Монтклиф вздохнул.

– Хочу вам кое-что сказать, что, наверняка, вас шокирует. Я никогда не думал, что Лора способна на такой обман.

– Прошу прощения?

Он сжал губы и произвел глубокий вдох.

– У Лоры внебрачная связь.

Вирджиния раскрыла рот. Только вчера вечером ее протеже утверждала, что ухаживания мужчин ее не интересуют.

– Вы в этом уверены? – справилась она.

– Да, – кивнул он. – Я застал ее наедине с этим повесой Беллингемом.

Вчера на балу у Вирджинии Беллингем выпросил у нее адрес Лоры, чтобы вернуть фляжку Джастина. Вирджиния подозревала, что он рассчитывал завоевать Лору, но, поскольку он увидел ее вчера впервые, идея связи показалась ей маловероятной.

– Возможно, вы неверно истолковали причину его визита к ней, – предположила она.

– Уверяю вас, нет, – возразил Монтклиф. – Лора заявила, будто граф ее жених, и он это подтвердил.

Вирджиния с трудом удержалась, чтобы не ахнуть. Беллингем всегда говорил, что не имеет намерения жениться, даже если все его богатство перейдет в собственность короны. Весь бомонд знал, что он убежденный холостяк, однако это не мешало амбициозным мамашам пытаться соблазнить его своими дочерьми.

– Эта помолвка и вправду неожиданная, – согласилась Вирджиния.

– Как это ни прискорбно, но я уверен, они солгали, – заметил Монтклиф. – Они сказали, что обручились тайно.

Мысли Вирджинии лихорадочно закрутились. Зачем Беллингему это понадобилось? Его поступки всегда отличались логикой и методичностью. Очевидно, она не все знала.

– А они не объяснили, почему хотят сохранить свою помолвку в тайне?

Монтклиф снова промокнул лоб.

– Сказали какую-то глупость касательно постепенного знакомства моего племянника с Беллингемом. Наверняка придумали эту ложь на ходу, лишь бы скрыть свое безнравственное поведение. – У Монтклифа гневно затрепетали ноздри. – Я никогда не думал, что за оболочкой респектабельности скрывается бесстыжая распущенность.

Вирджиния думала иначе.

– Отец Лоры – викарий, как вы знаете.

– Но что в действительности нам о ней известно? Мой дорогой покойный братец был, несомненно, очарован ею, хотя она занимала куда более низкое положение. Боюсь, она приехала в Лондон с одной-единственной целью – найти любовника.

Вирджиния хотела спросить его, не из собственного ли опыта он пришел к такому выводу, но не стала опускаться так низко.

– Понимаю вашу заботу о племяннике. Вы останетесь в Лондоне до конца сезона?

– Я не могу, – сказал Монтклиф. – Как вы знаете, у меня большая семья, и такие траты мне не по карману. Поэтому я нуждаюсь в вашей помощи.

Вирджиния нахмурилась. Он ведь не деньги приехал просить.

– Что именно вы хотите?

– Присмотрите за Лорой. Мне не по душе обман, но в данном случае придется огонь выжечь огнем.

– Прошу прощения?

– Войдите к ней в доверие. Разговорите ее, сделайте вид, будто сочувствуете. А потом сообщите мне в письме о ее действиях.

Вирджиния поднесла руку к горлу и отшатнулась от него.

– Леди Аттертон, прошу меня простить. Но меня заботит судьба племянника. Я бы забрал его с собой, но его даже не было дома, когда я приехал. Сомневаюсь, что Лора знает и интересуется, чем он занимается. Если я прав – а скорее всего, так оно и есть, – мне нужны доказательства связи с этим распутником. В то время как мой невинный племянник живет с ней под одной крышей.

Вирджиния протянула руку за серебряным флаконом с нюхательной солью и, открыв крышку, понюхала содержимое. Он и вправду гнусный тип.

– Лора ухаживала за мальчиком последние четыре года, – констатировала Вирджиния, возвращая флакон на место.

– Конечно, я надеюсь, что ошибаюсь, но, боюсь, она пускала пыль нам в глаза, – сказал он.

Вирджиния сдвинула брови, гадая, зачем ему собирать доказательства.

– Если вы уверены, что помолвка фиктивная, зачем ищете доказательства?

Монтклиф вздохнул.

– Мне меньше всего хочется разлучать ее с Джастином. Она всегда говорила, что любит его, но теперь я вижу, что она изменилась в худшую сторону. – Он часто замигал и вынул платок. – Я рад, что моему бедному брату не пришлось видеть ее падение.

Боже милостивый, он и вправду верил каждому своему слову! Вирджиния испытала необходимость защитить Лору, но передумала. Лучше она предупредит подругу, чтобы остерегалась Монтклифа.

– Мне пора, – сказал Монтклиф, поднимая свое тело со стула. – Надеюсь, что вы будете держать меня в курсе дела.

Когда Монтклиф вразвалку направился к выходу, Вирджиния встала. Он даже не понял, что она не дала согласия на участие в его отвратительном плане.

Когда лакей закрыл за ним дверь, Вирджиния медленно опустилась на кушетку. За годы жизни ей приходилось иметь дело со всякого рода скандалистами, повесами, прохвостами, но эта ситуация требовала самого тщательного обдумывания.

Пока Джастин не достигнет совершеннолетия, дядя имеет власть над ним и, соответственно, над Лорой. Очевидно, Монтклиф что-то затевал. Но почему вдруг после четырех лет безразличия в нем пробудилась забота о племяннике?

В гостиной Лоры произошло что-то странное. Почему вдруг Беллингем, закоренелый холостяк, вступил с Лорой в сговор?

Известному повесе придется как следует потрудиться, чтобы завоевать расположение благопристойной Лоры. Правда, из них получилась бы горячая парочка.

Вирджиния с улыбкой налила себе еще немного шерри и подняла бокал. Если наступит такой момент, она с удовольствием сыграет роль свахи.


Поздним вечером Белл сидел в кабинете, просматривая последние записи в бухгалтерских книгах. В Лондон приехал управляющий его имением Уилсон, чтобы отчитаться о делах за последний квартал.

Уилсон подался вперед на стуле.

– Я нанял рабочих, чтобы заменить сгнившие доски на мосту. В остальном все в порядке и исправности.

– Никаких жалоб со стороны арендаторов или слуг?

– В плане аренды все относительно хорошо, – сказал Уилсон. – Мистер Фарадей немного задержался с оплатой, но обещает в следующем месяце наверстать.

– Он обещал выполнить свои обязательства еще в прошлом квартале, – заметил Белл. – Прости ему недоимку. Я не хочу, чтобы его семья страдала, но проследи, чтобы не спустил все деньги в таверне. Если он пытается, попроси мистера Буллока отказать ему по моей просьбе.

– Слушаюсь, милорд. Я поговорю с хозяином таверны при необходимости.

Белл потер затекшую шею. Он уже несколько часов провел за книгами.

– Что-нибудь еще?

– Нет, милорд.

Белл поднялся.

– Хорошо, Уилсон. Я позаботился о твоем размещении на ночь в гостинице «Дорсет». Гриффит отвезет тебя туда в моей карете.

На другой день Уилсону предстоял долгий путь назад в Девоншир. Уилсон встал.

– Милорд, благодарю за доверие к моей работе. Я бесконечно вам признателен. Осмелюсь сказать, что немногие закрыли бы глаза на мои первоначальные промашки.

– Ты усердно трудился и превзошел мои ожидания.

– Спасибо, милорд.

Уилсон поклонился и вышел.

Белл помассировал затекшие плечи и потушил все свечи, кроме стоявших в подсвечнике. С подсвечником в руке он перешел в гостиную, где налил себе бренди и уселся в любимое кресло. Пламя в камине и тиканье часов оказывали на него умиротворяющее воздействие.

Он задумался над искренними словами Уилсона. Пять лет назад Белл оставил имение, всецело понадеявшись на своего управляющего. Путешествуя по континенту, он не позволял себе думать о Торнхилл-парке, но факт оставался фактом – он пренебрег своими обязанностями. Вернувшись, он обнаружил, что Уилсон не оправдал его доверия. Многие из арендаторов запаздывали с платежами. Уилсон с трудом скрывал свой страх перед хозяином, но Белл не стал его винить.

Разве мог он его уволить, если человек старался изо всех сил без какого-то бы ни было руководства?

Уилсон работал не покладая рук и никогда не забывал выражать благодарность. В конце концов, Белл всегда знал, что ответственность за имение и всех, кто работал на него, нес он сам.

Это внушил ему отец.

Он попытался прогнать мысль об отце, но она нарушила его покой. С протяжным вздохом он взял подсвечник и отправился наверх в спальню.


…Его сердце стучало, как тысяча подков по булыжной мостовой. Карета неслась вперед. Каждая остановка для смены лошадей казалась вечностью. Господи Всевышний, только бы они были живы! Он сделает все, от всего откажется, только бы они поправились.

Во рту разлилась горечь. Стиснув вожжи, он неистово молился. Страх охватил его огнем, когда экипаж вылетел на площадь. Как только карета остановилась, он соскочил на землю и бросился к дому. О боже!.. У двери лежала солома!..

Он опоздал.


– Нет!

Белл резко сел в постели, дыша, как загнанная лошадь. Сердце в груди колотилось как бешеное. Подтянув к себе колени, он положил голову на сложенные руки. На висках проступили капли холодного пота. Сцепив зубы, он пытался прогнать обрывки сна, все еще смущавшие его покой. Напряжение в руках и ногах не хотело отступать.

Откинув одеяло, он слез с кровати. Угли в камине едва тлели, и тело от холода покрылось мурашками. Надев халат, Белл зажег свечу и разворошил угли, затем налил себе глоток обжигающего бренди и выпил его залпом. Жжение в горле помогло прояснить голову. Он отодвинул штору и увидел, что на улице еще темно. Белл заскрежетал зубами. Неужели он до конца жизни обречен переживать заново тот страшный день?