ее в щеку.

– Вы замечательная, – сказала Элен. – Боже, какая вы замечательная.

Марта протянула руки и крепко обняла Элен, прижав ее к себе.

– Держись, детка, – пробормотала она.

Элен тупо кивнула.


После этого она сразу же отправилась домой, даже не допив свой коктейль. Придя к себе, она скинула обувь и тут же легла в постель, моментально провалившись в сон. Она проспала почти два часа.

Проснувшись, она бросилась к холодильнику. Она съела два пучка зелени, помидор, три ломтика салями с хлебом, половинку соленого огурца, два яйца вкрутую, большой кусок Чедера, выпила целую банку холодного ананасного сока, съела крылышко холодного цыпленка, два миндальных печенья и пол-плитки шоколада с миндалем, который так промерз, что стал серого цвета.

Она съела все это стоя, прямо у раковины, даже не потрудившись достать тарелку и сесть за стол. Сама не своя от голода, она просто глотала все подряд.

Наконец с раздувшимся животом, но ощущая себя значительно лучше, вернулась в гостиную, села на стул, глубоко вздохнула и похлопала себя по животу. Прикурила сигарету и почувствовала, как дым исчезает где-то внутри нее.

Вскоре она уже спокойно сидела и с улыбкой вспоминала Марту Родс.

Какая замечательная, говорливая старуха! И она будет посылать ей поздравительные открытки ко дню рождения. Элен не сомневалась в этом.

Она подумала о жизни Марты с Джоу. Потом подумала о своей собственной жизни. Она решила, что Марта была счастливой, по крайней мере настолько счастливой, насколько это вообще возможно. А поэтому…

Поэтому Элен достала из ящика лист желтой бумаги и ручку. Она собиралась составить Личный Балансовый Счет, выписав все свои достоинства и недостатки. Она прочитала в женском журнале, что это нужно сделать, если вы неудовлетворены своей жизнью и хотите все изменить. Абсолютно откровенно вы составляете такой список, потом избавляетесь от недостатков и совершенствуете достоинства. И тогда вы обретаете счастье.

Она провела черту посередине листа. Левую колонку она озаглавила «Плохие качества», правую – «Хорошие качества».

Она решила начать с «Плохих качеств». Развязаться с ними поскорее. Она написала:

– Я слишком много пью.

– Слишком много ругаюсь.

– Сплю со слишком многими мужчинами.

– Недостаточно часто пишу братьям и их семьям.

– Я завидую Пегги Палмер.

Последнее признание далось ей не так легко, и она сходила на кухню, чтобы смешать себе виски с водой. Она вернулась со стаканом за стол и написала:

– Я слишком много пью.

Но тут же поняла, что уже написала это и переправила «пью» на «курю». Получилось:

– Я курю слишком много.

– Затем с самообличающей откровенностью она принялась строчить так быстро, как только могла:

– Я должна была помочь Гарри, но я этого не сделала.

– Иногда я мерзко веду себя с Юком.

– Я считаю Чарльза Леффертса ничтожеством.

– Я ненавижу попугая и совсем о нем не забочусь.

– Мне следует чаще принимать ванну и пользовать дезодорантом.

– Я должна регулярно ходить в церковь.

– Я должна жертвовать деньги на благотворительность.

– Я могла бы усыновить ребенка из какой-нибудь другой страны через один из благотворительных фондов. Это недорого, и я вполне могла бы сделать это при своей зарплате, если бы перестала пить. Или, если бы не собиралась В Пернамбуко.

– Я принимаю слишком много таблеток.

– Я не каждый день делаю зарядку.

– Мне следует больше читать хороших книжек и духовно развиваться.

Она остановилась, покусала кончик ручки и сделала большой глоток виски. Затем добавила:

– Я слишком много пью.

Застонав, она вычеркнула этот пункт и вместо него написала:

– Я одеваюсь слишком вызывающе для своего возраста.

– Я вру, если требуется сказать свой возраст.

– Мне следует чаще ходить в музей.

Больше ей ничего в голову не приходило, но список казался неполным. Наверное, она что-нибудь упустила. Она добавила:

– Мне следует больше молиться.

Пожалуй все… На этом можно было остановиться. Она перечитала список. Он выглядел вполне удовлетворительно. Она сделала еще глоток виски, перечла список и пронумеровала качества. Получилось двадцать одно «плохое» качество.

Прежде чем начать выписывать «хорошие» качества, она смешала себе свежий коктейль, вернулась за стол, вздохнула, взяла ручку и…

– Я привлекательна.

– Я нравлюсь мужчинам, а мужчины нравятся мне.

– Я бываю кое в чем щедрой.

– Я всегда чистенькая и аккуратная.

Вот уже четыре «хороших» качества. Вспомнить их не составляло труда. Она сделала еще глоток и продолжила:

– Я много работаю и у меня неплохо получается.

– Я стараюсь помогать людям.

Но это показалось ей слишком похожим на номер три («Я бываю кое в чем щедрой»), и она с грустью вычеркнула этот пункт. Затем написала:

– Я любила Рокко и хорошо заботилась о нем.

– Я сделала все, что смогла для Гарри, что бы там из этого не вышло.

– Я помогла Юку. Я знаю, что помогла.

– Я вела себя порядочно с Чарльзом Леффертсом даже несмотря на то, что он ничтожество.

– Я была добра с Джоу Родсу и мне понравилась его жена.

Получалось десять «хороших» качеств. И давались они ей все с большим трудом. Ей казалось очень важным, чтобы их оказалось тоже не меньше двадцати одного. Решив, что вычеркнутое «Я стараюсь помогать людям» было не совсем тем же самым, что и «Я бываю кое в чем щедрой», она вписала это обратно: