— Почему? Чем ты хуже той же Лизы?

— Мамочка, как ты можешь так говорить? — Маринка забрала у матери нож и стала резать лук. — Мое время еще не пришло, и я не уверена, что оно когда-либо придет. А Лиза встретила своего мужчину, и мы должны за нее порадоваться.

— Я и радуюсь, — сухо сказала Наталья Дмитриевна. — Но если ты не понимаешь, о чем я говорю, подумай, с кем ты пойдешь на свадьбу. Все подружки при мужчинах, а ты в гордом одиночестве.

— И буду прекрасно себя чувствовать! — оскорбилась Маринка.

Но слова матери все же задели ее за живое. Кому захочется на свадьбе подружки сидеть среди незамужних тетушек и малолетних детей?

Решение проблемы неожиданно нашлось утром в понедельник. Маринка разматывала шарф и одновременно искала в сумочке ключ, когда входная дверь с гордой надписью «Корпорация «Третий глаз» распахнулась. На пороге стоял Антонио:

— Привет, я сегодня раньше всех!

При взгляде на Антонио у любой нормальной женщины перехватывало дыхание, и, хотя Маринка за время работы в корпорации привыкла к его сногсшибательной красоте, ее сердечко порой ощутимо екало. Антон Солнышкин обладал всем перечнем черт, обязательных для идеального героя-любовника. Он был чернокудр и черноглаз, высок и мускулист, пел, играл на гитаре, рисовал, сочинял стихи и вдобавок был действительно хорошим парнем, добрым, отзывчивым и искренним.

Галка сходила от него с ума, и соперничать с ней Маринка не собиралась. Но почему не попросить Антонио о дружеской услуге?

Маринка вскипятила воду, заварила чай, предложила Антонио сдобное печенье из своих личных запасов. Денис еще с семи утра корпел в подвальчике над очередным усовершенствованием подслушивающей системы, Галина ожидалась не раньше девяти, и у Маринки было целых полчаса, чтобы спокойно объяснить Антонио суть дела.

Он выслушал ее с пониманием.

— Никаких проблем, Марин. Давно я не гулял на свадьбах… — Антонио мечтательно задумался, и Маринка невольно спросила себя, о чем он сейчас вспомнил. — А ты уверена, что Петька будет не против?

Маринка остолбенела. А она-то, наивная, не сомневалась, что ее отношения с Петром Александровичем, равно как и разрыв с ним, были исключительно ее тайной.

— Уверена, — выдавила она из себя.

Антонио пригляделся к ней повнимательнее.

— Извини. Не надо было об этом.

— Ничего страшного. Спасибо за то, что согласился пойти со мной.

— Всегда пожалуйста. Только… — он замялся, — ты же объяснишь все Гале?

— А ты сам не справишься?

— Э-э… справлюсь, конечно. Но если мы поговорим с ней вместе…

Договаривать Антонио не хотелось, но Маринка поняла его и так. Доблестная Кристиана, заполучив мужчину своей мечты, была готова сражаться за него зубами и ногтями. Маринка посмотрела на ситуацию глазами Галины и поняла, что у Антонио есть веские причины для беспокойства.

— Не переживай. Причин для ревности у Гали не будет.

Антонио усмехнулся лукаво, многозначительно. Маринка покраснела и отвела глаза. Вот ведь бес-искуситель выискался. Но ее на ямочки и белозубую улыбку не поймаешь, пусть не надеется.

— Ладно, тогда я пойду. Спасибо за чай.

Маринка чувствовала, что Антонио над чем-то посмеивается про себя, и сердилась. Если он думает, что она пригласила его на свадьбу, потому что питает к нему нежные чувства, он глубоко заблуждается. Да она бы и с Денисом пошла, не будь у того жены и детей. Идеальные красавчики, между прочим, ей никогда не нравились!

Маринка поймала себя на том, что слишком горячится, и посмотрела Антонио в глаза:

— Тебе спасибо за понимание. Надеюсь, у вас с Галей не будет из-за меня проблем.

Она с мстительной радостью увидела, как игривый огонек погас в его агатовых глазах.


Без пятнадцати двенадцать в Маринкину дверь позвонили. С Антонио они договаривались на двенадцать, поэтому Маринка была еще не готова.

— Мам, открой, пожалуйста. Это, наверное, Антон! — крикнула она и заперлась в ванной докрашивать глаза.

Она представляла себе мамину реакцию на появление Антонио и хихикала про себя. Когда Маринка объявила матери, что пойдет на свадьбу с коллегой, та была чрезвычайно заинтригована. Вот пусть теперь удовлетворит свое любопытство.

Когда через десять минут Маринка вышла в гостиную, Антонио и мама стояли у шкафа с прозрачными дверцами и что-то увлеченно разглядывали. На журнальном столике красовались чашки, чайник и вазочка с печеньем.

Маринка похолодела. Поведение мамы явно свидетельствовало о том, что кандидатура Антонио получила полное одобрение.

— А это бронзовая подвеска, которую Маринин прадедушка лично извлек из греческого раскопа, — рассказывала Наталья Дмитриевна с интонациями заправского экскурсовода. — Вы не поверите, но ей около десяти столетий. В свое время из-за этой подвески было поломано немало научных копий. Прадедушку даже обвиняли в фальсификации. Кое-кто из его оппонентов утверждал, что этот образец был специально подкинут в раскоп, для создания псевдосенсации. Между прочим, установить его происхождение так и не удалось…

Маринка не верила собственным ушам. За десять минут Антонио был причислен к элитной группе ее поклонников. Их Наталья Дмитриевна поила чаем, угощала вкусным печеньем, рассказывала о прославленном археологе Василии Васильевиче, славе и гордости семьи.

Маринка явно недооценила убойную силу обаяния Антонио.

— Привет, — буркнула она, прерывая погружение в историю семьи Бекетовых. — Я готова.

Антонио и Наталья Дмитриевна обернулись.

— Подождите, Антон, вы чай не допили. И печенье не все попробовали, — засуетилась мама. — Куда ты торопишься, Марина? Садитесь, Антон, не слушайте ее. Я вам еще не все показала из дедушкиной коллекции.

— Мама! — нахмурилась Маринка. — Нам пора.

— Ох, ладно, не буду, не буду…

— Спасибо большое, Наталья Дмитриевна, — белозубо улыбнулся Антонио. — Печенье очень вкусное. У вас золотые руки.

— Ну что вы, Антон, печенье как печенье. Вы заходите к нам, когда я «муравейник» испеку. Слышишь, Марина? Чтобы привела Антона к нам на «муравейник». — Наталья Дмитриевна шутливо погрозила дочери пальцем.

Маринка слышала. И больше всего на свете желала поскорее очутиться за пределами своей квартиры. Эх, могла бы заранее догадаться, что при виде Антонио маму охватит нестерпимый зуд сводничества.

— Обязательно приду, Наталья Дмитриевна. Спасибо, — поблагодарил Антонио. — А теперь нам действительно пора.

Наталья Дмитриевна проводила их до лифта и, к Маринкиной досаде, многозначительно подмигнула ей на прощание. Маринка не сомневалась, что Антон все прекрасно видел.

Он заговорил, когда они вышли из подъезда.

— Милая у тебя мама.

— Ага. Ты ей тоже понравился.

— Странно. Обычно мамы девушек относятся ко мне настороженно.

Маринка молча покосилась на его точеный профиль. Еще бы. Любая здравомыслящая женщина знает, что от такого красавца надо держаться подальше.

— У меня необычная мама.

— Необычная дочь — необычная мама.

— Пытаешься вскружить мне голову комплиментами? — усмехнулась Маринка.

— Пардон. По привычке вырвалось. — Антонио прижал ладонь к сердцу и шутливо поклонился.

— Опасные у тебя привычки.

— А что в этом такого? Разве я не могу чисто по-дружески сказать, что ты прекрасно выглядишь сегодня и всегда?

От слов Антонио Маринкино сердечко сладко екнуло, но она приказала себе не расслабляться. Во-первых, у них с Галиной договоренность; во-вторых, он совершенно не в ее вкусе, несмотря на выразительные глазки и греческий нос.

— Спасибо, ты тоже очень хорошо выглядишь, — сухо произнесла Маринка. — А теперь пойдем заглянем вон в тот магазин за цветами.

Они купили охапку нежно-кремовых роз и побежали к дому Лизы. В подъезде суетились девчонки в куртках, накинутых на вечерние платья, из дверей боязливо выглядывали заинтригованные соседи. Маринку и Антонио встретил стройный хор девичьих голосов, и через секунду Маринка обнаружила в одной руке связку шариков, а в другой — скотч.

— Вешай их сюда, — скомандовала свидетельница и умчалась вниз раскладывать бумажки для первого этапа выкупа.

Маринка и Антонио переглянулись и принялись развешивать шары. Это оказалось не таким уж легким делом, потому что скотч не желал прилипать к свежевыкрашенной стене, а шары, вместо того чтобы, по замыслу невесты, бодро лететь вверх, понуро стремились к полу.

— Шары надо было гелием наполнять, — сказал Антонио, ни к кому конкретно не обращаясь.

Рукав его роскошного черного пальто был вымазан побелкой, но, похоже, его это ничуть не угнетало. Он ухитрился не только быстрее Маринки приклеить все шарики, но и самостоятельно перезнакомиться со всеми девчонками, работавшими на ниве украшательства.

«Шустер, — хмуро размышляла Маринка, сражаясь с очередным шаром. — Как его Галка могла со мной отпустить? Его на поводке надо с собой водить, как собачку. И то нет гарантии. Бывают нахалки, которые тебя не постесняются, с руками вырвут и поводок вернут».

Когда Маринка расправилась с шарами, поняла, что насчет нахалок подумалось не зря. Кое-кто из числа приглашенных на свадьбу девиц при виде Антонио успел позабыть о стыде-совести. К примеру, Люся Пучкова, сокурсница Лизы. Она неизвестно зачем вытаскивала из квартиры Карнауховых стремянку и бросала на ясноглазого брюнета призывные взгляды.

— Антон, вы не поможете поставить лестницу? Она такая тяжелая.

Поверхностного знакомства с Люсей Пучковой хватало, чтобы понять, что это за птица. Люся была некрасива, неумна, недобра, неискренна… Список разных «не» можно было продолжать до бесконечности. С малых лет Люся пребывала в полнейшей уверенности, что все девчонки мечтают о ее дружбе, а мальчики — о ее любви, и разубедить в этом ее не могли никакие события и доказательства. Она и на Лизину свадьбу попала благодаря этой уверенности, попросту напросившись на приглашение.