Чарльз Норрис - Зельда Марш

— Я проехал восемь тысяч миль — и вот сюрприз! — плакал Джордж, качая головой и сморкаясь. — Что в сравнении с этим все муки ада?

— Зель, — сказал он, с мольбою подымая на нее свои выцветшие, залитые слезами глаза, — разве у тебя совсем нет сердца? Человечности? Собаку ты не выгнала бы так, как гонишь меня. Я истратил все до последнего цента, чтобы добраться сюда. Чего только не перенес в дороге! Занял у одного парня пять долларов, чтобы купить билет и увидеть свою жену на сцене. И я все время твердил себе: «Зель тебе обрадуется, старина! Она не отвернется от тебя. Она позаботится о тебе, как делала всегда, и найдет тебе местечко в своей труппе или какой другой, она ведь знает, что ты можешь делать. И ты ей докажешь, как ценишь ее доброту, и сделаешь так, чтоб она гордилась тобой!» Вот что я сотни раз говорил себе — сто раз в день! И вот я здесь — и такой прием!

— Очень сожалею, — сказала она безучастно.

— Ах, так вот ты как! — зарычал он вдруг, вскакивая на ноги с побелевшим от гнева лицом. — Это все, что ты можешь сказать? Только «сожалеешь»? Ничего больше?

Внезапность этой перемены испугала Зельду. Сердце у нее забилось, но она и бровью не повела. Бешенство покинуло Джорджа так же внезапно, как вспыхнуло.

— Клянусь богом, — сказал он уныло, — я не могу сердиться на тебя. Я… я…

Он провел рукою по лицу, пошел, пошатываясь, к камину, налил полстакана неразбавленного виски, выпил залпом и прижался лбом к каминной доске. В комнате слышалось только его прерывистое и шумное дыхание да тиканье маленьких фарфоровых часов. Зельда взглянула на них и устало отметила, что время близится к двум.

— Послушай, Зель…

Он подошел, и снова полились мольбы.

— Нет! — сказала она твердо.

Но Джордж снова стал уговаривать, доказывать, — и всякий раз, когда он замолкал, она отвечала, — нет!

Он уставился на нее и вдруг быстро и грубо схватил ее за руку.

— Миранда! — позвала громко Зельда.

— Здесь, мэм!

В спальне послышалось движение, и заспанная Миранда появилась в дверях. Джордж выпустил руку Зельды.

— Мистер Сельби уходит, — сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Если он не уйдет, вы позвоните вниз.

Джордж с угрозой сдвинул густые черные брови.

— Будь ты проклята! — сказал он хрипло. — Думаешь, ты можешь выбросить меня за дверь, да? Думаешь, ты со мной развязалась?.. Хорошо же, скоро ты будешь думать иначе!

Он продолжал грозно смотреть на нее.

— Я найду способ поквитаться с тобой, увидишь! Запомни мои слова. Я проделал путь от Манилы до Нью-Йорка; а она меня гонит в шею! И знать меня не желает! Ты сделала такую карьеру — и не можешь поддержать меня? Когда ты была безработной и голодала и тебе нечем было платить за комнату, кто, хотел бы я знать, помог тебе? Спроси это у себя, милая моя! Где бы ты была теперь, если бы Джордж Сельби не был тебе другом в трудное время?

Как большое дикое животное, он стоял между обеими женщинами, глядя то на одну, то на другую. Уничтоженный, в бессильной ярости, он схватил свою шляпу и пальто, но у двери остановился — и эффектно набросил пальто на одно плечо, как плащ.

— Джордж Сельби никогда не забывал друга, но и не прощал врагу!

Распахнул широко дверь, вышел в коридор и скрылся.

— Пусть это вас не беспокоит, — сказал Зельде адвокат. — Мы его разыщем и побеседуем с ним. Нежелательно предавать дело огласке, но и нельзя допустить, чтобы он надоедал вам и противился разводу! Он может вам наделать серьезных неприятностей, если захочет. Но будем надеяться, что мистер Сельби окажется рассудительным человеком. Вы сказали, кажется, что он нуждается в деньгах?

— Он говорил вчера, что истратил все до последнего цента, чтобы добраться до Нью-Йорка.

— Так, может быть, он заинтересуется предложением — гм!.. с нашей стороны… гм!.. некоторой компенсации… за оскорбленные чувства, — заметил с усмешкой адвокат.

Зельда нахмурилась. Ей было противно это: заплатить мужу, чтобы он позволил ей выйти за другого! Но Том одобрил план.

— Отлично! Как вы думаете, он согласится?

— Может быть. Не знаю.

— Так найдите его и попытайтесь это уладить, мистер Чизбро. Дайте ему пять или десять тысяч, я на все согласен, только бы он оставил в покое мисс Марш.

— Нет! — резко остановила его Зельда. — Я сама могу купить себе свободу, если уж нет другого выхода. Вы очень щедры и добры, Том, но я не могу допустить, чтобы вы давали деньги на это. У меня есть несколько тысяч, и, если Джордж захочет взять, я охотно отдам их ему. Судья Чизбро — мой адвокат в этом деле, не забудьте.

— Хорошо, хорошо, мы понимаем, мисс Марш, — успокоительно сказал судья. — Я улажу вопрос с вашим супругом. Мне думается, что я знаю, как надо обращаться с людьми этого типа.

Дом на Чарльз-стрит был погружен в темноту; мрачно чернели его неосвещенные окна. Зельда толкнула входную дверь и нерешительно посмотрела в непроницаемый мрак, царящий впереди. Холод нежилого, давно нетопленного помещения дыхнул ей в лицо.

Миранда стояла за нею.

— Как же вы пойдете в темноте, мисс Марш? Лестница крутая, и вы не знаете, куда идти и кто здесь живет?

Зельда шагнула в подъезд и остановилась. Ей и в голову не приходило отступать.

В этот вечер в театре она получила на свое имя письмо: в дешевом, грязном конверте — клочок бумаги, вырванный из записной книжки. На этом клочке было нацарапано карандашом:

«Дорогая 3.!

Я не на шутку расхворался. Не можешь ли ты прийти? Майкл».

— Спросите у Тони, нет ли у него фонарика, — скомандовала Зельда. Она стояла у двери, пока Миранда ходило к автомобилю.

— Нет, мэм, — откликнулся с улицы шофер, — но тут за углом есть гараж, там, вероятно, можно достать что-нибудь в этом роде!

Обе женщины уселись в ожидании на цементные ступеньки лестницы, Ночь была пронизывающе-холодная. Пустые улицы казались как-то особенно унылыми и обнаженными. Зельда запахнула поплотнее пальто и подняла воротник.

— Лучше будет, если вы пойдете с нами, — сказала она Тони, когда тот вернулся. — Ступайте вперед и освещайте ступени, а мы пойдем за вами.

Лестница, как и предупреждала Миранда, оказалась очень крутой и узкой. Иx шаги громко и как-то жутко звучали в тишине.

— Это уже четвертый? — спросила Зельда.

— Да, мэм, как будто четвертый… Нет, еще выше! — Миранда говорила шепотом: ей было не по себе в этом на вид пустынном доме.

Наверху лесенка вела, как показалось Зельде, на самую крышу. Они поднялись один за другим. Миранда указала дверь, куда она сунула письмо во время своего первого визита.

Тони поднял фонарик и осветил замочную скважину. В эту минуту, как бы указывая им дорогу, из-за двери послышался резкий, лающий кашель.

— Майкл, Майкл! — с острой болью в сердце шепнула Зельда.

— Майкл! — она постучала в дверь. Но только этот ужасный кашель был ей ответом.

Она нажала ручку — и дверь отворилась в холодный мрак комнаты.

— Майкл?

— Кто там? — Его голос, но охрипший до неузнаваемости.

— Это я, Зельда. — Тони повел фонариком по комнате и осветил кровать, на которой она увидела поднявшегося на локоть Майкла. Волосы у него были всклокочены, подбородок и щеки обросли светлым пушком, рваная сорочка едва прикрывала тело. Кашель снова одолел его и тряс, как терьер — схваченную крысу, потом отпустил, и Майкл в изнеможении упал на голый матрац. Зельда, окаменев, стояла посреди комнаты, прижав руку к горлу, где, как казалось, тяжелыми толчками билось сердце — острое сознание своей беспомощности охватило се. Наконец, придя в себя, она подошла к кровати, встала на колени и нашла руку Майкла. Он тотчас же ухватился за ее пальцы. Руки у него горели, а в комнате было ужасно холодно.

— Как хорошо, что ты пришла, Зельда, — зашептал он. — Я, кажется, не на шутку расхворался. Здесь никого нет. Мне так не хотелось тебя беспокоить, но пришлось… К-ха, к-ха, к-ха.

Продолжая водить фонариком, Тони нашел газовую горелку и зачиркал спичками, пытаясь зажечь ее.

— Нет, ничего не выйдет, — глухо раздалось с постели. — Газ отключили.

Нашли огарок свечи в грязном стакане и зажгли. Колеблющийся огонек едва озарил часть комнаты и на потолке задвигались громадные черные тени.

Зельда поднялась и молча поглядела на Майкла. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело, прерывисто дышал. Новый приступ кашля заставил больного приподняться и терзал его, терзал, разрывая, казалось, на части его грудь.

Что делать?!

Майкл страдает, болен, может быть, умирает! Где найти врача в такой поздний час!

— Его нельзя оставлять здесь, — сказала Зельда с отчаянием. Но единственное убежище, какое ей пришло в голову, — были ее собственные маленькие комнатки.

— Я бы на вашем месте свезла его в больницу, — посоветовала Миранда.

— Куда же? В какую?

Тони предложил соседнюю — Св. Игнатия.

Они стояли в центре едва освещенной комнаты, как заговорщики или как три черных привидения в призрачном белом свете фонарика, а с кровати каждую минуту раздавался хриплый кашель.

— Он умирает, — еле сдерживая рыдания, произнесла Зельда.

— Да нет же, просто он сильно простужен и его надо поместить в больницу, — повторила практичная Миранда.

— Нет, нет, говорю вам, он умирает!

— Не думаю, чтобы я был так плох, Зельда, — раздался вдруг вперемешку с кашлем голос Майкла. — Я думаю, лучше в ту… к которой… я… приписан.

Она кинулась к нему, опустилась на колени, обхватила его голову руками и страстно зашептала:

— Майкл, дорогой мой, я буду ходить за тобою, я тебя не оставлю, обещаю тебе!