– Хорошая идея. Наташа согласится пойти с тобой, может и себе что-либо купит, а то ж форму другую приобрела после рождения сына.

– А когда же пойдем мы делать покупки в магазинах?

– Можно и на завтра. У меня все договорено.

– Хорошо. Я постараюсь уговорить Наташу.

Но, особенно, и не пришлось Наталью долго уговаривать, ибо она сама хотела просить маму, чтобы она отпустила её пройтись по магазинах, ибо поизносилась уже, а ведь еще молодая она. И все получилось, как планировала Марья Васильевна. Успела она в церковь с ребенком сходить и произвести обряд крещения, пока мама покупки в магазинах делала.

Не сдержал и во второй раз свое слово Петр Власенко поехать в Днепропетровск, чтобы встретится там с новорожденным сыном, ибо после того, как он привез строительный лес для стройки зернохранилища, ему пришлось доставать шифер для крыши, затем он ездил по другим хозяйствам в поисках запасных частей для комбайнов. В своей бригаде не прижилась привычка снимать необходимые детали для ремонта комбайна с других агрегатов. Он понимал, что стоит только вытащит одну деталь с комбайна, и на него набросятся другие механизаторы, чтобы снять необходимую запчасть, как коршуны на несчастную жертву, после чего этот комбайн надо будет выкрестить из списка действующей техники.

Но куда б ни ехал Петр у него в блокноте, где он записывал всю необходимую информацию по работе, находилась фотография его маленького сына Саши, которую прислала ему Наташа. С фото на него смотрел маленький карапуз с испуганными глазами и реденькими светлыми волосами. Как хотелось ему взять сына на руки, прижать к груди, почувствовать, как трепетно бьется его маленькое сердце, но заботы о будущем хлебе полностью заняли все его время, ибо понимал, что от этого зависит не только урожай пшеницы, но и его будущее, и будущее его сына Александра Петровича. К тому же он стал кандидат в члены партии, и, как говорится, в уставе, должен быть на передовом фронте, образцом для подражания других.

Каждое утро он проезжал мимо своего поля, где колосилась, наливалась земными соками пшеница. Радость распирала его грудь, когда он видел это бескрайнее пшеничное поле. Никогда он не мог подумать, что на этой земле, куда он приехал два года назад, где рос только бурьян да ковыль и полынь, будет колоситься увесистая, высокая по пояс пшеница, как на его родной Украине. И все это сделано благодаря ему и таких, как он тружеников земли. Он неторопливо заходил в поле, рвал несколько колосков пшеницы, разминал их на своих мозолистых руках и пробовал их на прочность, а затем брал в рот, пережевывал, и опробовал на зрелость. Нет, еще рано косить, пускай наливается силой колос под щедрыми солнечными лучами, а над головой напевал свою песню жаворонок. В уме он прикидывал, сколько же центнеров пшеницы он возьмет с гектара, а, соответственно, что получит он и его ребята за высокий урожай, сумма выходила очень большая. Фантазия его уводила еще дальше, он видел, как едет в собственной "Победе" по родном селе, а рядом сидит его сынишка Саша. Вот уже и его родная хата, из которой выходит мама встречать дорогих гостей.


4 июля 1956 года Никита Хрущев в двадцать минут восьмого срочно вызвал секретаря ЦК КПСС Брежнева в свой кабинет. Такие вызовы за время работы в новой должности были не часты, значит, случилось что-то непредвиденное, поэтому он позвонил домой супруге Валерии, чтобы она не ждала его к ужину.

Никита Сергеевич был в плохом расположении духа, даже не ответил на приветствие своего подчиненного. Он бросил на стол какую-то карту, на которой были нарисованы различные маршруты и окружности различной величины.

– Вот, пока мы мух ловим, а они летают над нами, – сердито он бросил слова в лицо Брежневу, от которых последнему стало не по себе.

– О чем это вы, Никита Сергеевич? – робко заметил секретарь ЦК.

– Я так и знал. Вы уже полгода работаете в новой должности, а не знаете, что лежит перед вами. Так вот довожу до вашего сведения, что это карта противовоздушной обороны страны, только оборона эта дырявая, ибо если раньше у нас свободно летали воздушные шары да аэростаты на недосягаемой высоте, то теперь над нами летают уже разведывательные самолеты нашего противника. Вот он вылетел на западной границе, пролетел над Украиной, Белоруссией, Прибалтикой и Ленинградом. Теперь им известны все наши военные объекты в этом районе и, следовательно, обороноспособности нашей страны нанесен огромный ущерб. Понимаешь, эти капиталисты утёрли нам нос.

– Но почему же его не перехватили наши истребители? – удивился Брежнев.

– Нашим самолетам не хватает мощи, потолок у них 18 километров, а их самолет летел на высоте двадцати одного километра.

– А ракетами, почему не сбили?

– Вот это я хочу у тебя спросить, поскольку ты, как секретарь ЦК КПСС отвечаешь за оборонную промышленность нашей страны. И я тебя спрашиваю, куда уходят миллионы и миллионы рублей, если их самолеты гуляют у нас под носом, как у себя.

– Но, Никита Сергеевич, вы же знаете, что я совсем недавно вступил в эту должность, еще не совсем вник во все проблемы.

– Так надо быстрее вникать во все проблемы, спать надо меньше, а может вообще не спать. Особенно, если это касается обороноспособности страны. Как сказал Ленин: "Революция только тогда чего-то стоит, если она может защитить себя". А мы тут, как малые дети ищем какие-то оправдания.

– Я это понимаю, но…

– Никаких, но, иди, Леонид Ильич и занимайся впредь только этой проблемой, тормоши конструкторов самолетов, почему это они напрасно народные деньги транжирят, получают Государственные и прочие премии, а самолета нормального сделать не могут. Да, и ракетчиками займись, заигрались они со своими изделиями, только обещания дают, а на деле пшик получается.

– Понятно, Никита Сергеевич, подойду к этому дело со всей ответственностью и партийной совестью.

– Только не надо вот такими высокими словами бросаться, Леонид Ильич. Главное, чтобы дело не стояло на месте. Жду результатов. Год даю тебе на раскачку, а потом спросим тебя на Президиуме, соответствуешь ли своей должности или нет.

С тяжелым сердцем выходил из кабинета своего начальника Брежнев. Он не знал даже с какой стороны подходить ему к этим сложным отраслям производства, самолеты он только в воздухе видел да по целине летал на АН-2, а ракета вообще вызывала в нем большие сомнения. Когда их членов ЦК повели на экскурсию на космодром Плисецк, то были очень удивлены они, увидев это летающее средство без крыльев и пропеллера. Неужели это может летать, иронизировали некоторые из экскурсантов? Куда только идут вложения огромных средств?


Июль в тот год был очень жаркий. Температура в городе постоянно была выше тридцати градусов в тени. В квартире было душно, хотя форточки были открыты, но движения воздуха не ощущалось. Особенно, было непросто в таких экстремальных условиях маленькому Саше. Он постоянно потел, и Наташа постоянно обтирала его смоченным полотенцем, а, особенно, уязвимые места посыпала присыпкой.


Утром они выходили из квартиры, чтобы насладится свежей утренней прохладой после тяжелой неспокойной ночи. Дождей не было, но от асфальта подымался пар после проезда поливальной машины. Мама шла на работу и помогала снести детскую коляску с третьего этажа, а Наташа несла на руках маленький комочек счастья, ибо сейчас ничто её не заботило, ничто не волновало, только вот радостное расположение духа малыша. Каждый крик о помощи был для неё как нож в сердце, и она делала все возможное, чтобы ребенок успокоился. В то утро она держала на руках Сашу, качала его, подбрасывала вверх, обычно, он любил такие полеты, но в этот раз это не помогало.

– Вот, куда вы забрались, а я домой к вам пришла, но никто двери мне не открыл.

– Мама пошла на работу, а мы вот вышли свежим воздухом подышать, пока жара не наступила.

– Дай я Сашу подержу, может, он успокоится.

– Попробуй, но я сомневаюсь, что тебе удастся это сделать. Он такой бывает капризный, иногда начинает плакать без всякой причины.

– Устаешь?

– Не то слово, – тяжело вздохнула Наташа.

Лена взяла мальчика на руки, несколько раз качнула его, и он замолк.

– Признал тебя, – заметила Наташа. – Что это ты к нам пришла в такую рань?

– Понимаешь, собралась на море ехать и хотела взять у тебя чемодан. Ты ведь никуда не едешь?

– Конечно, нет, – девушка горько улыбнулся. – Так тебе срочно надо или подождешь, пока мы немного погуляем?

– Никуда я не спешу, конечно, погуляю с вами, а то я так редко у вас бываю.

Девушки стали прохаживаться по тротуару, горожане еще спали, и потому никто не мешал их утренней прогулке. Разговорились, обсуждали последние новости города, института, между делом Наташа спросила одна ли она едет на море. Лена немного засмущалась, но потом раскрыла свою тайну.

– Я еду с Андреем Григорьевичем?

– Каким Андреем Григорьевичем? – не могла понять, о чем была речь.

– Нашим профессором Кобцем.

– С профессором Кобцем? – Наташа была удивлена такому ответу.

– Тебя что-то смущает? – без тени смущения ответила Лена.

– Он же намного старше тебя. У него дочь немного младше тебя.

– Любовь слепа, – не то с иронией, не то с безразличием заметила подруга.

– Только не в твоем случае, я тебя прекрасно знаю, что ты можешь в кого-то, влюбится по-настоящему.

– Может ты и права, но если у него профессорская зарплата в две тысячи рублей, да еще разные выплаты за научные разработки, то тут трудно устоять. К тому же мне гарантирована будет по окончанию института работа в городе, а не в каком-то захолустье.

– Да, убедительные причины.

– Он любит меня и приставал ко мне со своими предложениями, то я решила, что любовь приходит и уходит, а муж с деньгами – это хороший фундамент для семейной жизни.

– Так вы поездом едете на море?

– Нет. У него есть личный автомобиль "Победа" и мы на ней поедем. Между прочим, я записалась на курсы водителей.