— Кончайте же с этим побыстрее!

— Всему свое время, Фоко.

Лионесс смаковала восхитительно сладкий вкус своей победы. Теперь, когда он без сомнения был надежно связан, она позволила себе украдкой осмотреть внушительную фигуру своего пленника.

Слухи оказались не совсем точными. Этот мужчина оказался не просто крупным. Пред ней стоял титан, подобный мифическим воинам древности. Отверстия в сетчатой кольчуге, защищавшей его ноги, позволяли увидеть крепкие бугристые мускулы, словно рвущиеся на свободу.

Девушку восхитило великолепие его простого черного сюрко [5]. Сукно плаща, хоть и порванного в клочья, очевидно, было очень хорошего качества. Лионесс подумалось, что если ткань такая же, как и мускулы, скрытые под этим платьем, то трогать его руками все равно, что котенка гладить.


Ее внимание привлекли длинные деревянные ножны, висящие у него на боку. На поверхности были искусно выгравированы парящие соколы. Широкий ремень на его талии служил не только для крепления ножен: он как нельзя лучше подчеркивал великолепные очертания мужской груди.

Мускулы под кожей у рыцаря играли в молчаливом стремлении разорвать сковывавшие его путы. Лионесс заметила, как сильно расширялась его грудная клетка, и вздувались бицепсы на руках при каждом усилии.

Она подняла голову, посмотрела на его лицо и содрогнулась. Если сила его так же велика, как и решимость, проявившаяся на лице рыцаря, то он может вскоре вырваться на свободу. Его полные губы превратились в жесткую линию. На щеке бешено бился пульс. С одной стороны смуглоту лица нарушала лишь ранка от удара ее перчаткой. С другой стороны от уголка глаза ко рту, словно слеза, тянулся тонкий белый шрам.

Рыцарь наклонился вперед. На краткий миг непослушные волосы скрыли его лик. На доходящей до плеч шевелюре заплясали блики солнечного света. Когда он выпрямился, одна черная, как вороново крыло, прядь, невзначай упала на его лицо. У Лионесс пальцы зачесались от желания вернуть своевольный локон на место.

Она заглянула ему в глаза и пришла в ужас, обнаружив, что Фоко внимательно рассматривает ее. В его светло-карих зрачках плясали искорки золотистого света. Это переливчатое сияние вспыхнуло и погасло, само по себе.

— Смотрите как следует, миледи, — зло упрекнул он — потому что я стану являться к вам в кошмарных снах. Вы еще пожалеете, что вообще увидели меня.

Девушка тут же отвернулась, чтобы скрыть внезапно окрасивший лицо стыдливый румянец. Лионесс заскрежетала зубами. Какого дьявола она так внимательно рассматривает эту гнусную скотину? Собравшись с мыслями, она снова повернулась к нему.

— Золотые слова для того, кто связан, словно выхолощенный мерин.

Два черных крыла бровей взметнулись над прекрасными очами Риса. Такой поразительный взгляд мог бы кого угодно убить наповал.

К ее изумлению, он только посмеялся над ней. От отчаянья, послышавшегося в этом смехе, вдоль позвоночника Лионесс прокатилась волна сожаления. Она посмотрела на пленника и нахмурилась. Под неистовым гневом, так оживившим его взгляд, скрывалось что-то похожее на… боль.

Такое же выражение она видела в отполированной поверхности собственного зеркала. Боль. Потеря. Они всегда преследовали ее в ночных кошмарах.

Что Фоко известно о боли? Или о потере? Этот человек сеял смерть и разрушение просто так, от нечего делать. Он не задумывался о жизнях, что были при этом сломаны или даже разрушены. Нет, она-то знает — вовсе не боль мерцает в его глазах, хотя как иначе описать это чувство.

Даже если дьявол и сохранил крупицу раскаяния в его черной душе, какая ей разница? Ничего уже не изменишь. Гийома не воскресить. Как же ей за оставшееся время найти себе супруга? Ибо без мужа, король Стефан отберет Таньер.

Звук колес деревянной повозки, громыхающей по твердой, изрытой колеями дороге, прервал ее тягостные размышления. Приехали еще несколько человек, чтобы помочь избавиться от трупа Фоко. Однако громкая брань Джона лишь усилила ее колебания.

Внезапно, один из людей Гийома, потеряв самообладание бросился к ее пленнику, намереваясь пронзить его мечом.

— Нет! Он мой!

Никто не вправе закончить начатое. Только она. Бросившись к Джону, она сбила его с ног и выхватила у него меч. Крепко удерживая оружие обеими руками, она повернулась к Фоко. Выпрямив спину, собираясь с духом и готовя себя к тому, что должно произойти, Лионесс шагнула к нему. Она выбрала точку у него на груди, наметив цель.

— Смотри на меня, черт бы тебя побрал! — девушка исполнила его приказ. — Если уж у тебя достало храбрости забрать мою жизнь, имей мужество смотреть, как я умираю.

Честь и отвага — вот идеалы, которыми жил ее отец, эти качества Лионесс вырабатывала и в себе самой. То же самое отражалось в блеске его твердого взгляда.

Девушка в ужасе остановилась. Что же она чуть не натворила? Это была бы уже не месть.

Внутри все скрутило. Это было бы убийство.

Меч в ее руках дрогнул. Мужчина буравил ее взглядом. Он готов принять смерть. И не в пример трусу, не станет умолять сохранить ему жизнь. Меч покачнулся и выпал из ее руки.

Лионесс словно очнулась от оцепенения и внимательно посмотрела на Фоко.

Он твердо выдержал ее взгляд.

— Миледи, вы совершаете роковую ошибку.

Она приняла решение.

— Тащите его в повозку! — крикнула Лионесс своим людям.

Фоко безуспешно боролся с мужчинами, которые почти-что на руках перенесли его в поджидающую повозку для сена. Его угрозы и ругань давили ей на уши.

Не желая выслушивать его тирады на обратном пути в Таньер, Лионесс перегнулась через край повозки и приказала:

— Заткнись, Фоко!

— Ты заплатишь за это. Все вы заплатите. — Фоко злобно глянул на мужчин. — И вы слушаетесь приказов этой сопливой девчонки?! Король найдет и покарает каждого из вас.

Его пустые угрозы привели ее в ярость.

— Фоко, я тебя уже предупредила. Замолчи! Или я найду способ заткнуть тебе глотку.

В ответ он злобно огрызнулся:

— Ты, мелочь писклявая, ты хоть понимаешь во что влезла?! Настанет день, когда ты раскаешься в содеянном.

— Я точно знаю, чего хочу и ни в чем раскаиваться не стану.

Схватив из телеги грязную, мятую тряпку, она скатала ее в шарик.

— Может вот это остановит твои угрозы?

Тряпка, заткнутая в рот, прервала поток гневных проклятий Фоко. Лионесс попятилась от ненависти и злобы, горевших в его взоре. Его молчаливое обещание страшной мести за ее деяния было понятно и без слов.

Не будь ее намерение отомстить столь твердым, Лионесс поняла бы, что позорит себя. Если бы ее чувства к Гийому были менее сильны, она бы не задумываясь приказала освободить Фоко и уехала. Но утраченная любовь ожесточила ее сердце.

Поспешно взобравшись на лошадь, девушка обогнала остальных и направилась домой. Оставшись наедине с собственными мыслями и зловещим криком парящего высоко в небе сокола, Лионесс громко проворчала в пустоту:

— Фоко должен заплатить за свое вероломство. У меня есть свидетель, который докажет его вину.

Люди Гийома принесли его хладный, обезображенный труп обратно в Таньер. Они описали убийцу, оборвавшего жизнь дю Пре.

Последняя деталь, о которой ей рассказали люди Гийома, оказалась более чем красноречивой. Глаза того человека под темным норманнским шлемом [6]отливали позолотой. Как и хищная птица, в честь которой его назвали, он пронзительно посмотрел на добычу, прежде чем убить.


Конечно, Фоко до неузнаваемости искалечил ее благородного Гийома. Поэтому сомнений не осталось. Неважно, да пусть хоть все воины Фоко окажутся у ворот ее замка. Пусть приходят. Вскоре они уяснят, что имя само по себе не всегда может защитить их от расплаты за грехи.

Она обрадовалась, увидев мощные, серые стены своего замка. Лионесс легким галопом пустила лошадь вперед; на ее окрик «Таньер!» мгновенно отреагировали люди, находившиеся в смежных башнях над въездными воротами. Подъемный мост медленно опустился, а металлическая решетка поднялась, открывая вход во внешний двор.

Через вторые ворота она въехала во внутренний двор замка и соскользнула со взмыленной лошади. Передав поводья поджидавшему ее пареньку-конюху и задержавшись на некоторое время, чтобы отдать распоряжение, которое и так было бы выполнено:

— Проследи, чтобы о нем хорошо позаботились, Саймон. — Лионесс направилась к высоком ступенькам крыльца, ведущего в большой зал.

Она на миг остановилась, чтобы узнать от своей служанки Хелен, что прибыло послание от священника дю Пре, прежде чем очутиться в благостной тишине собственных покоев. Она наспех стянула тяжелые доспехи со своего мокрого от пота тела.

— Матерь Божья, как они это носят?

Вздох сорвался с ее губ, когда она сорвала плотную нижнюю сорочку с разгоряченного тела.

Освободившись от старых, заскорузлых кожаных доспехов и исподнего, она схватила с кровати пергамент и развернула его, падая на тюфяк. Наспех подцепив кончиком ногтя сургучную печать, Лионесс развернула свиток и пробежала глазами по содержанию [7].


Она не смогла сдержать смеха, вырвавшегося из груди. Впервые за многие месяцы, Лионесс испытала некоторое облегчение и удовлетворение. Господь услышал ее молитвы.


Лионесс остановилась, войдя внутрь замковой темницы. Даже спящий и прикованный цепью к ложу, Фоко выглядел весьма внушительно. Был ли он и в самом деле порождением дьявола? Получал ли удовольствие от сражений и убийств? Шрамы, избороздившие его тело, свидетельствовали о доблести. Наверняка ему удалось оправиться после стольких ранений и выжить благодаря силе и коварству. Кто он — воин, которого нужно прославлять или же демон, которого следует бояться? Доблесть или колдовство?